— Мы обязательно спасем твою семью, — пообещала Жасмин. — Нам только нужно придумать, как это сделать. Именно этим мы сейчас и занимаемся.
— У нас осталось не так уж много времени на разработку планов, — обронила Моргиана, опасливо поглядывая в окошко на небо, которое уже утратило серую прозрачность сумерек и приобрело глубокую вечернюю синеву.
Жасмин и Дубан, прервав нарастающий спор, тоже повернулись к окну. Дубан негромко отпустил проклятие. Жасмин старалась не терять выдержки, но не могла скрыть одолевавшего ее страха и смятения.
— Погодите, — внезапно нарушил молчание Аладдин. — Вы оба правы. Но вы оба рассуждаете не так, как нужно.
Все озадаченно уставились на него.
Аладдин вскочил на ноги и улыбнулся, слегка оживляясь.
— Жасмин, ты сама только что сказала, что величие магии определяется величием разума, который ею управляет. А мы уже успели убедиться: Джафар рассуждает не как разумный человек — судя по тому, что он преследует тебя и не гнушается брать в заложники детей. Значит, мы должны задать себе вопрос: чего от нас сейчас ожидает Джафар?
— Что мы станем с ним воевать, — слегка раздраженно выпалила Моргиана. — Ты же слышал его, Аладдин. Мы все слышали. Именно это мы как раз и собираемся сделать. Только нам нужно больше времени. Если мы попытаемся открыто атаковать его прямо сейчас…
— То мы сделаем это очень плохо, как справедливо заметил Дубан. Хотя, конечно, мы выступим доблестно и энергично, — быстро добавил он, прежде чем Жасмин успела перебить его. — Ну а что мы умеем делать действительно хорошо?
— Воровать, — рявкнула Моргиана. — Аладдин, ты что, совсем дурак? Ты что, все прослушал? Какой смысл…
— Тогда, — продолжил Аладдин, прижав палец к ее губам, чтобы заставить замолчать, — мы объявим Джафару войну — большую, очевидную и безобразную, — а тем временем кто-то из нас выкрадет Маруфа, Ширин и Ахмета. И лампу. И книги. И все остальное, что может оказаться полезным. Прямо у него из-под носа.
Все на время замолчали.
Жасмин задумалась над предложенным планом. Ее растерянный взгляд прояснился, а углы губ дрогнули в зарождающейся улыбке.
Даже Моргиана, по всей видимости, нашла план сносным.
— Что ж, в целом придумано неплохо, — ворчливо признала она. — Война — очень зрелищный отвлекающий маневр, тут не поспоришь. На нее трудно не обратить внимания. Добавить пару-тройку хорошо продуманных пожаров…
— Один, пожалуй, прямо во дворце, — не удержавшись, предложил Дубан. В конце концов, это была его специальность — придумывать хитроумные ограбления. — Чтобы усилить замешательство.
— Блестяще! — воскликнула Жасмин, хлопнув в ладоши. — Это наверняка сработает!
— Ну а как быть с самим Джафаром, умники? — охладила ее пыл Моргиана. — В какой-то момент нам все равно придется столкнуться с ним лицом к лицу. Что-то мне не верится, что он держит лампу или книгу где-то далеко, скорее всего, они у него под рукой, и уж наверняка — на глазах. Как нам подготовиться к прямой схватке?
— Мне кажется, вся его мерзкая магия требует немалого времени и сосредоточенности, — высказался Аладдин, припоминая то, что ему довелось наблюдать на Моряцкой площади. — Готов поспорить, что в ближнем бою от нее будет не так уж много пользы.
— В этом споре тебе придется поставить на кон свою жизнь, — усмехнулась Моргиана. — А вот откуда ему становится столько всего известно о нас и о наших планах, да еще заранее? Видимо, чародеям под силу заглядывать в будущее?
