Такая вот себе гамма чувств... Гредер Арнинг иронично усмехнулся над собственной фантазией. И чумы никакой нет – ни бомбежек, ни обстрелов. И пир, в общем-то, так себе. Обычная среднестатистическая пьянка, пусть даже и по большому поводу – завершение прокладки подземного входа и проводы Диля Адариса.
Застолье уже достигло той стадии, когда единый коллектив разбивается на группы и пары. Леттер Ярки, сидевший по правую руку от Арнинга, был всецело поглощен своей соседкой – хорошенькой Нитой Серенис. Отец Ниты, старый Рон, беседовал о чем-то с Нейлом Вифинисом, в то время как Ланта Вифинис уточняла какие-то последние детали с Дилем Адарисом. Дальше увлеченно рассказывал что-то свое Лефандур Герцен, а за ним все терялось в сумраке, с которым не под силу было справиться одинокой керосиновой лампе, стоящей на ближнем конце стола.
Гредер Арнинг оставался вне компаний, но его это устраивало. Он не любил подобные пьянки – беспорядочные, бессмысленные, затеваемые по всякому поводу и без повода. Посидеть с друзьями за пивом или бутылкой хорошего вина – вот это было в его вкусе. Но накачиваться самогоном в компании полузнакомых и вовсе незнакомых людей – нет, этого он решительно не принимал.
Сегодня Арнинг вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Наверное, все дело было в Адарисе.
Инженер выполнил обещание – проложил подземный ход из воронки прямо в тамбур бомбоубежища, и теперь его неудержимо тянуло в дорогу. А вместе с ним – и Гредера Арнинга.
Возможно, даже он сам вряд ли мог бы внятно выразить овладевшие им противоречивые мысли и чувства. С одной стороны, Галана стала ему невыносимой. Он не мог больше видеть любимый город, превратившийся в развалины, и не мог больше жить в месте, где погибла Рэл и где их сын так и не дожил до своего третьего дня рождения. В последние дни, когда спало безумное напряжение, он чувствовал вокруг себя страшную зияющую пустоту. Рэл и малыш незримо оставались с ним, словно фантомная боль в ампутированной руке. Воспоминания приходили непрошенными и приносили с собой невыносимую боль и тоску.
Днем Гредер Арнинг мог забываться в тяжелой и не привычной для него работе, но бесконечными бессонными ночами он мог только вцепляться зубами в подушку, содрогаясь в беззвучных рыданиях. Уйти означало попытаться оставить все это позади, заполнить пустоту в душе новыми заботами и проблемами.
Это было на одной чаше весов. Однако другую властно тянула вниз надвигающаяся зима, уже напоминающая о себе заморозками и холодными ветрами. Зима, и еще расстояния. Огромные просторы его родины, вдруг ставшие непреодолимыми.
Если бы Гредер Арнинг был уверен, что его родители живы и остались дома, он бы, наверное, решился. Но их могли эвакуировать, а бесцельного похода он почему-то боялся больше всего. Но где тогда цель? До Флонтаны, куда увезли Вирту Эрилис, почти тысяча километров. До Фраувенга, где жили отец с матерью и куда так рвался Диль Адарис, – еще больше в противоположную сторону. Раньше он мог бы, поднатужившись, одолеть эту дистанцию на машине за сутки. Но сейчас между ним и целью лежали месяцы пути.
Нет, чтобы решиться на такой поход, надо было быть Адарисом, с его непоколебимой уверенностью в том, что раз он верует в Бога, с ним не может случиться ничего плохого. Арнинга очень раздражал этот наивный оптимизм. Несколько раз он порывался высказать ему все, что он об этом думает. Но – сдерживался.
Арнинг не верил ни в бога, ни в удачу. Он понимал, что ему не под силу тысячекилометровый путь. Но Адарис с его решимостью и убежденностью искушал его, беспокоил, неудержимо манил несбыточным шансом.
Ему было бы легче, если бы здесь его что-то держало. Но он, наоборот, чувствовал себя лишним и ненужным. Когда он работал спасателем, ему не хватало навыков, опыта и умения, но были силы, выносливость и огромное желание. Сейчас этого желания он в себе больше не находил.
Арнинг знал, что с ним происходит. Комплекс отличника, отягощенный неблагоприятными условиями. Он привык всегда и во всем быть первым или, по крайней мере, добиваться успеха – в школе, в университете, в работе, в спорте, в личной жизни... Несчастья, обрушившиеся на него, не сломали, но надломили его. К тому же, впервые в жизни он оказался в ситуации, где все его знания и умения бесполезны и, по большому счету, никому не нужны.
Ну да, чего здесь и сейчас стоит его умение разбираться в сложных финансовых документах или знание трех иностранных языков? Даже учить детей он не в состоянии. Пожилая супружеская чета, живущая в двух кварталах отсюда, – он учитель математики, она – чинетского, делают это куда лучше и профессиональнее.
А еще эти… так называемые «стальные крысы», а на самом деле – обычные обитатели подвалов и помоек. Все, на что их хватает, – это рыскать по развалинам в поисках поживы, да по вечерам хвастаться своей крутостью за стаканом самогонки. Если бы не эти постоянные пьянки, они бы закончили проход намного скорее. А так, им пришлось возиться целых две недели, причем по-настоящему работали только трое – он сам, Адарис и Нейл Вифинис. Остальные только заглядывали и то – больше чесали языками, чем махали лопатой. Зато праздновать уж приперлись все, кому не лень...
