Собеско остановил машину на круге.
– Мама!
Чир Чолль выскочил наружу, но бессильно и безнадежно остановился.
– Не смотри туда, – шепнул Собеско, прижимая к себе парнишку. – По крайней мере, они ушли сразу, в один миг, в бою. Они во что-то попали и, может, даже не поняли, что в них прилетело в ответ…
Он гладил острые лопатки, сотрясающиеся от беззвучных рыданий. Глаза резало, все вокруг расплывалось.
– Кен! – позвал его Даксель.
Медицинский фургон свернул не в ту сторону. Он смог отъехать от перекрестка не более чем на полсотни метров и остановился, уткнувшись в разделительный бордюр. Задние дверцы были распахнуты настежь, но кузов оказался пуст. Врач Рагон, симпатичная медсестричка и все их пациенты куда-то исчезли, оставив все вещи и бросив на пол одеяла и подушки.
Собеско залез внутрь, но не обнаружил никаких следов. Зато нашел свой вещмешок со скудным набором вещей и планшеткой с документами.
Куда же они делись? Кто-то смог их забрать и подбросить в Кодирне.
– Идите сюда! Смотрите! – послышался испуганный голос Чира Чолля.
Паренек пытался перевернуть лежащее ничком далеко за обочиной маленькое тело старушки – той самой, которую утром прогуливала медсестра.
– Бабушка Телко… Ее убили!..
– Нет, она жива, – определил Собеско. – Но просто крепко спит.
Он попытался осторожно потрясти ее за плечо, но она не приходила в себя.
– Совсем, как ты, – задумчиво заметил Даксель.
– Ты думаешь?!
Собеско выпрямился, оглядываясь по сторонам. Обломки, похожие на те, что он видел перед управой в Тепорне, почти сразу бросились ему в глаза.
– Пришельцы бросили не только бомбы, но и газовые снаряды! Они усыпили людей и забрали с собой! Зачем?..
Он не знал ответа на этот вопрос, а возникшие у него предположения не решился произносить вслух. Драйден, скорее всего, жив, и это хорошо. Но увидит ли он его когда-либо снова?
– По крайней мере, мы привезем человеку его матушку.
Собеско поднял спящую старушку и понес ее на руках к машине. Чир Чолль открыл перед ним дверцу, помогая укладывать ее на сиденье.
Так или иначе, им было, ради чего возвращаться в Кодирне. А дальше надо было просто жить.
Судьба…
Глава 3. Кто посильней, узнает плен (часть 1)
Этот проклятый день никак не заканчивался. Вообще, для Эстина Млиско оба последних дня спрессовались в один тугой клубок. Началось вчера с ожидания боя, потом выстрел, короткий период забытья и, наконец, плен.
Он сам, четыре неполных расчета «мухобоек» и какой-то посторонний типчик с неприятно бегающими глазками стали первыми пленными, взятыми пришельцами на этом участке. На них приходило смотреть высокое начальство. Им задавали вопросы через коробочку-переводчик, но почему-то на баргандском языке – тут Млиско пришлось отдуваться одному за всех. Затем их отвели в барак, показали, что, где и как, и велели ждать и готовиться к прибытию новеньких.
Само собой, Млиско не терял времени даром. Во время своих похождений в Заморье он трижды попадал в плен и имел за спиной четыре побега, из них три удачных. Знание языка принесло ему должность старшего по бараку, и он этим пользовался, задавая вопросы и порой получая на них обстоятельные ответы.
Главное, он выяснил, где находится. Четыре гигантских – один громаднее другого – чужих космических корабля опустились в самом центре Желтой Плеши. Барак для пленных поставили на краю площадки. Причем он представлял собой наспех сколоченную времянку на металлическом каркасе со множеством щелей. Вечером ему пришлось просить у пришельцев теплые одеяла, чтобы они совсем не задубели на этих сквозняках. И те, что интересно, одеяла дали, а значит, были в пленных заинтересованы. Как он выяснил, они были нужны для выполнения каких-то работ.
Конечно, работа бывает разная. Млиско до сих пор с содроганием вспоминал о серебряных рудниках Шмурэгга, откуда он успел свинтить до того, как каторжный труд и свинец в породе совсем лишили его сил. Но это был уже следующий вопрос.
Пока что на первый план вышли новички. Их начали привозить с сегодняшнего утра. Пришельцы складывали очередную партию в задней части барака, куда проходили через отдельный вход, вкалывали им что-то, чтобы те очнулись, потом уходили и поднимали перегородку. После этого едва пришедших в себя, переживших обстрел газовыми снарядами и шокированных ужасными переменами людей надо было перетаскивать на свою половину, объяснять им, куда они попали, и помогать хоть как-то освоиться. Тем временем пришельцы приносили еще кого-то, и все начиналось сначала. Барак, рассчитанный, наверное, на две, а то и три сотни жителей, стремительно заполнялся.
После обеда (условного, потому что кормить их не сильно-то и собирались) среди пленных начали попадаться иностранцы – вилкандцы, баргандцы или даже шуанцы из-за Ламинского пролива. На Млиско легла еще и проблема с переводом. Сам он неплохо знал баргандский, помнил по старой памяти картайский, в разной степени владел десятком заморских наречий, но ни по-вилкандски, ни по-шуански не мог сказать и двух слов. При этом народ не слишком-то и спешил набиваться ему в помощники.