— Нет, будущее… недоступно ему, — неохотно сказала Жасмин. — В тот единственный раз, когда ему удалось что-то предвидеть, он использовал очень сложную магию крови, которая потребовала принесения в жертву близкого и дорогого ему существа.
— Это кто же такой, близкий Джафару? — не удержался от вопроса Аладдин. — Он же никого на свете не любит.
— Святые небеса, — ахнула Моргиана, внезапно догадавшись. — Попугай. Его глупый, противный попугай. Так вот почему он лепит его изображения на монеты, флаги и все прочее. Эта гадкая птица и была единственным дорогим ему существом. Нет, он просто конченый псих.
Аладдин поежился. После Жасмин Абу, безусловно, был самым близким ему существом… пожалуй, он даже мог отчасти понять отношение Джафара к своему любимцу. Но только в отличие от Джафара ему никогда и в голову не пришло бы убивать Абу.
— Давайте вернемся к нашему плану — встряхнувшись, сказал он. — Значит, если дойдет до сражения с самим колдуном, это будет скверно, и мы попытаемся любым способом этого избежать. План заключается в том, чтобы отвлечь его, его мертвецкую армию и тех, кто искренне присягнул ему на верность, прямой атакой на дворец, в то время как лучшие из воров…
— Мы трое, — вставила Моргиана.
— Четверо, — поправила ее Жасмин.
— Трое. Ты не вор, — решительно пресек ее Аладдин. — Мы проберемся во дворец с тыла. У каждого из нас будет свое задание… Я беру на себя лампу.
— А я книгу. Ты займешься освобождением Маруфа и детей, так? — спросила Моргиана, оборачиваясь к Дубану.
Разобрать выражение его лица было невозможно.
— Думаю, нам стоит поменяться, — медленно сказал он. — Я займусь книгой. А ты освободишь мою семью.
— Но почему? — немного растерялась Моргиана. — Разве ты не хочешь, чтобы они именно тебя считали своим спасителем?
— Я… я не смогу ясно рассуждать, если их жизнь будет зависеть от меня, — с трудом выговорил он, нервно сжимая и разжимая кулаки. — Это неправильно. Я могу подвести всю команду, если поставлю свою семью превыше всех остальных наших целей. А кроме того, я вам полностью доверяю.
У Моргианы получилась странная улыбка: она и удивилась, и растрогалась, и, возможно, догадалась еще о чем-то, невысказанном.
Дубан не то чтобы улыбнулся ей в ответ, но все же его лицо немного прояснилось.
— Ну хорошо, это уже похоже на зачатки стратегии, — объявила Жасмин. — Но хотя от меня мало толку в кражах, я могла бы тоже как-то пригодиться. Скажем, отвлечь Джафара…
— Жасмин, — сказал Аладдин, кладя руки ей на плечи и заглядывая девушке в глаза. — Ты думаешь, я пытаюсь удержать тебя подальше от опасности, потому что боюсь за тебя? Что ж, ты совершенно права. Но твое задание не менее важно, чем наше. Ты — лицо нашего восстания. И люди — твои сторонники, твоя армия, твой народ — должны видеть, что ведешь их на бой именно ты. И знать, что именно ты говоришь им, что делать. Ты должна остаться здесь и организовать нападение на дворец. Иначе кто еще это сделает?
Жасмин промолчала. Разве что растерянно потеребила пальцами платье, но тут же взяла себя в руки.
— Ты… ты прав. Это моя работа, как законной правительницы. Просто… я очень волнуюсь за вас, ребята. К тому же я ведь жила во дворце, и мне приходилось иметь дело с Джафаром. Мне хотелось бы быть там, с вами, и убедиться, что вы все в порядке. Мне кажется, я могла бы сыграть более важную роль…
Моргиана улыбнулась. Казалось, она впервые готова дружески коснуться Жасмин, обнять ее за плечи и ободряюще сжать их или что-нибудь в этом роде.
— Все будет хорошо, Жасмин. Мы просто обязаны справиться.
