В общем, загадка на загадке, отчего и происходят взаимные непонятки. Кстати, о том покушении на босса я так и не получил никакой новой информации. Может, расследование просто не успело получить результаты до нашего отлета. А может, до меня просто не посчитали нужным их довести.
– Хорошо, что ты заглянул, Костя, – тем временем обратился ко мне Коржевский. – Нужен твой непредвзятый взгляд.
– На что?
– На Кошачий Хвост, Константин! – воскликнул Ив. – Мы можем, наконец, схватить его!
Я буквально вытаращился на него. На что он, черт возьми, намекает? Или на кого?!
Вот не умею я держать «покер-фейс»! Мне еще на Земле не раз говорили, что эмоции, особенно, отрицательные просто отражаются у меня на лице. И похоже, это свойство я заново приобрел после попадания.
– Костя, не знаю, о чем ты сейчас подумал, но я имел в виду Катершванц! – вскричал Ив. – Мы не можем пройти мимо такого замечательного объекта!
Да, кто о чем, а вшивый о бане…
По большому счету, Ив – типичный кабинетный ученый, которого неизвестно как занесло в состав экспедиции. Впрочем, наверное, даже такому неспециалисту как я понятно, что вряд ли кто-либо лучше него справится с изучением чужой планетной системы. Все будет скрупулезно изучено, описано и отпрепарировано с величайшим тщанием и знанием дела. Единственное, у Хары за ним придется присматривать, чтобы не забывал обедать и спал хотя бы четыре часа в сутки.
Внешне француз немного похож на друга главного героя из фильма «Такси» – незадачливого полицейского инспектора. А по характеру слегка напоминает профессора Паганеля. Ив знает всё о Солнечной Системе. Он может часами с энтузиазмом рассказывать о планетографии Марса или Венеры, а к транснептуновым объектам вообще испытывает большую и пылкую любовь, сравнимую разве что только с восторгом энтомолога перед особо ценным экземпляром.
Катершванц, он же Кошачий Хвост, – без сомнения, самый выдающийся экспонат в этой коллекции. Обнаружили его в конце XXI века в ходе очередной попытки разыскать таинственную планету Нибиру. «Рептилоиды», понято, и в этот раз остались найденными, но телескопы земных астрономов все-таки углядели кое-что интересное.
А попался им планетоид-бродяга, межзвездный скиталец. В последние тысячелетия он тянулся к Солнцу из глубин галактики, а затем обогнет его по гиперболе и пойдет дальше странствовать в космических просторах.
Новое небесное тело окрестили в честь какого-то индейского бога-ягуара. Подозреваю, что по той причине, что оно, как тот кот, ходит, где вздумается, и гуляет само по себе. А вот в процессе изучения начали вылезать всякие странности.
Гость оказался довольно крупным зверем, но весьма примечательной наружности. Конечно, не все мелкие планетки представляют собой круглые колобки. В нашем поясе Койпера есть такое Кьюбивано (вот убей, не помню, что это означает) по имени Хаумеа, что больше всего напоминает овальный мяч для регби. Но пришелец и его переплюнул. Судя по всему, он вытянут как веретено длиной более чем в три тысячи километров и диаметром не более тысячи в самой толстой части.
Позднее выявились и некоторые особенности его поверхности. Как эмоционально заявил один тогдашний астроном: «Да он же полосатый как кошачий хвост!» С тех пор прежнее божественное название оказалось забытым, а так как сей ученый муж был австрийцем, даже в справочниках планетоид значится как Катершванц. Вот пристало ему это имечко!
Все это понятно. Но при чем тут мы?
– Как при чем?! – Ив развернул передо мной виртуальный экран вирта, демонстрируя схему. – На восемнадцатый день полета, когда наша скорость достигнет пятнадцати тысяч километров в секунду, мы запустим зонд. Он достигнет Катершванца меньше, чем за месяц!
– Да, но мы за это время сами сильно ускоримся и далеко уйдем. Зонд нас не догонит.
– И не надо. Смотри, Костя! Возле Кошачьего Хвоста он затормозится до около пятидесяти километров в секунду, сбросит спускаемый аппарат и пойдет к Солнцу, по дороге получая данные от орбитального и посадочного модулей. Лет через семь доберется до орбиты Нептуна и сможет передать информацию на Землю.
– Как минимум, это реально, – я проверил схему, предложенную Ивом, и не нашел в ней изъянов. – Но потянет ли зонд настолько сложную программу?
– Должен, – заверил меня Стив. – Сложно, но решаемо.
– А задействовать мы можем сорок первый, – добавил Цветан. – Все одно торчит като кост в гырлято!
Я кивнул, соглашаясь. У нас в специальных барабанных установках хранятся две дюжины многофункциональных зондов для исследования планет Хары. Плюс еще шестнадцать несет на себе передовой разведчик – «матка». Итого сорок. И «внештатный» сорок первый, который находится прямо в установке для запуска.
– Тогда в чем проблема?
– В том, что исследование околосолнечного пространства не является целью нашей экспедиции, – недовольно напомнил Марк, и я ощутил его сильное раздражение. – Причем сорок первый не просто так находится в режиме повышенной готовности. Мы можем встретить нечто интересное на окраине планетной системы Хары до того, как успеем активировать основную группировку зондов.
