А вот Дитриха капитан отпустил целым и невредимым: оказалось, Малышка перед сраженьем с «братчиками» именно за него просила. Что уж почудилось ей – не сказывала, только глядела на того ганса, словно на святого Матернуса. Да и свезло ему не меньше, чем оному святому: другой «башмак» от нас бы живым не ушел, потому и вправду сказать можно – из мертвых восстал. Впрочем, может, и не увиделось ничего Малышке, а просто молодость свое взяла: гансов судья статен да пригож был. Хорошо хоть не сманил девку с собою. Только и того, что перед уходом подарил Берте образок Девы, и образок тот она на себе носила, не снимая.
Мне же и доныне привидится, бывает, в ночи, как красавица Гаусберта и рыжий Грапп уходят от столпившихся на деревенской площади кнехтов; не вдаль уходят, но ввысь, истончаясь телесно с каждым шагом на пути к месту последнего Суда. Просыпаюсь тогда и лежу, таращась в темноту. И думается мне, что когда придет час и встречусь я с ними у престола Вседержителя как есть – с самострелом и палашом, – может, Грапп тогда, – если и вправду спасен своею Гаусбертой, – вспомнит о воинском братстве да замолвит слово: солдат за солдата.
Яцек Врубель. Большое связывание Хэйткрафта
В этих краях говорили, что северный ветер – предвестник смерти. Но пока пронзительный вихрь лишь вымораживал до мозга костей. Обитатели Тролльштаймера теснились в крохотной избушке солтыса, прижимаясь друг к другу, а вокруг царила кромешная тьма. Матери прятали своих чад под толстыми бараньими шкурами и убаюкивали, чтобы отвлечь от страха перед рыскающими в ночи чудовищами. Мужчины с лицами, будто вытесанными изо льда, передавали по кругу бутылки с самогоном и негромко вели поддерживающие дух беседы. Где-то вдалеке постукивала ставня, которую ветер увлек в безумный танец. Кто-то на коленях возносил немые молитвы, раскачиваясь взад-вперед, словно плакальщица на похоронах. Порывы холодного воздуха, несмотря на плотно прикрытые двери и заткнутые соломой щели, проникали внутрь, и тогда по спинам людей пробегали целые табуны мурашек. Но отнюдь не мороз по-настоящему пугал обитателей Тролльштаймера.
Снаружи таилось нечто куда худшее, нечто с багровыми зенками могло высмотреть человека с расстояния многих миль и с помощью черных, покрытых свалявшейся шерстью крыльев преодолеть это расстояние за несколько ударов сердца. Говорили, что только несчастный, которому довелось встать лицом к лицу с чудовищем, понимал истинное значение пословицы «Северный ветер – вестник смерти»…
Мастера Хаксерлина заплесневелая народная мудрость не привлекала, и поэтому он никогда в жизни не пересекал границ восточных королевств. Он дал себе зарок, что скорее съест собственные сапоги, чем хоть на шаг приблизится к Тролльштаймеру, пусть от опасных пространств Белокрая это тихое поселение и отделяло не меньше недели пути. Да и вряд ли от несчастного поселения и его жителей не осталось и следа лишь потому, что их не посетил прославленный торговец. Куда важнее, что среди жертв не было самого Хаксерлина – человека, привыкшего твердо придерживаться данного слова, – и выходило так, что от твердости этого слова зависели его собственная безопасность, хорошее самочувствие и пребывание в местах с куда более теплым климатом. По этой-то причине рассказ наш даже не коснется тех мест.
К тому же Хаксерлин не любил вкус собственных сапог.
– Сюда, почтенные, сюда! – Мастер помахивал серебряным колокольчиком, притягивая взгляды толпившихся вокруг зевак. – Только сегодня «Чудеса и диковины» по специальным ценам! Сюда, добрый люд! – Торговец понимал, что оскорбляет всех добрых людей, приравнивая их к собравшимся на площади оборванцам, но он привык смотреть сквозь пальцы на подобные мелочи.
Сегодня, как и всегда в последнюю субботу месяца, в Кампфсалате был торговый день. Это означало, что в городок съехались обитатели окрестных сел – пополнить запасы в опустевших кладовых, отремонтировать пришедший в негодность инструмент, немного развлечься, предложить на продажу собранное в поле или созданное своими руками. При случае они нередко спускали тяжело заработанные деньги, купившись на блеск дешевых зеркалец и якобы магические свойства метелки из конского волоса. Собственно, с мыслью о таких персонах Мастер Хаксерлин еще до рассвета в самом центре торговой площади и поставил навес с диковинками – чтобы избавиться от дешевого мусора, пусть даже ценой приравнивания клиентов к графьям, рыцарям и самому королю Хивелу.
– Подходите ближе, не бойтесь! – Когда перед прилавком собралась немалая толпа любопытных, купец улыбнулся, как отец, соскучившийся по давно не виденным детям. – Знаете ли вы, какова на вкус тайна? – вопросил он риторически, прибегнув к интонациям вдохновленного пророка.
Он надеялся, что среди собравшихся нет никого, кто уже пробовал декокты с прилавка «Чудес и диковин» и знал, что вкус тайны напоминает старый паштет.
– Интересно ли вам, каково это – владеть силой, о которой не мечтал ни один из смертных?
Из нескольких глоток донеслось негромкое: «Интересно, интересно».
– А мечтаете ли вы зачерпнуть из источника силы? – повысил он голос и взглянул в небеса. – Хватит ли вам отваги, чтобы взглянуть в глаза богам?
