— И правильно. Болото, как и вся живая природа, весьма хрупко и уязвимо. А вы мало того, что устроили там пожар, так еще и оставили после себя огромное пятно грязи. Керосин, масло, гидрожидкость – понадобятся годы, чтобы залечить эту рану.
— Вам не кажется, что ваши упреки немного не по адресу? — сердито спросил Ворро. — Или у вас так принято обращаться со всеми гостями? Может, это слишком нагло с моей стороны, но мы хотели попросить вас о приюте и ночлеге. К сожалению, все наше имущество сгорело вместе с самолетом, и мы вряд ли сможем заплатить вам.
— Здесь не гостиница, — проворчал старик. — Хотите ночевать – ночуйте, а нет – в лесу места много.
— А если так, разрешите подсесть поближе к печке, — попросил Неллью. — После похода по лесу мы насквозь промокли и к тому же промочили ноги.
— Этого недостаточно, — буркнул старик. — Раздевайтесь, скидывайте с себя все мокрое и скорее в вон ту дверь. Банька уже давно протоплена, только вас ждет. Я за это время постараюсь подыскать вам смену одежды. И не рассиживайтесь там особенно, ужин почти готов.
Вскоре они, согревшиеся, чистые, вымытые, в сухой одежде (удивительно, но даже для долговязого Неллью нашелся шерстяной спортивный костюм, пришедшийся почти впору) сидели за массивным столом, поглощая обильный ужин, сдабриваемый изрядными порциями горячего вина с пряностями – "профилактики ради". Говорил за столом один только Ворро. Закончив повествование, он подхватил с деревянного блюда последнюю рассыпчатую, но очень вкусную серую лепешку, намазал ее сиропом и отправил в рот, вопросительно глянув на хозяина.
— Анархия, беззаконие, — неодобрительно прогудел дед Тимо. — Эх, люди, люди, люди… А вы сами что собираетесь теперь делать?
— У нас дорога одна – обратно в Тарануэс, — сообщил Ворро, запивая лепешку глотком вина.
— Путь долгий и опасный. А чем вас не устраивает так называемый безопасный коридор, до которого, как минимум, вдвое ближе?
— Это не наш путь, — покачал головой Ворро. — Нам надо возвращаться. В Тарануэсе у нас остались товарищи, работа, если хотите, долг.
— Скажи лучше, что хочешь возместить те деньги, что сгорели у тебя в самолете, — театральным шепотом посоветовал Неллью.
— И это тоже, — Ворро трудно было смутить. — Я, безусловно, беспокоюсь и о твоем, Кисо, и о своем будущем. И если есть возможность его обеспечить, не премину ей воспользоваться. Я не хочу оказаться в Валезе бесправным и безденежным беженцем, одним из многих. Нищим, вообще, быть плохо, особенно на чужбине.
— Но так или иначе, вы все равно хотите покинуть страну? — уточнил дед Тимо.
— Вы можете предложить что-то взамен? Или вы считаете, что от пришельцев можно отсидеться в лесу? Мне кажется, это наивно. Рано или поздно, но они доберутся и сюда.
— Не считайте пришельцев сильнее и опаснее, чем они есть, — строго заметил старик. — То, что они так легко разбили и сломили нас – не их сила, а наша слабость.
— То, что мы оказались совершенно беззащитными с воздуха?
— Нет. То, что мы оказались слишком уязвимыми на земле. Нас погубили не пришельцы, а мы сами. Наш страх перед неизвестным, эгоизм, агрессивность, глупость и подозрительность, а в первую очередь – наша знаменитая философия: "Умри ты сегодня, а я – завтра".
— Выходит, бомбы даже не при чем? — фыркнул Ворро.
— Во время войны тоже были бомбежки, но тогда никто не срывался с места, чтобы бежать в нейтральный Солер.
— Нашли, с чем сравнивать! Да видели бы вы, что осталось от Тарануэса! Нам нечем сопротивляться вторжению пришельцев, и единственный способ спастись – это бежать туда, где их пока нет! Можете считать меня кем хотите, но я не намерен подыхать здесь, на родной земле, если есть возможность оставаться живым за границей!
— Не понимаю, почему вы называете нападение пришельцев вторжением? — недовольно пожал плечами старик. — Вот когда Барганд напал на нас с трехмиллионной армией, это – да, было вторжением. Еще никто ничего никогда не захватывал одними бомбовозами и танками, которых, насколько я понял, у пришельцев не так уж и много! Это можно назвать террором, разрушением, акцией устрашения, но никак не вторжением! А эти фарсовые договоры с горданцами, пресловутые коридоры и зоны безопасности – да кто так вторгается?! Все это рано или поздно кончится просто потому, что изначально не может продолжаться до бесконечности!
— Это все было вступление? — поинтересовался из своего угла Неллью. — Вы хотите убедить нас остаться?
— Хочу! — старик широко улыбнулся. — Двое моих помощников неделю назад уехали в город, но так и не вернулись. Я уже пожилой человек, мне трудно одному вести хозяйство и одновременно проводить научные исследования и наблюдения за птицами и животными в заповеднике.
— Какие наблюдения?! Какие исследования?! — засмеялся Ворро. — Да кому теперь это нужно?! Впрочем, нет, я понял! Это нужно вам! Чтобы вы, сидя здесь лесным отшельником, могли сказать себе, что не просто прячетесь от пришельцев, а продолжаете свою работу. Верно?
