За поворотом дороги выросла стена в три человеческих роста, в которой была дверь – такая узкая и невысокая, что ему пришлось нагнуться, а Зои-нэ и вовсе прошла через нее боком. Перед этим, конечно, стражница постучалась и в ответ на оклик с другой стороны выдала длинную фразу, из которой Киран понял лишь отдельные слова. Что-то там про туман, тропинку и песню.
Он шагнул через порог, зажмурившись.
– Дальше тебя проводит мастер Тио-та, а мне надо помыться после путешествия по вашему, хм, нечистому городу. – В голосе Зои-нэ прозвучали нотки мрачного веселья, и внутри у Кирана все сжалось: что если она знает о морвитах и их учениках больше, чем кажется? Что если он все-таки идет прямиком в ловушку?
Он стиснул зубы и кивнул в ответ, а потом осторожно приоткрыл один глаз.
Тио-та, судя по имени, тоже прибыл в Ахимсу с острова Хи-Брас, однако выглядел совсем не как чужеземец. Средних лет, смуглый и темноглазый, с резкими чертами лица и слишком большим ртом, изогнутым в кривой улыбке. В просторном одеянии с вышивкой, указывающей на пост амрина, эконома Гиацинтовой башни. С руками, скрещенными на груди.
И еще одной парой рук, бледных и полупрозрачных, с просвечивающими костями из какого-то темного металла, которые упирались в бедра.
– Хм-м, – протянул он хриплым неприятным голосом. – Его светлость будет недоволен, когда узнает, что морвит прислал вместо себя ученика. Ну что ж, делать нечего. Ступай за мной да пошевеливайся – и так слишком много времени потеряли.
Киран хотел возразить насчет того, что Иша его «прислал», но потом подумал, что чем меньше слов произнесет, тем лучше. Завтра Иша будет полон сил и сумеет выпутаться из любого недоразумения – в особенности если Киран исцелит загадочного пациента, кем бы тот ни был.
Амрин повел его через совершенно пустой двор (Зои-нэ куда-то исчезла с ловкостью, поразительной для человека ее телосложения), а потом – через еще одну дверь, которая также открылась в ответ на длинный и причудливый пароль про розовый ил и кровь. Второй двор использовался как склад, в нем повсюду стояли какие-то ящики и бочки. Третья дверь открылась сама по себе – Киран даже не заметил привратника, – и за порогом раскинулось пространство, вымощенное белыми и синими каменными плитами, безупречно чистыми и такими гладкими, что он едва не поскользнулся. В воздухе витал изысканный цветочный аромат.
Новая стена уходила вверх и терялась в тумане облаков. Киран попытался вспомнить, сколько этажей в Гиацинтовой башне, и не смог. Молва называла совершенно безумные цифры – сто! Нет, пятьсот! О чем вы говорите, тысяча! Но наверняка все знали одно: жилые покои Чистых располагаются не ниже пятнадцатого, потому что тумеры и атмы умирают сами по себе вдали от породившей их земли. Ни Ише, ни Кирану не представилось возможности проверить, так ли это на самом деле.
Что ж, если молва не ошибалась, кому-то нужно было избавиться от паразита быстрее, чем тот мог издохнуть сам. Видимо, этот кто-то боялся, что праздник окажется испорчен…
– Там, за дверью, клеть подъемника, – неприязненно проговорил амрин. – Надеюсь, ты хорошо переносишь высоту? Если наблюешь, заставлю вымыть.
Никакого почтения к слуге Истинной Смерти. Впрочем, что взять с чужака…
Киран не стал отвечать – это и не требовалось, – и вдвоем с четвероруким амрином они прошли по длинному и узкому коридору и оказались в маленькой комнате. Поначалу Кирану почудилось, что в ней нет окон, однако амрин явно не шутил, когда сказал про высоту, и ученик морвита был достаточно грамотен, чтобы понимать, с помощью какого устройства Чистые и их слуги поднимаются на башню. Пол дрогнул, клеть пришла в движение и… через несколько секунд Киран понял, о чем его предупреждали.
У клети не было стены с внутренней стороны, обращенной к центру башни. На уровне третьего этажа, когда узкая шахта закончилась, это стало очевидным: дальше клеть поднималась вдоль наружной стены всей постройки, а перед Кираном открылся вид, которого он не вообразил бы даже в самых безумных мечтах.
Башня – по крайней мере, на протяжении ближайших десяти, а то и пятнадцати этажей – была полой, но от нижнего уровня вздымались ввысь колонны с перемычками в виде арок, оплетенные сине-зелеными лианами, чьи листья соперничали по размерам с зонтиками, а в любом из тугих бутонов поместился бы ребенок лет десяти, вроде Илы или Каси. Растения излучали мягкий мерцающий свет, из-за которого внутренности башни казались погруженными в загадочные сумерки. Чуть дальше и выше поднималась похожая клеть, и, проследив взглядом за тросами под ее нижней частью, Киран заметил внизу промельк гигантских тел, которые вращали рукояти какого-то устройства. Маммуты – трудяги с мышцами, усиленными атмами до такой степени, что рядом даже Зои-нэ с ее широченными плечами и мощными кулаками выглядела бы мышью у подножия горы. Вот почему клеть поднималась так быстро! Кирану захотелось разглядеть что-нибудь еще, но чем ближе к краю он подбирался, тем сильней ощущалась дурнота.
