Архитекторы Кампфсалата не придавали значения таким условностям, как стандарты строительства. Поэтому здания различались только одним – масштабом потенциального возгорания. А двухэтажная домина в этом смысле потенциалом обладала изрядным; если бы не поспешно организованное тушение, пылать бы зданию до самого утра.
Мастер Хаксерлин был разочарован. Пожар в усадьбе бургомистра Томаса Кайзерхауэра поставил крест на чудесном начале дня. Продажам и покупкам конец; после случившегося народец был слишком увлечен странным пожаром, чтобы думать о каких-либо еще затратных развлечениях.
Значит, мало того, что Хаксерлин уедет из Камфпсалата ни с чем, так еще придется оставить прилавок без присмотра из-за специального приглашения владыки. «Специальное приглашение» имело ту же форму, что и обычно: группа вооруженной стражи с вежливой, но решительной просьбой быстрее прибыть на место трагедии. Кайзенхауэр, впрочем, оставил людей присматривать за покинутым товаром «Чудес и диковин»: горожане могли и усомниться в рассказах о защитном заклинании, которое отрубает ворам не только руки, – и тогда лавку разорят до последнего гвоздя.
Кстати сказать, территорию на месте пожара тоже тщательно охраняли. Стражники отгоняли ротозеев так решительно, что никто не отваживался подходить ближе, чем на длину алебарды. Поэтому и толпа у пепелища несколько рассосалась.
Мастер Хаксерлин терпеливо дожидался, пока бургомистр закончит утешать рыдающую супругу, которая стояла на коленях посреди пепелища и прятала лицо в измазанных ладонях. Мастер прикидывал, чего же бургомистр от него хочет. И надеялся, что никто не вознамерился его ни в чем обвинять. Ведь стоило где-то рядом случиться чему-то неприятному, подозрительные взгляды всегда обращались к приезжим, разодетым в цветастые, украшенные таинственными символами наряды. Хаксерлин идеально соответствовал этому описанию.
Кайзерхауэр еще некоторое время постоял над женщиной, а потом поник головой, погрузившись в немую печаль. Впрочем, быстро взял себя в руки и, когда подошел к торговцу диковинами, выглядел уже совершенно спокойным – как скала, что без слова жалобы сносит удары океанских волн.
– Прости, Мастер, что я доставил тебе неудобства, но полагаю, только ты и можешь мне помочь. – Конечно, это была простая вежливость: с тем же успехом он мог бы заявить: «Ну наконец-то! Ты-то мне и нужен!»
Томас Кайзерхауэр был высоким, ладно сложенным мужчиной. Глубокие морщины и седеющие, коротко стриженные волосы свидетельствовали о том, что он уже разменял шестой десяток, хоть и пытается сохранять вид мужчины в расцвете сил. Вел он себя сдержанно, но вся его фигура лучилась уверенностью. Мастер Хаксерлин со своим невысоким росточком и заметным брюшком чувствовал себя рядом с бургомистром неуместно. Словно мышь, которая неосмотрительно оказалась рядом с достойным котом.
– Мне ужасно жаль из-за… – Торговец окинул взглядом руины, оставшиеся от дома. Он не знал, как утешить человека, потерявшего все, что копил целую жизнь. – Из-за случившегося, – закончил он, не пытаясь подобрать нужные слова. – Но я не понимаю, как тут могли бы пригодиться мои умения. Магия элементов и в особенности огня – не мой конек.
– У нас в Кампфсалате нет чародея. Ты об этом знаешь?
Естественно, он об этом знал. Иначе никогда не привез бы сюда товар на продажу.
– Кажется, я слышал об этом.
– Ты ведь владеешь Силой, верно? – бесцеремонно оборвал его Томас.
– Разумеется, – сумел без запинки произнести мастер. – Но я занимаюсь поисками и продажей различных волшебных предметов, варкой чудесных микстур, а еще я набиваю чу…
– Полагаю, этого будет достаточно. У нас нет времени. Пропал мой сын Джереми. – У мужчины, хотя он пытался сохранять каменную невозмутимость, задрожал голос. – Ему одиннадцать лет.
Торговцу показалось неуместным указывать бургомистру, что тот ошибся: если уж ребенка поглотило пламя, ему было одиннадцать лет.
– Он не сгорел в пожаре. – Похоже, Кайзерхауэр догадался о невысказанном. – Мы перерыли все пепелище, но не нашли ни тела, ни костей.
Мастер Хаксерлин почесал лысый череп.
– Но я все еще не понимаю, что именно должен делать. Если речь о поисковом заклинании, то его подготовка требует времени.
Бургомистр едва удержался, чтобы не дернуть купца за клепсидру, вышитую на его пурпурном одеянии.
– Это дело рук демона, – начал он. – Пожар и похищение мальчугана.
У мастера Хаксерлина по этому поводу было собственное мнение. Причиной пожара в ста случаях из ста является огонь. Исчезновение мальчугана – другой вопрос, но ответ и на него наверняка будет банальным. У демонов есть дела поважнее, чем развлекаться с доморощенным пироманом и похищать ребятенка из места с таким несерьезным названием, как Кампфсалат.
– Могу я спросить? – несмело заговорил купец. – У вас есть какие-либо враги или…
Прежде стоическое, лицо Томаса исказилось гневной гримасой. Он ухватил Мастера за плечо и оттащил в сторону. Оглянулся, проверяя, не смотрит ли на них кто, а потом сунул руку в кошель на поясе. И вынул оттуда продолговатый предмет, завернутый в тряпку. Сунул его под нос удивленному Хаксерлину.