На самом деле Гредер Арнинг понимал, что его формулировки резки и несправедливы. «Стальные крысы» существовали на самом деле. Это была сплоченная группа из трех десятков семей, поддерживающих и помогающих друг другу. И пока Нейл Вифинис трудился в туннеле, кто-то приносил его жене и дочери часть найденных в развалинах вещей и съестных припасов, а кормить землекопов обедом несколько раз приходили совсем незнакомые Арнингу женщины.
Беда в том, что он никак не мог себя почувствовать своим среди этих людей. Он много раз ругал себя за высокомерие и чистоплюйство, но он – человек другого круга и ничего не может с этим поделать. И пока не приспособится – а это может занять не один месяц, он постоянно будет ощущать дискомфорт.
Конечно, никто его тут не держит. Но есть ли альтернатива? В Галане осталось не так уж и мало людей, но он не знает, как найти среди них друзей или знакомых. Где-то все еще идут восстановительные работы, но за последнюю неделю пришельцы трижды бомбили город, всякий раз с необъяснимой точностью разрушая то, что удавалось с таким трудом возродить. По слухам, упрямый и несгибаемый мэр все еще не сдавался, надеясь на что-то. Гредер Арнинг больше не надеялся ни на что.
Где-то в темноте послышалась возня. Лязгнула дверь, и в круге света появился доктор Тайдемар Станис, встреченный приветственными криками.
Еще один чужой в этой компании. Но Станиса это не волнует. У него есть свое дело, все относятся к нему с подлинным благоговением, всякий готов ради него в лепешку разбиться, а Лефандур Герцен – тот и в глаза уважительно и с восхищением называет его спасителем... И чего он не пошел в свое время на медицинский? Было же, было такое желание! Нет же, потянуло учиться на экономиста...
Ответив на приветствия и отказавшись от выпивки, что все восприняли как должное, доктор Станис сел на свободное место. Рядом с понурым Гредером Арнингом.
– Тоскуешь? – спросил Станис.
Он был весь какой-то веселый и возбужденный, аж зависть брала.
– Тоскую, – мрачно сказал Арнинг, делая попытку отвернуться.
– И зря, – веско заявил Станис, накладывая в тарелку салат.
– Что зря?
– Тоскуешь зря.
Арнинг пожал плечами. Сейчас ему ни с кем не хотелось разговаривать. Даже с Тайдемаром Станисом – самым близким для него здесь человеком, можно сказать, родственником.
Оставил бы его в покое, что ли.
Как же.
– Зря, говорю, тоскуешь, – весело повторил Станис. – Тут такие дела вокруг делаются, праздновать надо.
– Тоже мне, свершение, – пробормотал Гредер Арнинг. – Прокопали, подумаешь, еще одну крысиную нору.
– Да я не об этом, – рассмеялся Станис. – Люди говорят, сегодня электростанцию запустили!
– Какую еще электростанцию?
– Гидро. На реке, там где каскад. Там, оказывается, до прошлой войны электростанция была. Вот ее восстановили и запустили.
– Толку-то? – устало пожал плечами Арнинг. – Снова прилетят пришельцы, все разбомбят.
– Не-ет, – хитро прищурился Станис. – Не разбомбят. Там хорошо замаскировано. Я, конечно, сам не видел, но мне рассказывали, что все под землей спрятано. И никаких проводов вокруг – одни кабели. Да и парк там был, помнишь? Вряд ли пришельцы догадаются.
– Это хорошо, – сказал Арнинг, надеясь, что Станис, наконец, угомонится.
– Так это еще не все! – Тайдемар Станис словно не замечал плохого настроения Арнинга. – Теперь радиосвязь есть! И с Флонтаной, и с Фланконде и даже с Элертой! Я попросил, чтобы от нашего имени радиограмму отправили. Для Кэрт и Вирты. Чтобы они знали, что мы живы и здоровы.
– Послушай, Тайд, – Гредер Арнинг изо всех сил пытался оставаться вежливым. – Я, конечно, благодарен тебе за попытку поднять настроение, но... не надо. Оно у меня сейчас такое... неподнимаемое. Это пройдет. Диль завтра уходит, и тогда мне станет легче.
– Тебе хочется уйти вместе с ним?
– Я не могу быть здесь, – признался Арнинг. Он снизил голос до шепота, чтобы не слышали остальные сидящие за столом. – Это не жизнь! Я не могу весь день копаться в земле или бродить по развалинам, а по вечерам наливаться под горло этой мерзостью! Но что самое паскудное, ни на что больше я не способен. Я здесь никто, неквалифицированная рабочая сила... Все равно, тебе этого не понять!
– Отчего же? – Станис с интересом рассматривал Арнинга. – Понимаю. Как врач, я бы посоветовал тебе сменить образ жизни.
– Очень смешно, – скривил губу Арнинг.
– Я не шучу. Работу над подземным ходом вы, как я понимаю, закончили, так что сходи завтра в мэрию. Знаешь, где она сейчас? На улице Рамелиса, недалеко от цирка, в здании спортивной школы. Ручаюсь, что там ты сможешь найти себе занятие, которое полностью поглотит все твое время и избавит тебя от душевных страданий.
– Представляю, что это будет за работа, – зло сказал Арнинг. – Опять копать землю или считать банки с тушенкой на складе. Для чего-то другого у меня не хватит квалификации.