И, разумеется, в общей суматохе никто не заметил, что постоялец, приехавший из Истока, с вечера так и не покинул свою комнату. Если бы кто-нибудь заглянул туда, они бы увидели, что тело на соломенном тюфяке превратилось в бурую массу, из которой произросла цветущая черная плесень высотой уже в полторы ладони. Тогда паника в Ахимсе поднялась бы на день раньше, но…
Это не имело бы никакого значения.
Праздник начинался после полудня, но готовиться к нему в доме морвита принялись с самого утра. Перебирая в уме праздники прошлых лет, Киран признался себе, что еще ни разу не ожидал с таким нетерпением момента, когда заиграет музыка и вся Ахимса забудет о заботах и проблемах на целых три дня.
Альда достала из сундучка новые платье и накидку: белые, с красной вышивкой в виде огнедышащих чудовищ – вроде того, что в легенде про лозу, которая росла во дворе родного дома Кирана. Вуаль она тоже сменила на почти прозрачную, и в ответ на вопрос Иши о страхе перед тумерами звонко рассмеялась и беспечно махнула рукой.
«Как быстро, – подумал Киран. – Как быстро…»
Ила и Каси нарядились в свои лучшие одежды, и Киран с немалым удивлением заметил на детишках разделенное пополам перламутровое ожерелье с серебряными подвесками. Это был немыслимо дорогой подарок, и он уже хотел было попросить Альду забрать его назад – зная, что слез и криков будет много, – но тут она, словно прочитав его мысли, улыбнулась.
Улыбнулась так, как никто другой не улыбался.
– Пора! – провозгласил Иша. – Праздник ждет нас!
И они отправились на улицу Благоухающих Роз.
За три дня Альда успела неплохо изучить окрестности дома морвита и перезнакомиться с местными обитателями, так что теперь, увидев Чистую, они кивали и здоровались так искренне, словно знали ее с младенчества и желали только добра. Может, все дело в Фестивале? Она спрятала улыбку под вуалью и покачала головой. Кто бы мог подумать, что Поиск окажется таким интересным – пусть она и совершила непростительную ошибку, предполагая, что трех дней хватит…
– Мастер Иша! Мастер Иша!
Киран завертел головой, а морвит степенно повернулся в ту сторону, откуда сквозь толпу раздавался голос. К ним приближался юноша, с которым Альда за проведенное здесь время ни разу не встречалась, но она видела достаточно молодых людей в таких же нарядах, чтобы понять: это слуга из трактира или какого-нибудь постоялого двора. Он подскочил к морвиту и что-то зашептал ему на ухо. Киран шагнул было к учителю, но тот быстрым взмахом руки остановил его. Потом Иша повернулся к слуге и очень тихо спросил:
– Ты уверен?
Юноша кивнул. Альде вдруг показалось, что он болен: лицо с выступившими на лбу крупными каплями пота выглядело слишком бледным и землистым, чтобы это можно было списать на быстрый бег и желание во что бы то ни стало разыскать морвита.
Иша посмотрел на своего ученика, и что-то в этом взгляде было странным.
– Киран, идите-ка вы все… – Морвит помедлил, посмотрел на слугу, потом – снова на ученика, покачал головой и как будто вздохнул. – Впрочем, ладно. Идите вперед, а мне надо кое-куда заглянуть. Я разыщу вас позже, под розами. У Девики?
Так звали хозяйку трактира, куда вчера вечером Киран успел ее сводить.
– У Девики, – согласился Киран, хмуря брови. – А что случилось?
– Это, – сказал морвит, бросив взгляд на слугу, – я и собираюсь выяснить.
И он ушел вместе с незнакомым юношей, а Киран, Альда, Ила и Каси продолжили путь по лабиринту улиц-лестниц. Дочь доминуса теперь могла бы идти и без провожатого, не опасаясь заблудиться. Если вдуматься, легкость и быстрота, с которыми она познавала Ахимсу, были даже странными, но Альда не стала бы жаловаться никаким богам.
Их окружали празднично одетые люди; поток струился по узкой улице, делаясь все плотнее. Они потеряли из вида Илу и Каси, но в ответ на ее вопрос Киран беззаботно отмахнулся свободной рукой – правой, в перчатке, – поскольку левой держал Альду, не давая толпе их разлучить.
На улице Благоухающих Роз было очень многолюдно, и все стремились туда, где строители накануне ночью заканчивали огромный купол над площадью, а цветочные мастера украшали его. Толпа продвигалась медленно, но Альда вдруг поняла, что это ее совершенно не раздражает. А теснота как таковая даже радовала – ведь благодаря ей они остались только вдвоем, вне поля зрения Зои-нэ и ее подручных.
Где-то играла музыка и раздавались веселые возгласы, над головами вился сладкий запах свежей выпечки. «Мы посмотрим представление, – сказал ей Киран утром. – Поедим и потанцуем, полюбуемся цветами… будем делать все, что захотим». Он улыбнулся, и у Альды что-то затрепетало в груди.
«Представление» повторялось из года в год и было основано на легенде о Деве-Розе, которую один из Детей Праха – зловещий Полуночный Князь – выкрал из родного дома и увел в свое подземное царство, откуда ее потом вызволил возлюбленный, Гиацинт. Прочие цветы также принимали участие в спектакле, но Альде, разумеется, было приятно, что важная роль досталась именно Гиацинту. В башне эту легенду знали, однако почему-то никогда не относились к ней всерьез.