Люди, воодушевленные экспрессивной речью, превозмогали робость. Они поддерживали торговца криками: «Не боимся!», «Покажи, что ты там прячешь!» Казалось, даже подкупленные Хаксерлином клакеры прониклись неподдельным энтузиазмом.
– Хотите ли сравниться с героями?
– ДА-А-А!
– Значит, вы готовы?
Искусством нагнетать интригу купец овладел в совершенстве.
– ГОТО-О-ОВЫ!
Мужчины размахивали кулаками, а женщины подхватывали детей на руки, чтобы и малышня не упустила ни единой подробности. Толпа становилась гуще. Море людских голов волновалось в общем ритме воодушевления.
– В таком случае… – Мастер наклонился и откинул крышку сундука, – сумеете ли вы покорить мощь… – из-под прилавка послышался звук отбрасываемого железа, – дремлющую в этом чуде? – Он двумя руками поднял предмет над головой и застыл в театральной позе.
Установилась неловкая тишина. Несколько мужчин по инерции еще пару раз взмахнули кулаками, хотя выражение их лиц успело перемениться с вдохновения на легкую растерянность. Какая-то старушка неуверенно взмахнула флажком.
– То есть, господин маг, – отозвался миг спустя клиент поотважней, – мы должны покорять лопату?
Мастер Хаксерлин опустил инструмент и небрежно оперся о него.
– Не просто лопату, дружище, но Лопату Клада.
Кто-то удивленно присвистнул. Люди наклонялись друг к другу и судачили об увиденном чуде.
– А мне вот сдается, – раздался в толпе скептический голос, – что это обычная лопата.
Йоган Гордон знал толк в двух вещах. Первой было умение подражать реву оленя в период гона, второй – разновсякие лопаты. Он выманивал из леса рогачей, спровоцированных призывом к бою, а потом внезапно оглушал их упомянутым инструментом. Умелое использование своих сильных сторон позволило ему занять лидирующее положение среди торговцев рогами.
– Дорогой господин. – Мастер Хаксерлин постучал пальцем о полотно, отличавшееся от тысячи таких же разве что степенью потрепанности. – А слышал ли ты о Карте Клада?
Йоган кивнул.
– Так ить кажный слышал. Душегубы накрали золота, уложили в сундук да закопали за седьмой горой, за седьмой рекой, где болота вязки, тропы узки. Вот прям руки чесались у них тот сундук тудой переть, да? А еще черти всякой масти вертят тамочки жопами, на что богобоязненному люду и смотреть больно. Так-то нам бабки на ночь баяли. И еще – что токмо карта ко кладу тому и может привести.
– Ха, а известно ли вам, чтобы тот клад и вправду кто-то нашел? – Хаксерлин оглядел собравшихся.
К его удивлению, кто-то несмело приподнял руку.
– У нас тутой кузнец закопанную прынцессу нашел.
– Простите? – Купец подумал, что ослышался. – Принцессу? А, может, он заклятую жабу поцеловал?
Толпа не могла похвастаться изысканным чувством юмора, поэтому отовсюду донеслись смех и хихиканье.
– Нет. – Толпа расступилась, и стал виден верзила. Он стоял, покачиваясь с пятки на носок. – Случилось так, что кузнец, прогуливаясь лесом, приметил, как отряд оружного люда перекапывает полянку. Дирижировал ими благородный господин, показывал, куда землю отбрасывать, и орал, чтоб дыра была побольше. Кузнец думает себе: «Наверняка граф или другая какая своло… то есть своевольный князь прячет в лесу сокровище». Спрятался в кустах, выждал, пока отряд-то отъедет, и давай земельку перекапывать! Ну, так вот и нашел настоящую принцессу.
– О-о-о! – Одна из женок мило прижала кулачки к лицу. – И что случилось? Жили вместе долго и счастливо?
– Нет. Кузнеца вздернули за участие в заговоре, похищение и убийство госпожи Изольды. Вы точно слыхали.
– Лопата Клада! – решительно крикнул мастер Хаксерлин, вновь привлекая к себе внимание. – Только благодаря ей человек может добраться до зарытых в землю ценностей. Если же сыщется смельчак, готовый купить артефакт, с Лопатой этой будет он уже на полпути к богатству. А дальше останется найти карту – и купайтесь в золоте!
Разумы простецов принялись подсчитывать и быстренько пришли к выводу, что лучше половина дороги к богатству, чем протоптанная тропинка к нужде. Многие из собравшихся поглядывали уже на кошели, подсчитывая медяки и вычеркивая из списка покупок упряжь для коня и новые портянки, что они собирались прикупить на ярмарке, – те самые, вместо которых у них должна бы оказаться Лопата Клада, вещь куда более привлекательная.
Мастер Хаксерлин уже начинал аукцион, уже готовился получить немалый капиталец, когда вдруг:
– Горит! Горит!
Все пошло не так, как предполагалось.
– Ну, вот и сгорело, – невнятно буркнули из толпы.
Дома в Кампфсалате строили на любой вкус. Те, кто победнее, из поколения в поколение ютились в тесных клетушках, но те, кто мог позволить себе нечто большее, чем тарелка супа и шмат хлеба, жили в покоях куда приличней. Были в городке хаты поменьше, были хаты побольше. Были дома с одной и несколькими комнатами. Ставили их из дерева, ставили из камня. Насколько близко дом находился от городских стен, не имело значения – и в центре города случались избы, крытые соломой, чуть ли не под ратушу приткнувшиеся, а в Мышедоле – в районе, где каждый второй обитатель промышлял нищенством, – высились богатые виллы.