– Достойные речи, – согласился председатель. – Но все ли и всегда достойны такой верности? Вы слушали, вы понимали. Решите же сейчас, достоин ли оставаться нашим братом человек, который постоянно нарушает спокойствие и притягивает к себе несчастливые случайности, а потом играет словами и пытается выскользнуть, словно гибкий червь из пальцев? И нужны ли нам столь преданные ему стажеры? Выкладывайте же свою ношу и голосуйте сердцем.
Члены круга начали подниматься со своих скамей и складывать камни в чаши. Илья считал про себя голоса. Вначале вниз опустилась черная чаша, но затем все больше «присяжных» стали выбирать белую. Тридцать три, тридцать четыре, тридцать пять голосов… Они оправданы!
Развернув уши в знак триумфа, мастер Кун положил в черную чашу большой брусок темного металла, похоже, свинца. Она тяжело просела, перевесив белую.
– Это нечестно! – вырвалось у Ильи.
– Это необходимо, – последовал ответ. – Ты сам знаешь, во что втягивает нас твой наставник. Братству это не нужно. Мы только перевозим грузы, и больше ничего. А теперь убирайся отсюда, отщепенец!
Да, некоторые вещи в жизни происходят неожиданно. Еще сегодняшним утром они были уважаемыми господами Перевозчиками, а теперь превратились в оборванцев без роду и племени. Зелено-бело-черную униформу у них отобрали, милостиво предложив взамен однотонно-серые поношенные спецовки.
Хорошо еще, что позволили взять личные вещи. Так Жабыч сохранил тюбетей, внутри которого скрывался титановый венец Верховного Гара, и ключ, спрятанный под пошлой золотой оберткой. Илья хотел снять и забрать мозаичный портрет девушки, висящий в кабине, но в последний момент отказался от этого намерения. Ему вдруг подумалось, что без него Лисуу лишится души, превратится в обычный безликий трейлер. Если у нее появятся новые хозяева, пусть служит им. Лишь бы не разобрали на запчасти.
Весь процесс их исключения из рядов Братства прошел настолько стремительно, что его даже не удалось толком осмыслить. Илья до сих пор кипел от возмущения. Что за пародия на нормальный суд?! Ни нормального разбирательства, ни вызова свидетелей, хотя какие могут быть свидетели при такой абсурдности обвинения? Это то же самое, что признать виновными теорию вероятностей или закон больших чисел! И что делали там целых пять судей, если один из них вообще спал, второй взял на себя обязанности обвинителя, третий пару раз пытался изобразить защиту, а остальные двое вообще не сказали ни слова?
– Наставник, почему для нашего изгнания избрали такой странный предлог?
Илья не успел задать этот вопрос. Его определил Братец Хо.
Жабыч, изрядно обескураженный, но не сломленный, удивленно уставился на него, опустив уши.
– Вот до сих пор не могу понять, птенцы, из какого гнезда вы выпали? Ведете себя как глупые герои, суете свои носики во все щелки, за облака залететь пытаетесь, а самых простых вещей не знаете!
– Не обучали нас древним традициям, – развел руками Илья, поправляя на плече котомку с вещами.
– Уж не лоокхи ли вас учили?..
Жабыч остро взглянул на него, но через несколько секунд отвел взгляд.
– Ладно, раз назвали вы меня своим наставником и не захотели улетать, словно клеем вам лапки намазало, объясню. То, что каждый человек, хоть он и не совсем птичка, должен на своей жердочке сидеть, куда его Хозяйка Судьба посадит, вам, надеюсь, рассказывали?
– Да, – немного покривил душой Илья.
– Значит, должны понимать, что все у такого человека, что свое место занимает, должно идти правильно, спокойно и глазу приятно. А ежели с ним всякие непонятки происходят и происшествия случаются, стало быть, не там он находится, где нужно, и не тем делом занимается. И надо его скорее оттуда убирать, пока он окружающим его правильным людям ничего не причинил и вообще глаза не мозолил.
– И это так быстро решается?
– А как ты хотел? Кто на скамью сел, тот точно мировую гармонию нарушает. Потому и надо его поскорее определить – туда или сюда. Долгие разговоры тут ни к чему. Голова, как известно, предмет темный и внутри себя непонятный. Значится, сердцем решать надо, оно ошибки не дает.
– Но вы же сами тогда сказали, что у нас служба такая – со всякими происшествиями разбираться, – напомнил Братец Хо. – То есть, получается, мы-то как раз на своем месте.
– Верно, летунчик. И больше половины Круга со мной согласились. Если бы не тот бесхвостый мерзавец, все бы обошлось.
– Кто он такой? Почему положил в чашу не камень, а кусок свинца? – выпалил Илья.
– Да пересекались мы с ним пару раз на узенькой дорожке, – ухмыльнулся Жабыч. – В первый раз еще в те веселые времена. Тогда он был еще не старой гнидой, а только гниденышем. Не помогли нам тогда Перевозчики в одном дельце, хотя обещания даны были и авансы выплачены. Говорят, мастер Кун тому весьма поспособствовал. А попозже случилась одна история. Прихватил я его на махинации в пользу одного богатенького шуршавчика. Только сплоховал я там, птенцы. Надо было тихо его придушить, а не выставлять перед братьями. Забыл закон, что виноват не тот, кто нехорошее совершил, а кто шум поднял.