Она хотела сказать еще что-то, но Аладдин снова заметил, как помрачнело лицо Дубана. Отвернувшись от остальных, вор вышел на полуобвалившуюся террасу и посмотрел на небо и на громаду дворца в отдалении.
— Мы спасем их, — уверенно сказал Аладдин, выходя следом за старым другом.
— Конечно, Аладдин, — кивнул Дубан. В его тоне не было ни сарказма, ни снисходительности, просто он звучал как будто не до конца искренне.
— Дубан…
Вор потряс головой.
— Я думал, что Ширин и Ахмет будут в безопасности, когда их отец ушел. Я думал, что они будут в безопасности с моим отцом, даже если будут недоедать. Я думал, что им ничто не будет угрожать, когда они станут жить в окружении воров… и тигров. Аладдин. — Дубан вдруг резко вскинул голову и посмотрел на друга расширенными глазами. — Мы должны прекратить это. Все это безумие, которое охватило Аграбу. Мы должны положить этому конец. Любыми средствами.
— Да, Дубан. Я согласен, — медленно проговорил Аладдин, глядя ему в глаза. Определенно, что-то не то творилось с самым уравновешенным из Уличных Крыс. — Именно это мы и собираемся сделать. Вызволить твою семью и свергнуть Джафара.
Жасмин и Моргиана уже закончили разговор и теперь молча ожидали Аладдина и Дубана. Жасмин вопросительно вздернула бровь, но Аладдин в ответ только пожал плечами — а что он мог ей сказать? Отец парня и его племянники находились в плену у сумасшедшего злобного колдуна, который обещал убить их страшной смертью.
Вслух Жасмин сказала:
— Хорошо, теперь давайте еще раз пройдемся по нашему плану все вместе. У Моргианы появилась пара отличных идей, которые нам следует обсудить. Потом мы соберем предводителей разных групп сопротивления, которым можно доверять, и проведем военный совет. Быстро.
— Только не здесь, — вмешалась Моргиана. — И не в нашем старом штабе. Но где?
— Хлебный склад, — осенило Аладдина. — Тот, для хранения… багетов, — прибавил он, с робкой надеждой улыбнувшись Дубану.
Но его друг не принял шутки. Он напряженно смотрел поверх крыш на безмолвный город, положив ладонь на рукоять кинжала.
План
Пренебрегая комендантским часом, возле старого хлебного склада собралась целая толпа. Люди самых разных профессий и сословий ожидали приказов своих командиров, тревожно поглядывая по сторонам в ожидании патрулей, и негромко переговаривались, пробуя ногтем остроту прихваченных с собой ножей и проверяя готовность факелов.
Под навесом склада Дубан, Моргиана, Жасмин и Аладдин стояли по одну сторону огромного ветхого стола. Тусклые фонари неясно освещали торопливо нарисованную карту Аграбы.
По другую сторону стола собрались те, кто взял на себя командование армией Уличных Крыс.
Некоторые лица были давно и хорошо знакомы, но среди них оказалось и много новых. Далеко не всех можно было отнести к числу Уличных Крыс. Ювелиров и прочие богатые гильдии представлял Амур. Именно ему участники сопротивления были обязаны необычайно красивым, но от этого не менее смертоносным оружием, вроде инкрустированных самоцветами кинжалов. Недовольными новой властью стражниками, солдатами и отставниками командовал Сохраб, взявший на себя обязанности генерала. От лица различных религиозных школ выступал имам Хосру, чей вклад в общее дело был неоценим благодаря его исключительной мудрости, незаурядному уму, а также доброй сотне студентов и младших священнослужителей, разгневанных тем, что их богословские изыскания были прерваны. Из числа алхимиков здесь присутствовала покрытая шрамами и кривая на один глаз Кимия, на изуродованном лице которой, однако, почти всегда сияла кривоватая, но очень дружелюбная улыбка. Она принесла с собой горючую смесь для поджогов.