Наверное, он все-таки на какое-то время потерял сознание, потому что вдруг увидел над собой перекошенное от напряжения лицо Куоти, который, казалось, что-то пытался сделать с его ногой. Бросив взгляд через плечо, Боорк увидел разорванную в клочья штанину на верхней части бедра и даже успел подивиться тому, что материя приняла другой оттенок синего, не сразу поняв, что это его кровь. И тут же пришла боль, снова погрузившая его в беспамятство. Он уже не слышал воя стартующих у него над головой ракет.
Битва все еще продолжалась. На корабль выходила третья группа филлинских самолетов...
Командиру хотелось самому возглавить атаку, но он понимал, что это не его обязанность. Поэтому оставалось только наблюдать.
Короткий рапорт офицера наведения, односложная команда – и небо прочертили шесть огненных хвостов. В бомбардировщиках их, конечно, заметили, но здесь не могли помочь ни тепловые ловушки, ни маневры. Ракеты ведут опытные операторы, им помогает сам боевой компьютер корабля. И все шесть ракет достигают цели. И еще шесть. И еще. И еще.
Командир уверенно улыбается. Ни одного промаха. Неотвратимость – вот что должны прочувствовать филиты. Но самолеты летят прежним курсом.
– Четыре! – командует Пээл.
Корабль снова вздрагивает. Каждые двадцать секунд – залп. Количество самолетов противника уменьшается еще на двадцать четыре. Но оставшиеся продолжают идти к цели. Им осталось всего несколько минут.
– Два! – голос командира по-прежнему тверд. Нельзя показывать беспокойство.
Радары не могут показать, что чувствуют экипажи бомбардировщиков, видя двенадцать приближающихся верных смертей. Но самолеты летят дальше. Пусть на корабль высыплется не девятсот тонн бомб, а пятьсот. Разве этого мало?
– Два! – в голосе не проявляется ни малейшей эмоции.
– А что теперь? – почти неслышно шепчет зампотех.
И в самом деле, что теперь? Ракеты кончились. Бросать в атаку оставшиеся «Молнии» с истраченным боезапасом? «Драконы»? Нет, они не успеют. Садануть по ним термоядерной? И тем самым, может, погубить получившую такое ускорение карьеру?..
Командир медлит. И вдруг...
– Они поворачивают! – кричит кто-то. – Они уходят!
Напряжение спадает. Все в рубке радостно вопят и поздравляют друг друга. Только командир стоит молча, но в его глазах горит сумасшедший огонь.
Чтобы успокоиться, он подсчитывает потери. У него уничтожены девятнадцать «Молний», включая четыре машины-лидера, и один «Дракон». Из шести находившихся в ремонте танков, вышедших встретить противника, уцелел только один. Потеряно много техники, материалов и снаряжения, находившихся вне корабля в момент атаки филитов. Два попадания получил сам корабль, и еще не известно, какие повреждения они причинили.
И еще одно сообщение. Ранен операционный дежурный младший-один Боорк. Доставлен в госпиталь.
Других пострадавших, вроде бы, нет. Но пусть штаб после всего этого только попробует заявить, что филиты слабы! Они – опаснейший противник, которого надо немедленно громить, пока он не собрался с силами!
Это была первая и последняя попытка атаковать корабль.
Глава 17. Жизнь рассудит, судьба разделит
– Ну, в последний раз! Морда или звездочки?
Кен Собеско хитро закрутил монету в один куруш. Но та, напоследок продемонстрировав светлый лик шуанского президента Дингвайраута, вдруг слетела со стола, коварно звякнув, и укатилась прямо под кресло, в котором сидел Драйден Эргемар с помятым томиком в руках.
– Вот незадача! И как теперь понять, какой стороной она упала?
– С точки зрения глобального равновесия, это не имеет никакого значения, – вдруг раздался чей-то нравоучительный голос, говорящий по-баргандски, но с каким-то странным акцентом и смешно растягивая слова. – Если выбор для вас имеет хоть какое-то значение, вы все равно не отдадите его на волю случайных сил.
– Это еще что за подпольный философ выискался?!
Удивление Кена Собеско было естественным и неподдельным. Кабинет, куда их провели и попросили подождать, совершенно точно пустовал перед их приходом. И вообще, складывалось впечатление, что о них забыли. Они ждали уже почти два часа, но за это время их никто не побеспокоил. За окном начало темнеть, а это означало, что они никуда уже сегодня не полетят.
Драйден Эргемар выглядел изумленным не меньше напарника. Он даже отложил в сторону книгу и отодвинул кресло. Под ним обнаружилась монета, лежащая вверх гербом с тремя звездочками, и больше ничего.
– Кен, ты тоже слышал что-то про глобальное равновесие?.. Значит, это точно не глюк, ибо это явление одиночное и не заразное, по воздуху не передается.
– Точно, подпольщик какой-то, – проворчал Собеско. – Поселился там и вещает, словно крыса из погреба.
– А это уже обидно, – прозвучал в ответ тот же голос, но уже с укоризненными нотками. – Я все-таки кот, а вы меня с крысой сравниваете!
– Я тебя и с микробом сравню и не поморщусь, – пообещал Собеско. – Ты покажись сначала, Который Очень Тихий, а там видно будет, на кого ты смахиваешь.
