– А почему вы это сделали? – когда Красина умолкла, спросила Лена.
Галина Васильевна помолчала пару минут. Лена слышала, как напряженно дышит за ее спиной неслышно подошедший Андрей.
– Понимаете… даже не знаю, с чего начать. Дело в том, что мой муж, Сережин отец… он…
– Не надо, Галина Васильевна, я все это знаю – он вас тоже бил. И точно так же потом задабривал подарками. Вы узнали об этом случайно, когда увидели на дне рождения внука на лице Арины замазанный след от руки Сергея. Вас это шокировало, и вы прекратили общаться с сыном. Но невестку и внука не бросили, да? Арина по-прежнему к вам приезжала, и мальчика привозила. Вы начали убеждать ее уйти от Сергея, но оказалось, что сын и тут повторил отца, пообещав Арине, что живой она не уйдет. Пока все верно? – Лена посмотрела на Галину Васильевну. Та лежала тихо, и из-под ее опущенных век текли слезы. – А увечья, наносимые вашим сыном невестке, становились все более серьезными. И вы испугались, что он может убить ее, не рассчитав силу. Стали настаивать на том, чтобы Арина уехала в другой город, но она не соглашалась. Во-первых, у нее здесь мать, которая полностью зависит от денег Сергея, а во-вторых, как это ни странно, но она любила вашего сына, хоть он и причинял ей столько боли. Она все еще надеялась, что Сергей изменится. Она согласна была уже мириться с его странным поведением, с его скупостью, даже с тем, что он усомнился в собственном отцовстве. Что вы увидели в ресторане, Галина Васильевна? Он снова ее ударил?
Красина молча кивнула.
– Он ударил Арину, а вы следили за ними. Я проверила – в тот день была не ваша смена, но вы поменялись с напарницей, потому что Арина сказала, что они будут там на вечеринке, да? И вы решили сперва поговорить с Сергеем, ведь так? Вы не планировали его убивать.
– Нет. Я планировала. Я хотела убить его, чтобы он не искалечил жизнь моему внуку так, как его отец искалечил жизнь ему самому. Я больше не могла спокойно жить, зная, что мальчик растет в такой обстановке. Вы представить себе не можете, как это – когда отец бьет мать. Я помню, как в детстве Сережка визжал, когда Иван начинал… – Галина Васильевна запнулась, не в силах произнести слово. – Он под кровать забивался, смотрел оттуда, как волчонок. И – боялся. Старше стал – начал в горы уходить, альпинизмом занялся, реже дома бывал.
– Он никогда за вас не заступался?
– Я запретила, – покачала головой Красина. – Ему было лет десять, когда он на Ивана кинулся, а тот его ногой отшвырнул и ребро сломал. Я запретила, сказала – это не твое дело, не лезь, отец знает, что делает. Наверное, этими словами я его тоже подтолкнула не в ту сторону. Он стал точно таким же, как Иван, – бил, а потом заглаживал свою вину дорогими подарками. Я все свои драгоценности Сергею отдала, когда тот вырос, сказала – продай, чтоб духу их в моем доме не было. Он продал. А сам потом… – Красина всхлипнула. – Арина хорошая девочка. Добрая, заботливая. Да, сперва мне казалось, что она только из-за денег с ним, но когда это все началось… нет, она и правда его любила, защищала даже от меня, оправдывала. Мне Гарика очень жаль было – невозможно воспитать ребенка нормальным человеком, если дома он такое видит. Я из-за него больше…
– Вы все-таки настаиваете на том, что это вы толкнули Сергея? – тихо спросила Лена, когда Красина умолкла.
– Конечно. Это сделала я, – решительно заявила Галина Васильевна.
– Но вы ведь понимаете, что за этим последует?
– Разумеется.
Лена встала, поняв, что больше она ничего не добьется расспросами:
– Спасибо, Галина Васильевна. Поправляйтесь.
– Погодите… – Слабой рукой Красина ухватила полу Лениной накидки. – А как же со мной?
– А что с вами? Лечитесь.
– Но… как же…
– Лечитесь, Галина Васильевна, это сейчас самое главное.
Она вышла из палаты вслед за Андреем, и мимо них туда сразу же юркнула медсестра со шприцем в руке.
– Ты что-нибудь поняла? – спросил Андрей, когда они спускались по лестнице.
– Я думаю, что Галина Васильевна репетировала эту речь. Все было почти так, как она рассказала, с одной лишь разницей – толкнула Долженкова все-таки Арина. А свекровь просто не хочет оставить внука сиротой, потому берет вину на себя.
– Я бы на твоем месте сейчас в СИЗО метнулся и Арину прижал этими показаниями.
– А смысл? Она и так призналась.
– Да? И теперь у тебя в деле две обвиняемых в одном и том же преступлении? Не могли же они его дуэтом толкнуть, правда? Кто у нас пойдет обвиняемой-то?
– Арина, – со вздохом сказала Лена. – Ты знаешь, я так надеялась, что мне после разговора с Красиной все станет окончательно ясно, а тут все только еще сильнее запуталось.
Они решили выйти через приемный покой, откуда было ближе до парковки. Как раз в этот момент «Скорая» привезла очередного пациента, и санитары вкатили в двери каталку, на которой лежало нечто непонятное в омерзительно воняющих лохмотьях.
– Господи, это еще что? – спросила регистратор, оглядывая каталку.
