– Сегодня утром я получил письмо. Вот оно, – Собеско вытащил из внутреннего кармана и развернул большой лист плотной бумаги с гербами и печатями. – Пишут, что вышла мне полная амнистия. Возвращают мне гражданство, предлагают вернуться и даже на службе восстановиться в прежнем звании.
– Та-ак. И что здесь не так?
– Да многое, – Собеско бросил лист на стол. – Прежде всего, отправили эту цидулю уже давненько. Тогда мы с Драйденом еще в героях ходили, открывателях пришельцев. А теперь они такое творят, что их закрыть обратно хочется, да, боюсь, не получится! Может, и те, кто мне это письмо послал, теперь сами тому не рады и отозвали бы его обратно, если бы могли!
– Плюньте!
– Как?
– Слюной, насколько мне известно. Я – кот, создание благородное, плеваться не умею и не хочу. Но вы, люди, говорят, это умение освоили. Мы с вами живем в эпоху исторического материализма, так что можете смело плевать. Не в этом ваша проблема, не в этом! О чем вы сами прекрасно знаете.
– Не в этом, – согласился Собеско. – Мне эту амнистию бросают, словно подачку! Я себя виноватым не чувствую!
– Мяй ли? – мягко выразился кот. – А обсуждать военный переворот разве у вас не предосудительно? Такое и у нас бы кое-кому не понра-авилось.
– Так мы пока только обсуждали. Если бы всерьез за дело взялось, всем этим политикам сразу бы мало места нашлось! Пока война шла, пока террористов давили, они тихо сидели, как мыши в подпол забившись! А потом – мол, возвращение к гражданскому правлению, восстановление демократии!.. Маршала Станну, главнокомандующего, творца победы – в отставку! И через два года, накануне выборов, эта странная гибель в дорожно-транспортном происшествии! Или, думаете, мой отец так просто под тот проклятый грузовик попал?! Да его наш Тим десять лет возил, и ни одной царапинки!
– Умне-е вам надо было быть. И тише, – кот внезапно сделал неуловимое движение лапой, буквально выдернув из воздуха и закогтив небольшую серую тушку, не успевшую даже пискнуть. – Вас предали. Друг, сестра, жена. Люди, которых вы считали самыми близкими.
– Да, это так! – Собеско сжал кулаки, а его хмурое лицо приобрело жесткое выражение. Увидишь такого на улице – сразу перейдешь на другую сторону или вовсе повернешь обратно. – Меня не посмели арестовать – мол, сын самого полковника Собеско, героя войны, живой… то есть, уже мертвой легенды!.. Зато выбросили из родной страны, заставили выбрать – вместо несвободы не-жизнь!
– Кен! – предостерегающе поднял руку Эргемар. – Мы с тобой точно не мертвецы!
– Знаю, – по лицу Собеско пробежала добрая улыбка. И исчезла без следа – В общем, мне как бы теперь предлагают прощение те же самые люди, что отправили меня в изгнание. За пять лет дома ничего не изменилось.
– Тяжело-о, – посочувствовал кот. – Большой груз. Что же у вас тогда налито в другом ведре?
– Да ничего особенного… На родину я могу вернуться. Домой. И не просто так, а накануне войны. Пришельцы сюда идут, к побережью, к проливу. Гранида – следующая. Я присягу давал. Правительство… да плевать на них, в самом деле! Страна в опасности! Бить по ним здесь надо, не дожидаясь, пока нападут. А если не выйдет, встретить на границе!
– Вот ты все и решил, Кен, – кивнул Эргемар. – И знаешь, что я думаю? Куда один, туда и второй! Все равно, те мои планы были для прежней… для мирной жизни. Разобьем пришельцев, тогда к ним и вернемся!
– Спасибо, Драйден! Я всегда знал, что на тебя можно положиться!
Двое друзей обменялись крепким рукопожатием.
– Эй, а где этот… кот?! – вспомнил Эргемар.
Но иномирянский пришелец исчез так же внезапно, как и появился. Только на полу за креслом, если присмотреться, можно было заметить свободное от пыли пространство и мелкую капельку мышиной крови.
– Прошу прощения! – дверь в кабинет, о которой они уже, признаться, позабыли, вдруг распахнулась, и через порог переступил светловолосый мужчина аристократической внешности в возрасте Собеско или чуть старше. Одет он был, правда, в обычную черно-серую рабочую спецовку, но окружающая его незримая аура властной энергии указывала на некий начальствующий ранг. – Я Дилер Даксель, заместитель директора завода. Это же вы пригнали сюда вертушку?
– Так точно, – по-военному откликнулся Собеско. – Прибыли в распоряжении господина директора Чакачона для проведения срочной эвакуации.
– Сегодня Чакачон никуда эвакуироваться не будет, – отрезал Даксель. – Пришельцы близко, но пока еще достаточно далеко. Есть надежда, что они могут куда-то свернуть. Шуанское правительство просит… даже не требует, чтобы завод до последнего давал продукцию. У нас единственный в стране стан, катающий бронесталь. Его не разберешь и никуда не увезешь… по крайней мере, быстро. Домны мы постепенно переводим на холостой ход, но полуфабрикатов на складе пока хватает.
– Все понятно, – кивнул Собеско. – Но… личный приказ господина Стаффина. За последние дни мы уже вывезли несколько человек.