– Мне ни на кого смахивать не надо. Я на этой планете единственный и неповторимый, – заявил голос. – А чернильницей бросаться не будете?
– Не будем, – покладисто сказал Эргемар. – У нас тут даже нет чернильницы.
– Тогда ла-адно. Узрите.
На свободном месте за отодвинутым креслом словно что-то сгустилось, приняв форму небольшого зверька, немного похожего на риссу, но с короткой мордочкой и странной рыжей масти.
– Вот. Я – кот, прошу любить и жаловать, – розовая пасть двигалась в такт словам, демонстрируя небольшие, но остренькие клычки.
– Ну, нашей любви ты пока не заслужил, – заметил Собеско, присаживаясь на стул.
Как ни странно, совершенная фантасмагоричность ситуации его не смущала. Голова у него весь день пухла от тяжелых дум, так что и такой способ отвлечься вполне годился.
– А того, что я такой весь из себя замечательный, недостаточно? – кажется, их странный гость снова обиделся. – Эх, как тяжело находиться в мире, где никто не выкладывает посты с котиками! Да и выкладывать здесь, пожалуй, некуда…
– Вы, значит, пришелец из другого мира? – поинтересовался практичный Эргемар. – Не из того ли, откуда эти, с корабля?
– Нет, нет, к ним я никакого отношения не имею! И пусть ваш друг положит обратно на стол книжку и перестанет делать мне нервы! Они у меня, как вы должны понимать, не железные!
– А я думал, вы только чернильниц боитесь, – Собеско отставил в сторону книгу Эргемара, которой он и в самом деле собирался оприходовать чересчур странного иномирянина. – Тогда, простите, что вы здесь забыли?
– И в самом деле, вот чего я здесь забыл?! – кот уселся на задние лапы, опершись на передние, и нервно обернул вокруг себя длинный полосатый хвост. – Вот попросили меня присмотреть над одним вьюношем преклонных годов, чтобы тот ничего ненароком не сотворил. Несчастная любофф у него, видишь ли! А то, что думать надо было, прежде чем события запускать, это его не волнует!
– И все-таки, почему вы все-таки сюда явились, да еще и сами в чужой разговор влезли? – Собеско было не так легко сбить с толку.
– Да надоел он мне, – кот раздраженно махнул лапой, а на его морде каким-то образом появилось неприязненное выражение. – А тут, гляжу и слышу, люди собрались интересные. Важные.
– Это чем-то мы важные? – полюбопытствовал Эргемар. – Для кого?
Его странный гость, скорее, возбуждал и интриговал. Эта история, в которую он неожиданно попал, была интереснее любой книги. А после инопланетян, прибывших на Филлину на космическом корабле, не казалось невероятным и появление пришельца из каких-то других миров. И что с того, что он похож на риссу и изъясняется на баргандском со странным акцентом? На ум ему пришла очередная цитата: «Если подумать о бесконечности, все остальное станет совсем легко».
– Для мира вы важные, – тем временем изрек кот-пришелец. – Дом, он на фундаменте держится, а мир – на людях.
– На нас? – приподнял бровь Собеско.
– И на вас – тоже. А что здесь такого? Вы, может быть, будущие герои, причем, главные! Ну, не самые-самые, но одни из – точно. Причем, вас тут сразу двое в одном месте, а потом и третий подтянется. И раньше было трое, а если считать окрестности, так вообще, целая героическая сходка. Знаете, как говорят? Народу нужны герои! А миру – просто необходимы. Особенно, такому новенькому, как ваш.
– В смысле?
– Да в коромысле! Когда с одной стороны ведро, и с другой. И от вас зависит, что в них плещется, – вода или… иная субстанция. Вот вы скажите, когда ваша Гранида стала республикой?
– В девятьсот девяносто первом, – автоматически ответил Собеско. – Или в девяносто девятом?.. Хотя, может, она с самого своего создания была республикой, только своеобразной…
– Видите, даже сейчас у вас в голове несколько реальностей. Вот когда вы решите, какая из них верная, так оно тогда и будет. И с вашей нынешней проблемкой то же самое станет!
– Это как?
– Да как вы решите, туда оно и повернет. Только решите что-нибудь. А если не можете, так доверьтесь Хозяйке Судьбе. Она – дама мудрая, хотя и стервозная… – кот внезапно присел и отчаянно закрутил головой по сторонам. – То есть, я хотел сказать, что у нее чувство юмора… своеобразное и память хорошая! В общем, решайте скорее! А то есть люди, которые громко думают, а вы на весь мировой эфир мозгами скрипите! Неприятно, знаете ли!
Эргемар, не сдержавшись, прыснул. Собеско показал ему кулак.
– Легко советовать – решайте, – буркнул он. – Мне плевать, что там произойдет с глобальным равновесием, но это моя жизнь! И мне не все равно, в какую сторону она свернет!
– Тяжелый случай! – кот, казалось, вздохнул, а затем прилег на пол, согнув спину и подобрав под себя лапы. – Ла-адно, рассказывайте, что у вас сложилась за жизненная котовасия.
Собеско коротко переглянулся с Эргемаром. Мнение своего друга и напарника он хорошо знал и учитывал, а в прочих чужих советах не нуждался. Но… почему бы не проговорить все вслух еще раз, пусть даже в присутствии мохнатого рыжего и полосатого пришельца?