Окон в бараке не имелось, но через щели проникало достаточно света, чтобы примерно понимать, сколько уже времени. Снаружи уже начало темнеть, когда пришельцы притащили очередную партию усыпленных. Но обычный порядок оказался нарушенным. Вместо того, чтобы по-быстрому пробуждать пленных, они вдруг начали орать друг на друга. Если бы Млиско не был таким уставшим, он, наверное, немного порадовался бы, что у тюремщиков хоть что-то не вышло. Судя по интонациям, кто-то спорол изрядный косяк.
– …Ты куда смотрел, долдон?
– Не могу знать, господин унтер-офицер второго разряда!
– Хоон, ты меня не зли! Вы их должны были при дневном свете брать. Что, трудно было заметить, что у этого на ноге повязка, у этого вообще что-то типа кокона, а этот весь в бинтах как колбаса в оплетке?!
– Да откуда я мог знать?! У энтих филитов, может, все не так как у людей! Господин младший-два сказал: брать!
– Ты благородием не прикрывайся! Кто должен иметь мозги – ты или он? Ты слышал, что старший-один Реэрн сказал?
– Не-а.
– Болван!
– Признаю.
– Да хоть на лбу себе вырежи! Он сказал, что если привезут кого-то не пригодного к работам, его надо будет запаковать обратно и бережно отвезти, откуда брали!
– Э-э-э…
– Вот ты это своему младшему-два и скажи.
– М-м-м… А договориться никак нельзя?.. А то по уху от его благородия как-то получать неохота…
– Слушай сюда, – унтер-офицер второго разряда Мэорг перешел на конспиративный шепот. – Я тут слышал, что на базе «Восток» пока некомплект с филитами, слишком мало их наловили. Поэтому завтра утром мы с ними немного поделимся. Упакуй эту партию обратно, пусть еще поспят, а там засунем ее в транспорт, и никто не заметит.
– А ты сможешь это провернуть?
– Спрашиваешь!
– Ну ты, однако, и жук! Буду должен!
– Будешь! А теперь поторопи своих бойцов, пусть всю партию скорее обратно в капсулы впихивают и в накопитель утаскивают. И все будет красиво!
Штурман Боорк, пожалуй, и не помнил, когда в последний раз оказывался в столь чудесном месте. Изумрудную траву усеивали множество белых цветочков, похоже, забывших, что уже давно наступила осень, и благоухавших, как в разгар лета. Вокруг ровными рядами высились восхитительно корявые невысокие деревца со стволами, будто скрученными из толстенных лохматых стальных тросов. Их листья были окрашены во все возможные оттенки красного – от нежно-розового до густого победного багрянца. Повсюду словно фонарики блестели желто-зеленые глянцевые плоды величиной и формой в два сросшихся кулака.
Боорк был не новичком в космосе. За свою жизнь он понавидал разных планет: от высушенных морозом степей околополярных областей Таангураи – до тропического буйства зелени на экваториальном континенте Кэтэркоро. Но этот заботливо ухоженный сад на Филлине восхитил его просто идеальным сочетанием дикой прелести природы и человеческого рационализма. В это место можно было бы легко влюбиться, если бы не...
Протянув руку, Боорк снял с ветки один из плодов пожелтее и, впившись в него ногтями, разорвал его напополам. Взору открылась нежная розово-оранжевая мякоть и темная сердцевина, наполненная множеством мелких светло-коричневых шариков-зерен. Поколебавшись, Боорк осторожно откусил маленький кусочек. Мякоть была еще слегка твердоватой и немного терпкой на вкус, но все равно это было намного лучше, чем приторно-сладкие фруктовые консервы, входящие в его офицерский рацион.
Через дюжину-другую дней плоды окончательно созреют, но в этом году некому будет собрать урожай. Да и сад этот – лишь чудом уцелевший клочок зелени посреди черного пожарища, которое оставили после себя бомбы «Драконов», готовивших «безопасный периметр». Когда они садились, дымы здесь можно было различить еще с орбиты.
И Боорк, и старший штурман Маард могли гордиться той посадкой. В отличие от многих своих коллег, они посадили корабль, не отклонившись и на сотню метров от расчетной точки, причем, не имея даже примитивного полевого маяка. О, если бы вся его служба в Военном Космофлоте состояла только из технически безупречных взлетов и посадок или свободных полетов в открытом космосе! Тогда бы... Но к чему пустые сожаления? Жизнь редко оказывается милосердной к кому бы то ни было. И даже в шелесте осенней листвы слышится настойчивый рефрен: «Чужак, кто ты? С чем ты пришел сюда? Что ты сделал с нашей землей?..»
Позавчера, во время первой прогулки по окрестностям, вначале было даже интересно смотреть, как выглядит по-настоящему то, что он знал только как символы на компьютерной карте. Вот это зеленое пятнышко, утыканное скучными рядами схематично нарисованных деревьев, на самом деле оказалось роскошным садом, совершенно очаровавшим Боорка.
Вон та ровная площадка, уже размеченная под космодром и прочие службы будущей базы, – широким полем, где словно язвы чернели выжженные проплешины, а землеройные машины, по крышу перемазанные ароматным липким соком, подминали под себя ряды стройных полутораметровых растений, увенчанных тяжелыми кис