– Спецоперация была по притонам, накрыли бригаду профессиональных нищих, – объяснил санитар. – Кого куда растолкали, там реальных калек полно.
– А это мужик? – кивнув на каталку, спросила регистратор.
– Вроде бабка.
– Я тебе не бабка, паршивец! – Вдруг услышала Лена голос из-под лохмотьев, показавшийся ей знакомым.
Она приостановилась.
– Ладно-ладно, обидчивая, – отмахнулся санитар.
– Где моя дочь? Где эта дрянь? – продолжала женщина. – Как она могла, как только посмела?
– Совсем у бабули крыша поехала, – сочувственно проговорила регистратор.
– Так поедет, однако – бабуля не ходит, ее в кресле вывозили к церкви, накачивали какой-то дрянью, чтоб молчала. Как она вообще живая осталась, непонятно, – сказала появившаяся фельдшер со «Скорой». – Ее бы в токсикологию побыстрее. Она вроде в сознании сейчас, но ее товарищи по несчастью сказали, что это ненадолго – отключается. Да и ломка у нее может начаться. Так что вы тут не тяните, оформляйте скорее.
– Ирина! Ирина! – вдруг закричала женщина, пытаясь встать с каталки, однако не смогла и бессильно упала назад, потеряв сознание.
– Вот это находка, – ткнул Лену в бок Паровозников. – Тебе не кажется, подруга, что это мы удачно заехали? Девушка, а где вы бабулю нашли? – обратился он к фельдшеру, и та смерила его взглядом:
– А вам-то что?
– А мне-то, красавица, по делу, – сунув ей в лицо удостоверение, сказал Андрей. – Садись-ка, милая, вот тут за столик и подробненько мне объяснительную пиши – такого-то числа по такому-то адресу бригадой «Скорой помощи» в составе таких-то, с указанием должностей, была найдена неизвестная гражданка с таким-то диагнозом и доставлена в такую-то больницу – ну, в общем, вот это все, поняла?
– А что случилось? – испугалась фельдшер.
– А то случилось, милая, что проходит у меня эта бабуля по делу о квартирном мошенничестве, я все ноги уже стоптал, пока искал, а тут – раз, и такая удача. Давай пиши скоренько.
Девушка пожала плечами, бросила взгляд на часы и села за стол в регистратуре. Яровую увезли в пропускник на санобработку, Лена пошла в ординаторскую, чтобы найти врача, который будет ее принимать. Им оказалась совсем молодая девушка в зеленом костюме.
– Сейчас пациентку обработают, и я ее посмотрю. Вам в пропускник пока не советую заходить – там и вши могут быть, и чесотка, так что подождите, пока санитары работу закончат, – сказала она, внимательно изучив удостоверение.
– Я подожду. Мы эту женщину почти месяц ищем.
– Тогда, может, данные пока скажете? А то пойдет как неизвестная.
Лена полезла в ежедневник, продиктовала паспортные данные матери Ирины, которые записала на всякий случай, и добавила:
– Ее дочь тоже здесь, в нейрохирургической реанимации.
– Ужас… – Поежилась врач. – Полгода работаю, все никак не привыкну.
– К такому лучше не привыкать.
В дверях ординаторской появился Паровозников с листком в руке:
– Порядок, у фельдшера объяснилку взял, сейчас в райотдел метнусь, где спецура проходила, может, что дельное парни расскажут. Ты тут останешься?
– Да, хочу подождать, пока ее осмотрят. Теперь-то они от нас никуда не денутся – ни мать, ни дочь.
Андрей согласно кивнул и направился к выходу.
– Это что же – они мошенницы? – спросила врач.
– Нет, они жертвы. И нам необходимо понять, кто и по какой схеме квартиру у них отнял, чтобы найти виновных, – объяснила Лена. – Хорошо еще, что обе женщины живы остались.
– Каких только уродов земля не носит, – тихо произнесла молоденькая врач. – Не представляю, как вы в прокуратуре работаете.
– Могу задать вам тот же вопрос, – улыбнулась Лена. – Я вот не смогла бы каждый день смотреть на человеческие страдания, на кровь, на смерть.
– Но вы ведь и убийства расследуете?
– Я даже объяснить не могу, но в нашей профессии почему-то это все выглядит слегка иначе. Или просто я уже привыкла, присмотрелась.
– Все равно ведь страшно.
Лена не успела ответить – пришла санитарка и позвала врача в пропускник. Та нацепила шапочку, похожую на облако, и вышла, попросив Лену подождать в ординаторской. Крошина присела на расшатанный диван и задумалась. Определенно, сегодня день складывался удачно – и мать Ирины нашлась живой, и Галина Васильевна Красина пришла в себя. Правда, скорее добавила вопросов, чем дала ответов на имевшиеся, но это уже не так важно. Важно было понять, кто же на самом деле виновен в гибели Сергея Долженкова – мать или жена. Хотя по-человечески Лене было жаль обеих, она старалась подавить в себе это чувство и строго следовать закону. Совершено убийство – мотив тут неважен, значит, тот, кто сделал это, должен понести наказание. Вопрос только в том, кто именно.
Врач вернулась только спустя полчаса, вымыла руки у раковины в углу и села за стол.
– Извините, что так долго, никак не могли разобраться, в какое отделение ее госпитализировать. Там букет своих заболеваний, да еще и отравление каким-то суррогатом алкоголя, похоже. Но хорошо, что не лекарства, как мы сразу подумали. Симптомы легче снять, покапаем несколько дней – и все.