— Верно, — не стал спорить старик. — Но не главное. Я веду научную работу в заповеднике вот уже тридцать лет, и не вижу причин, чтобы прерывать ее из-за каких-то пришельцев!
— Здорово! — восхитился Ворро. — Вы сумасшедший, честное слово, но вы классный сумасшедший! Это мне нравится! А вы не боитесь умереть с голоду, сидючи в лесу и считая птичек?
— С голоду? Да никогда в жизни! Наши пращуры тысячелетиями жили в лесах и прекрасно себя чувствовали. Лес дает человеку все, что ему нужно. Воду и пищу, топливо для очага и освещения, одежду и обувь, даже бумагу и чернила! Мука для лепешек, которые вы сегодня ели на ужин, — из корневищ камыша с добавкой толченых рагузовых орешков. Сироп – из сока террье, клубни – дикая салина, салат – из заячьей капусты. Грибов сейчас можно запасти на всю зиму, после первых заморозков пойдет болотная ягода, зимой можно будет делать отвар из веточек лалы…
— Все это, конечно, хорошо, — скептически сказал Ворро. — Только вот тушенка, которую вы для нас сегодня открыли, на деревьях не растет.
— Не растет, — согласился хозяин. — Но в бобах жировицы содержатся почти те же протеины, что и в мясе. А в озерах и протоках полно рыбы. И если не слишком увлекаться, надеюсь, мы не нарушим природное равновесие.
— Нет, — решительно сказал Ворро. — Я не останусь здесь. Я, признаюсь, слишком испорчен цивилизацией и не представляю себе жизни без электричества, чашки скайры на завтрак и теплого клозета с туалетной бумагой. И я не люблю лес, где из-за деревьев не видно неба. Я летчик и хочу заниматься своим делом, да и подолгу сидеть на одном месте не в моих правилах. Извините, если что…
— Нет, так нет, — пробасил старик. — Я не в обиде. Но вы, все же, подумайте до утра. Не зря говорят, утро вечера мудренее…
— Не передумали? — неодобрительно спросил дед Тимо, строго блеснув стеклами очков. — Уходите?
— Нет, не передумали, — Ворро встал из-за стола, где они только что покончили с обильным и плотным завтраком. — Уходим.
Либсли Ворро было очень сильно не по себе. К утру пришло окончательное осознание масштаба катастрофы, которая их постигла. Его до паники пугал новый, незнакомый, страшный мир, в который они готовились вступить. Мир, где не осталось ни телефонов, ни супермаркетов, ни гостиничных номеров с горячей ванной, ни прочих милых сердцу мелочей. Мир, где с неба приходит смерть, где люди превращаются в зверей и рвут друг другу глотки, чтобы умереть не сегодня, а завтра. Мир, где расстояние в двести пятьдесят километров становится почти непреодолимым препятствием…
Ворро было страшно, но он не любил менять уже принятых решений.
— Надо уходить, — сказал он, обращаясь больше к самому себе. — Надо.
— Раз надо, значит надо, — не стал возражать старик. — Тогда я вам приготовил кое-какие вещи.
Откуда-то из-под стола он вытащил два больших туго набитых брезентовых рюкзака.
— Здесь немного одежды, пара-тройка смен белья, по бутылочке для сугреву, по коробке непромокаемых спичек, котелок, продуктов на пару дней – тушенка и те самые лепешки, что вам так понравились вчера. Они не черствеют долго, так что можете их хоть неделю хранить. В отдельном свертке – плитки из смеси сушеных ягод, меда, мяса и жира – двух плиток вполне хватает на сутки. К сожалению, спальный мешок у меня один, поэтому я положил вам по полотнищу. Они пластиковые, непромокаемые, неплохо держат тепло; если в них завернуться, можно провести ночь под открытым небом, даже когда идет дождь. И еще – вот вам по охотничьему ножу. Их лучше держать при себе, на поясе. Таким ножом и рогульки для костра вырезать можно, и банку консервную открыть, да мало чего… А это вам – вместо карты. "Атлас автомобильных дорог Вилканда". Он, конечно, не слишком новый, но, думаю, за десять лет еще не успел сильно устареть. Чтобы не искать, мы на 47-й странице, я там этот дом отметил и, на всякий случай, пару дорог.
Ворро и Неллью ошеломленно смотрели на кучу подарков.
— Спасибо, — наконец сказал Неллью. — Огромное вам спасибо.
— Не стоит, — сухо поблагодарил старик. — Как выйдете, обогнете дом, увидите дорогу. Километров через пятнадцать она вас выведет из леса, а дальше… Удачи вам. Возвращайтесь к себе в небо. Храни вас Единый и все ваши боги. Счастливо.
— Счастливо и вам, — откликнулся Ворро.
Эта фраза показалась ему намного более подходящей к случаю, чем "Прощайте" или же "До свидания".
На выходе из леса Ворро предложил немного передохнуть. Устроившись на широких лопатообразных корнях исполинского дерева кьярра, стоявшего на лесной опушке, они сначала без особого аппетита пожевали еще теплые серые лепешки, запивая их вкусной ключевой водой из жестяных фляжек, обшитых брезентом, потом просто посидели, глядя в близкое серое с голубыми просветами небо, а затем Ворро, слегка покряхтывая, наклонился к своему рюкзаку за подаренным дедом Тимо "Атласом автомобильных дорог…" и открыл его на заветной 47-й странице.