Он оглянулся на амрина. Тот стоял, скрестив на груди обе пары рук, и ухмылялся.
Киран выпрямился, шагнул прочь от края и остаток пути смотрел себе под ноги. Он бы все равно ничего не разглядел: выше некоего уровня все затянуло туманом, в котором угадывались очертания светящихся растений, оплетающих колонны, и время от времени вспыхивали огоньки. Интересно, а окна наружу здесь есть? Он вдруг понял, что хотел бы увидеть свой родной округ и, может, всю Ахимсу такими, какими их видят Чистые. Кто знает, что с ним случится потом…
Клеть резко остановилась; от неожиданности Киран нелепо подпрыгнул и чуть не упал. На лбу выступил пот, и от сильного сквозняка кожа тотчас же остыла. За туманом по-прежнему ничего не было видно.
Амрин что-то пробурчал и отпер дверь, обращенную наружу.
За дверью был коридор, идущий вдоль стены и озаренный светом множества ламп. Через небольшие оконца задувал ветер изнутри башни – отсюда казалось, что там царит кромешная тьма. Киран шагнул вперед, удивился, как быстро ноги успели отвыкнуть от пола, который был сделан из камня и не дрожал, а потом посмотрел на амрина, ожидая дальнейших указаний. Сумка со снадобьями вдруг показалась очень тяжелой, и еще как будто стало труднее дышать.
– Там, куда я тебя поведу, – тихо и почему-то зловеще проговорил амрин, – ты будешь вести себя очень, очень вежливо и деликатно. Понял меня?
– Я же не напачкал в клети подъемника, – ответил Киран со спокойствием, которого не ощущал в полной мере. – Значит, понимаю человеческую речь.
Судя по звуку, который издал мастер Тио-та, он едва не подавился желчью. Ученик морвита бесстрастно посмотрел амрину прямо в глаза и расправил плечи. Поскорее бы все закончилось.
Не тратя больше времени на дурацкие предупреждения, Тио-та махнул правой верхней рукой и повел его по коридору, тоже направо. Киран машинально отсчитал окна: они миновали семь, когда амрин остановился перед дверью с противоположной стороны и тихонько постучал.
Изнутри раздалось:
– Входите, о, входите…
Они вошли, и в ту же секунду Киран ослеп от нестерпимо яркого света. Ученик морвита остановился, сделав всего лишь шаг, и амрину пришлось протискиваться мимо него сквозь дверной проем. Впереди что-то стукнуло, звякнуло, и мелодичный женский голос произнес:
– И это твой морвит, Тио-та? Не очень-то он страшный.
– Простите, госпожа, – ответил амрин без тени прежней заносчивости, но и без подобострастия. – Иша погрузился в священную медитацию, которую нельзя прерывать… как нам сказали. Зои-нэ сочла возможным привести вместо него ученика, и я склонен считать, что она поступила правильно.
– Ну что ж, проверим, – сказал тот же голос после короткой паузы. – Подойди ко мне, ученик морвита… как тебя зовут, кстати?
Киран ощутил тычок между лопаток, невольно сделал несколько шагов вперед, а потом заставил себя приоткрыть один глаз. Комната была очень большая – наверное, все комнаты в доме Иши поместились бы в ней без труда, да еще осталось бы место, – с высоким потолком и окнами во всю стену. За стеклом горел закат; солнце выглядело огромной спелой вишней, подвешенной в небесах. Ни округа Битых Горшков, ни Ахимсы как таковой отсюда не было видно, потому что внизу, насколько хватало глаз, простирался густой туман.
Или… нет, это не могли быть облака, он же не поднялся так высоко!
Киран сглотнул и сосредоточился на единственном человеке в огромной комнате, так что все предметы обстановки растворились и исчезли из вида. Все, кроме низенькой кушетки, на которой сидела женщина, закутанная в несколько слоев тонкой ткани разных оттенков синего – он видел только глаза незнакомки, бледно-голубые, огромные, с морщинками в уголках. Это не были следы возраста. Она беззвучно смеялась под своей многослойной вуалью – он рассмешил ее, едва появившись.
Что ж, хорошо, когда больной смеется. Не существует тумера, который питался бы смехом.
– Я Киран, сын Хани, ученик Иши, – медленно проговорил он. – Я пришел, чтобы облегчить страдания, согласно воле Великой Избавительницы.
– Я Альда, дочь Алессио и ничья ученица… пока что, – весело ответила девушка. Да, теперь Киран не сомневался, что она совсем молодая – наверное, не старше его самого. Он закрыл глаза и представил, что страх – это свеча, а потом резко выдохнул, чтобы ее загасить. Стало лучше… чуть-чуть.
Дочь Алессио Арналдо – это даже хуже, чем сам Алессио Арналдо.
«Ты будешь вести себя очень, очень вежливо и деликатно».
– На что жалуетесь, моя госпожа?
Вместо ответа она выпростала руку из-под одеяний. Ученик морвита взглянул с опаской – и едва сдержал нервный смешок. Узкую бледную кисть – унизанную кольцами, с десятком тонких браслетов на запястье – обвивали уродливые вены, наполненные густой черной кровью. Рисунок вен был неправильным – они поднимались от ладони к предплечью, а не наоборот; конечно, на самом деле это были никакие не вены. Это была аварица, один из самых заурядных и самых простых в исцелении тумеров.