– Но мы можем ничего и не найти поблизости от нашей траектории! – с жаром возразил Ив. – А Кошачий Хвост – вот он, рядом! Если им не займемся мы, он может так и остаться неисследованным еще лет пятьдесят!
Наш звездочет буквально источал жар энтузиазма. Я не мог не признать, что в чем-то он прав. Ученые давно тянулись к тайнам Катершванца, но руки у них были коротки. Гость из межзвездных просторов приближался к Солнцу под углом почти шестьдесят градусов к плоскости эклиптики. Поэтому добираться до него было не только очень далеко, но и крайне неудобно. Это мог бы сделать корабль с гравитационным двигателем типа нашего. Но если миссия «Одиссея» завершится успехом, его будущие «систершипы», очевидно, сразу полетят к звездам, а не будут рыскать по задворкам Солнечной системы.
– Вот так мы и спорим уже больше получаса, – хмыкнул кэп.
Тогда почему он до сих пор не решил вопрос сам, своей властью? Хотя, научная программа экспедиции находится в ведении Марка. А он, похоже, не хочет продавливать свое мнение в одиночку. Как я понял, Стив и Цветан были готовы поддержать Ива, да и Коржевский, кажется, не возражал. А вот если я встану на сторону начальника, то проект он закроет.
Но чего хочу здесь я сам? Конечно же, запуска зонда! До попадания в XXIII век я все еще хранил у себя дома старые выпуски газеты «За рубежом», в которых были опубликованы отчеты «Вояджеров» о системах Сатурна и Урана. Даже если мы не вернемся с Хары или не привезем оттуда ничего интересного, исследование Катершванца станет значимым вкладом в науку.
Однако почему Марк так раздражен и недоволен? Ранее его никак нельзя было назвать сторонником принципа: я начальник – ты дурак. Не хочет разбрасываться и отвлекаться на посторонние задачи? Так Кошачий Хвост обойдется нам всего лишь в цену одного зонда, мы даже сведений от него никаких не получим. Или все дело в том, что без подготовленного аппарата мы можем пропустить что-то интересное на подходах к системе Хары? А почему он, собственно говоря, считает, что там может быть нечто для нас интересное?
– Цветан, – бросил я пробный шар. – Мы можем перенести вперед активацию зондов? На тот случай, если мы, например, летим по тамошнему поясу Койпера, и вдруг нам попадается навстречу, например, чужой космический корабль, а мы не готовы!
Марк бросил на меня острый взгляд. Болгарин же пожал плечами.
– Няма проблем! Понадобится, так сразу же после прыжка на той стороне запустим! Лишь бы толк был.
– Как вам такой вариант? – обратился я к Марку. – Сейчас мы таки стрельнем по Кошачьему Хвосту, но при подлете к Харе начнем готовить зонды, скажем, месяца за три до цели? Чтобы с гарантией ничего не пропустить!
– Хорошо, Константин, меня это устроит, – босс покладисто согласился, но я чувствовал, что он все еще сердится, причем почему-то конкретно на меня. – Но я тогда внесу изменения в программу полета!
– Вносите, – кивнул Коржевский. – Тогда Ив, Стив, Цветан, готовьте зонд к запуску. Но не в ущерб своим основным обязанностям!
– Уи! Се сера фе! – воскликнул обрадованный Ив.
Этим он, кстати, не выразил свое «фе», а наоборот, сообщил, что все будет сделано.
Марк, развернувшись, вышел. За ним покинул сисадминский отсек и я. Пожалуй, эту команду тоже можно вычеркнуть из числа подозреваемых. Кто же тогда остается кандидатом в водители фантомов? Олег, это само собой, разумеется. Прежде всего, он лучший специалист по фантомам в экипаже. Большая часть иллюзоров, резвящихся в наших коридорах, его творения. Он был самым близким другом Константина и должен был заметить изменения в его поведении, когда мы поменялись местами.
Наконец, именно его имя назвал Иван Александрович. Хотя для меня это, скорее, аргумент «против», чем «за». Спецслужбы страшно ревнивы и очень не любят, когда их сотрудники работают на кого-то еще, даже если это инопланетная или иномирянская сверхцивилизация. По моему разумению, их агент должен держаться подальше от земных разведок и лучше маскироваться. А Олег – это все-таки чересчур явно. Он слишком очевиден, слишком на виду.
Понятно, что совсем убирать его из списка подозреваемых я не стану. Но будет он там не на первом месте. Однако кто у меня тогда остался? Кэпа я вычеркиваю просто потому, что это кэп. Не капитанское дело – мне котов подсовывать. Марка я определенно подозреваю, но не в этих делах. О Дэвиде я уже вспоминал.
Хавьер? Вот решительно не представляю его в роли агента! Слишком он правильный и законопослушный. Равномерный и прямолинейный. Да, нельзя полностью исключать, что это только маска, но тогда передо мной – лучший актер всех времен и народов, и мне его никогда не раскрыть.
Мартин? Хм… Как врач, он знает обо мне довольно много. Но молчит. Скрывает?.. При этом он фактически регламентирует жизнь экипажа, так как следит за режимом дня и питания. А может, и отслеживает наши перемещения по кораблю. Без веской причины никто в его медицинский отсек старается не заходить. И я сейчас не стану. А кто знает, чем он там в одиночку занимается?!