На площади Киран пробрался ближе к сцене, беззастенчиво пользуясь своей известностью как ученика морвита, и Альда заметила, его тревогу из-за того, что Иши с ними нет. Но тревога эта быстро прошла: когда бы ни появился морвит, ему должны были со всем уважением уступить одно из лучших мест. А пока они с Кираном просто ждали начала представления, как и все остальные зрители.
Где же Иша?
Киран в очередной раз огляделся по сторонам, но учителя не было. Он знал парнишку, который прибежал к морвиту так не вовремя: Дилип, слуга из постоялого двора «Говорливый попугай», туповатый, но преданный хозяину. Что же там произошло, если терпеливый и спокойный как вол Дилип так перепугался?
Вдобавок Ила и Каси потерялись в толпе. Он не боялся, что с маленькими морвитами что-то случится, но понимал: пробраться на хорошие места без помощи старших им будет сложнее.
Так или иначе, час пробил: на сцене появилась Дева-Роза и заиграла музыка.
Публика притихла.
Девушка в розово-сиреневом платье из легкой струящейся ткани, с открытыми руками и лицом, начала танцевать. Спустя недолгое время к ней присоединились другие, и слаженные движения танцовщиц ничуть не уступали изяществом лепесткам роз, которые плавно опускались на них с купола, возведенного над площадью и сценой.
А потом там появилось что-то черное… какой-то человек в черном. Девушки бросились врассыпную, одна вскрикнула с неподдельным страхом, и лишь тогда Киран понял, что это не актер.
Сперва он увидел незнакомца со спины. Тот был очень высоким, с широкими плечами и тонкой талией, с длинными черными волосами, которые струились по плечам. Ни накидки, ни вуали; он ничего не боялся. Не обращая внимания на танцовщиц, он прошел к краю сцены, и там повернулся, так что Киран наконец-то смог его рассмотреть.
Он ахнул. Это был Аджит… и в то же самое время – не Аджит.
Лицо короля карманников причудливо вытянулось, глаза выпучились – и левый, хоть и был на месте, оказался белого цвета, в отличие от правого, по-прежнему золотисто-карего. Нос удлинился и изогнулся крючком, подбородок выдвинулся вперед, а губы искривились в жутковатом подобии улыбки. Казалось, кто-то вылепил из глины двойника Аджита, раскрасил его и оживил. Но кто и зачем?
Киран знал лишь один ответ на вопрос, и от этого ответа его сердце на миг замерло.
– Идем отсюда. – Он схватил Альду за талию и увлек за собой. Она взглянула на него растерянно и испуганно – конечно, тоже узнала человека, с которым они столкнулись не далее как позавчера. – Идем быстрее, мне это не нравится…
– Жители Ахимсы! – провозгласил король карманников со сцены. Гул, прокатившийся по толпе, когда он сорвал выступление танцовщиц, стих. Зрители стояли плотной стеной, Киран не мог через нее пробиться, и оттого ему пришлось вновь повернуться лицом к «Аджиту». – Я рад приветствовать вас от имени моего владыки! Возрадуйтесь: теперь это и ваш владыка. И имя ему… – Он обвел собравшихся горящим взглядом, отчаянно скалясь. – Полуночный Князь!
И, вскинув руку, щелкнул пальцами.
Тотчас же купол над площадью померк. Сквозь просветы продолжало светить солнце, но с цветами что-то произошло – они… изменили цвет? Что-то легкое и невесомое опустилось на ресницы Кирана; он поднял руку, снял это и растер между пальцами. Оно превратилось в сероватый порошок.
Пепел.
Мгновенно сгоревшие розы начали осыпаться все быстрей, и люди закричали. Он обнял Альду, теперь уже совершенно не заботясь о приличиях, и прижал к себе, лихорадочно соображая, куда бежать. Мельком увидел на сцене Аджита: король карманников так и застыл с поднятой рукой, с оскаленными в звериной ухмылке зубами, словно изваяние, но его тело на глазах обрастало густой черной плесенью и как будто начинало плавиться под нею.
– Что происходит? – крикнула Альда, когда вокруг сделалось очень шумно и паникующая толпа стала напирать со всех сторон. – Что случилось?!
– Это Дети Праха! – крикнул в ответ Киран. – В Ахимсу пришли Дети Праха!..
– Глохнут в душе тумана, – кричит Киран у ворот Гиацинтовой башни, – моя тропинка и песня! Моя тропинка и песня!
Он кричит это уже третий час под черным небом новой Ахимсы, в которой не настало утро. Он охрип, но не сдается, потому что у него больше ничего не осталось. После того, как в толпе на площади под куполом из сгоревших роз перед ним, словно из-под земли, выросла Зои-нэ и отняла Альду, которая от потрясения почти не сопротивлялась, он не видел ничего, кроме черной плесени.
В черную плесень превратилась треть людей, так и не сумевших покинуть площадь.
В черную плесень превратилась Девика вместе со всеми своими посетителями, в чем он убедился, когда заглянул в таверну, пытаясь разыскать Ишу.
В черную плесень превратился отряд городских стражей… ну как, как они собирались сражаться с Детьми Праха? Ведь даже дети знают, что ни мечи, ни копья не берут тех, кто вырос, как сорняк, на перегное из душ, распавшихся тысячи лет назад; тех, кому Великая Избавительница не указ. Тыкая острым лезвием в золу, огонь не погасить.