– Никто из моих врагов не мог потерять такую вещь.
И тогда владелец «Чудес и диковин» увидел настоящий магический предмет. Не монету счастья, которую он сам создал из сребреника, ударяя тяжелым молотом, пока тот не превратился в плоский овал, что можно продать уже за три сребреника. Не метлу ведьмы, которая прекрасно выметала пыль, но сверх этого не обладала какими-либо особыми свойствами. И даже не популярный афродизиак (на вкус – крепчайший самогон).
В свертке лежал кривой рог цвета крови, длиной в десяток дюймов. Не бараний рог, измазанный красной краской, каких у Хаксерлина была целая дюжина, – но самый настоящий, демонический. К тому же – словно отрезанный мастером фехтования, при самом основании: гладкая поверхность свидетельствовала, что срубил его с дьявольского черепа точный удар клинка. От рога исходил зловещий блеск, слегка искривлявший свет, и казалось, что по рогу то и дело идут волны, словно он пытается раствориться в воздухе. Когда Хаксерлин сосредоточился и стал пристальней глядеть на предмет, почувствовал головокружение и неприятные судороги в желудке.
– Все плохо, да? – спросил его шепотом Томас.
«Куда уж хуже», – подумал Хаксерлин и сглотнул слюну.
Торговый день привлек на рынок почти все местное общество. К счастью для расследования, кое-кто в этот день искал развлечений не на торжище и поэтому сумел стать свидетелем случившегося.
– Я говорил уже стражнику, што ничего не видал. – Местный пьянчуга, которого все звали Коростой, нервно почесывал покрытые язвами руки. – Лежу себе культурно в канаве, отамочки, думу думаю о работе и будующем. Уважаемый господин бургомистр должон знать, што работу-то я ищу пока што, вот токмо непросто оно, все понаехавшие забирают. – Он со значением глянул на Хаксерлина, словно тот под покровом ночи вынес «Чудеса и диковины» из сарая Коросты и теперь поимел от краденого невероятные выгоды. – И вот лежу я себе, жду, пока люди-то с торга возвернутся: тогда ведь один-третий сподможет монеткой-другой, – и вдруг слышу ужасенные крики. А потом ка-ак грохнет! БАХ! Я ажно подпрыгнул и пролил вод… кхм-кхм, в горле што-то пересохло… воду из баклаги. Мига не минуло, а слышу протяжное такое: «У-у-у-у!», словно вихрь завыл или мужика какого рослого пнули в… Ну, уважаемый господин бургомистр понимает, куды именно. Думал я, што молокососы понакупали взрывных жаб и снова меня пугают, да только вышло, што звуки те из усадьбы бургомистра шли. И сразу после того пожар занялся. Пламя ка-ак выстрелит из окна, вот так вот: жиу-у, жиу-у, жиу-у-у. – Он размахивал руками, имитируя звук, похожий на запуск летающего помела. Изо рта его несло дешевым алкоголем. – Я, конешно, сразу-то власти известил. – Это была неправда, поскольку сделал он это, лишь когда стражник заметил неудачную попытку Коросты спрятаться в сточной канаве двумя кварталами дальше. – Нету у меня с этим вот ничего общего. А еще я огня боюсь как… ну, как огня.
– Не переживай, ты не подозреваемый, – успокоил его Кайзерхауэр. – Мы просто проверяем все следы.
По пепелищу осторожно ходили трое доверенных людей бургомистра, искали вещи, которые огонь уничтожил не до конца. О роге демона знало всего несколько человек – Кайзерхауэр не хотел, чтобы в городе началась паника. Лучше пусть думают, что это несчастный случай или работа наемного поджигателя, а не дело рук адской бестии. Такие слухи отнюдь не влияли на настроения жителей позитивно.
Хаксерлин склонился над руинами стен, мял в руках кусочек почерневшего кирпича.
– Где был источник огня?
Короста потер крупную бородавку на носу. Таких наростов в разных местах у него хватало.
– Пожалуй што – отамочки было, – указал он на завалившийся второй этаж. – Вверху и слева.
– Комната Джереми… – прошептал Томас. – И ты не видел никого, кто бы выскочил наружу? Вспомни. Маленький мальчик, блондин, круглое личико.
Короста покачал головой.
– Он был славным малым, господин бургомистр. Не бросал в меня жаб. Сочувствую.
Томас Кайзерхауэр поджал губы.
– Он жив, – процедил он сквозь зубы и потерял интерес к беседе.
Короста подождал немного, а потом осторожно отступил, исчезнув в одном из переулков.
– А с этим что делать, господин бургомистр?
От развалин шел стражник в измазанной униформе. Под мышкой тащил странную, опаленную пожаром стальную конструкцию. К треугольной основе был припаян толстый прут длиной с предплечье взрослого мужчины. Заканчивался прут железным обручем, а под обручем находились три плоские искривленные пластины.
Хаксерлину это напомнило миниатюрную модель гномского винтовоза, которую ему довелось видеть в Музее Памяти в Волендуре. Винтовоз показывали на выставке «Унеслось с ветром», посвященной неудачным попыткам освоить воздушные просторы. Проект летающей машины был заброшен много лет назад, когда задняя часть «Гордости Глоина» закончила свой премьерный полет в Овраге Бууль, а передняя разбилась о скалы, декапитировав при этом сорок шесть людей. На каждые десять метров полета в среднем приходилось по одному трупу. Гномы и их спонсоры решили, что инвестиции в винтовозы – это область повышенного риска и лучше сосредоточиться на самозарядных обрезах.