– Завтра, все завтра. Утром. Приходите в приемную директора к семи часам. Ваш вертолет будут охранять, за ночь с ним ничего не должно случиться. Вас где-то устроили?
– Нет.
– Сейчас я распоряжусь, вас поселят в гостиницу, это через дорогу от главной проходной и направо. Там же круглосуточная столовая, можете поужинать. Возьмите.
Даксель вынул из кармана и протянул Собеско несколько банкнот. Тот, не чинясь, взял их. Заместитель директора ему понравился, в нем не было ни суетливости, ни начальственной спеси. Свой человек. И руки у него были правильные, рабочие.
Как раз одну из этих рук Даксель и протянул ему на прощание.
– До завтра! Не ждите и не тратьте времени, отдыхайте! Возможно, следующим утром нам понадобятся все силы.
Уже наступил вечер, но время было еще не позднее. Город Макьелин пока не собирался спать. Через площадь перед заводоуправлением сновали автомобили. Ворота, ведущие на завод, то и дело приоткрывались, пропуская на улицу очередной грузовик. Очередная смена валила из проходной, заполняя улицы и толпясь на остановке трамвая. Все это происходило под тусклым светом горящих вполнакала редких уличных фонарей.
– Странное решение, – прокомментировал Эргемар. – И людям неудобно, и светомаскировка не обеспечивается. Хотя против пришельцев она все равно не поможет. Они, говорят, не глазами видят.
– Ага, прямо в душу заглядывают, – проворчал Собеско.
Принятое окончательное решение о возвращении в Граниду ненадолго принесло ему успокоение. Но сейчас настроение снова испортилось. Окружающие улицы казались ему слишком мирными и беспечными. Наверное, потому что на Макьелин пока не упала ни одна бомба. А вот расположенный в сорока километрах отсюда крупный портовый город Тюйер уже трижды подвергался налетам. Причем, под один они попали. Впрочем, как отметил Собеско, в ту войну было страшнее. Тогда налеты и бомбежки продолжались намного дольше – порой всю ночь.
Внезапно его внимание привлекла высокая нескладная фигура у входа в слабо освещенный небольшой торговый центр. Долговязый лохматый парень, по виду – типичный студент-недоучка, яростно терзал струны незнакомого инструмента и что-то пел высоким, но не лишенным приятности голосом.
– …пропала Альбина, невеста моя! – вдруг донеслась до Собеско музыкальная горькая жалоба на родном гранидском языке.
– Соотечественник? Здесь? Откуда?.. Гранидцы очень редко бывали в Шуане. Он считался враждебной страной, так как не признал территориальные приобретения Граниды по итогам войны и постоянно гадил по-крупному и по-мелкому. Да и не сильно здесь любили гранидцев… Но парень пел хорошо, а играл вообще здорово, и Собеско остановился, чтобы его послушать. Рядом с другом встал и Эргемар. Наверное, ему тоже понравилось мастерство исполнителя.
Интересно, отметил Собеско про себя. Все песни на гранидском, но совершенно ему не знакомые. Вряд ли он за пять лет изгнания так сильно отстал от жизни. Скорее всего, исполнитель был еще и поэтом. Только выходило у него все с каким-то надрывом…
– …Изгои средь своих, чужие средь чужих,
Изгнанники, и некуда нам деться.
Мы ищем край земли, чтобы уйти за край,
Поскольку нам в родном краю нет места!..
Эта пронзительная мелодия заставила Собеско вздрогнуть. Недавний разговор с котом-пришельцем пробил его привычную броню циничного отстранения, а строчки хлестнули наотмашь по обнажившейся душе. Незнакомый молодой парень ухитрился точно угадать и выразить его настроение. Не сегодняшнее – тогдашнее! В то время у него не нашлось подходящих слов, приходилось глушить тоску алкоголем…
Собеско бросил в футляр от незнакомого инструмента несколько монет, нашедшихся у него в карманах и, опустив голову, быстро пошел дальше.
– Уходишь? – через пару десятков шагов догнал его Эргемар. – Красиво поет. Я бы еще послушал.
– Да ну его! И так тошно, а он еще своими песнями просто по душе скребет!
– Есть такое, – криво усмехнулся Эргемар. – «Если к другому уходит невеста, еще не ясно, кому повезло», это он точно выразился.
– А что, у тебя была невеста?
– Ага. Только она об этом не знала. Впрочем, может это и к лучшему.
Никогда не унывающий Эргемар улыбнулся, и дальше они проследовали в молчании. Тем более, что до гостиницы оказалось совсем близко.
Продолжение – уже в среду. Не пропустите!
Глава 17. Жизнь рассудит, судьба разделит (часть 2)
Потом они заселялись, ужинали, сходили на завод, проверить, как стоит на площадке их вертолет, поболтали с приставленными Дакселем охранниками. Прошло немало времени. Поэтому когда снова вышли из проходной, вечер уже стал поздним. Оставалось только вернуться к месту их временного ночлега и идти спать.
Они снова проходили мимо того торгового центра, теперь уже совсем темного. На ступеньках высокого крыльца слегка покачивался человек с каким-то непонятным длинным предметом в футляре за спиной. Внезапно он оступился и повалился вниз. Собеско едва успел подхватить его.