– Это что, тоже старинная традиция? – мрачно уточнил Илья.
– Вам, что, даже этого не объясняли?.. Хотя верно, по вам видно, что не объясняли. Древняя мудрость что говорит? Что жить надо правильно, гармонии не нарушая, голову высоко не задирая и хвост не распуская. Хоть жизнь у нас сейчас совсем не та, что в прежние времена, но беспокойных все равно многие не любят и избавиться от нас норовят.
– М-да, тогда понятно, почему лоокхи так легко завоевали Кронтэю, – пробормотал Илья.
– Ты, летун длиннокрылый и безголовый, древними временами себе перья не востри. О другом сейчас думать надобно.
– Как дальше жить? – подал голос Братец Хо.
– Правильно. Вы, птенцы, клювы в землю пока не утыкайте. Старого Тхуумотху так просто не съешь! А даже если съели и не подавились, все равно выход найти можно. Есть одно местечко не так далеко отсюда, там пару декад перекантуемся. Заодно и поглядим, куда потом крылья направить. Колес у нас, правда, нет больше, зато ноги имеются. Так что, зашагали, птенцы! На большие дороги мы выходить не станем, а малыми за день, за два спокойно дойдем, ежели никто по дороге не встретится!
Да нет, встретился, конечно. Они отмахали, наверное, километров пять, двигаясь вдоль пустынного проселка, как на встречной полосе появился минивэн, похожий на тот, что принадлежал бандитам из Синдиката, с которыми они повстречались еще на пути к Перевозчикам. Заметив его, они заранее сошли с дороги, но машина не проехала мимо. Хлопнули дверцы, и на обочину вышли несколько кронтов в незнакомой буро-малиново-серой униформе.
– Кто же это приехал навестить скромного отщепенца?! – Жабыч подбоченился, уши у него поднялись, словно флаги, а пасть широко растянулась в недоброй ухмылке. – Кар Фэн Хой, Полосатый ты Крысоед! Уж не тебе ли я обязан этой прогулочкой?!
– Зачем, тут и без меня отлично справились.
В кронте средних лет, примерном ровеснике наставника, не чувствовалось ничего крысиного, не было в нем и особой полосатости. Но некий запашок гнили Илья, кажется, ощутил.
– Просто я догадывался, что этим все и кончился. Поэтому и привез тебе предложение, от которого ты не захочешь отказаться.
– От тебя или от Учителя? – хмыкнул Жабыч.
– В первую очередь, как ты понимаешь, от Учителя. Он снова собирает старых бойцов и наставляет молодых.
– И кто уже сидит на вашем насесте?
– Из основных – Коробок, Стук, Шар и Счастливчик, их ты должен помнить. И немало других, пониже. У нас пока свободно место старшего наставника по боевке. Там как раз нужен кто-то из настоящих легендарных воинов.
Жабыч молчал. Уши у него медленно опускались, словно сдувались.
– Нет, – наконец сказал он. – Не буду вступать в это во второй раз. Лоокхи снова используют нас и сольют, как слили раньше.
– Может, и сольют, – Кар Фэн Хой улыбнулся, как умеют кронты, одними губами. – А может быть, и нет. Мы все сейчас ученые. Я бы теперь, например, дюжину раз подумал, прежде чем выполнять приказ и бросать народ на штурм перевала. Могут возникнуть очень интересные расклады. Ты там точно будешь не лишним.
– Я не один, – заметил Жабыч.
– Вижу. Кто это с тобой – те парни, которых ты давеча приводил к Учителю? Там и для них найдутся хорошие местечки. Учти, Тхуумотха, я тебя не для мелкой работы по профилю беру. Ты станешь на этот раз одним из тех, кто будет не просто отдавать приказы, а их формировать. Что ты скажешь на это, бывший тхар Изумрудной Гавани?
Жабыч снова застыл, прижав к голове уши. Его лицо принято очень сосредоточенное выражение.
Илья лихорадочно прикидывал расклады. Что они приобретут, а что потеряют, перейдя в орден кээнского Дамблдора? Например, они наверняка выйдут на кукловодов, организовавших прошлое восстание. Похоже, им так понравились его результаты, что захотелось повторить.
Если нужны война и хаос на Кронтэе и в Империи, то лучше ничего не придумаешь. Кээн сами вставят детонатор и активируют запал, а вот последствия взрыва могут нехорошо их удивить. Кронты умеют учиться на своих ошибках. А у них с Братцем Хо есть обширные, хотя и по большей части теоретические знания о партизанской войне и организации диверсий.
Однако в этом ли заключается их главная задача на этой планете? Новое восстание – это полный провал той миссии, которую им доверили Этреаг и Маэланн. И конец самой мечте о том, что люди с зеленой и голубой кожей когда-нибудь смогут жить мирно. Скорее, всего, это будет отложенная смерть для Кронтэи и кронтов и порабощение для Филлины.
Наконец, восстание – это война, страдания, кровь и смерть! А ведь на этой планете уже есть те, кто ему дорог. Таинственная умница Ние, их ворчливый заботливый наставник, энтузиаст-колхозник Тон Ле Там, да та же Маэланн, что приглянулась Братцу Хо, и ее славная дочурка… И Суу, конечно же, Суу, которая готовится дать жизнь крохотному человечку! Сможет ли он вообще появиться на свет? И будут ли у него шансы на хоть чуточку лучшую жизнь?