– У нее нет никаких травм?
– К счастью, нет. Только хронические заболевания и левосторонний гемипарез. Левая сторона тела почти обездвижена, – объяснила врач. – Скорее всего, это последствия инсульта. Ну, это не так страшно, она вполне может передвигаться при помощи какой-то опоры, потому что правая сторона отлично действует.
– Насколько я знаю, она много лет не выходит из квартиры.
– Ну, это зря. Ей бы физическую нагрузку умеренную, она бы вполне могла восстановить и левую сторону, пусть не до нормальной функции, но все-таки…
– За ней ухаживала дочь.
– Знаете, нам рассказывали, что бывают такие люди, которые воспринимают свое состояние как большую удачу – можно привязать к себе человека чувством вины. Чаще так поступают матери по отношению к дочерям, лишают их личной жизни и заставляют все время посвятить уходу за собой, хотя вполне способны избавиться от ряда симптомов. Думаю, здесь что-то похожее. Бабушка сложная, конечно, но больна она не настолько.
«Интересное наблюдение, – подумала Лена, вспомнив разговор с Ириной об ее отказе выйти замуж. – Складывается впечатление, что мать слегла нарочно. Не хочется так думать, однако… надо будет Ирину расспросить, когда в себя придет».
Записав все, что ее интересовало, Лена попрощалась и вышла из больницы. День был уже в разгаре, светило нестерпимо яркое солнце, и лето наконец-то стало таким, каким и должно быть.
«В такую погоду хорошо лежать на пляже. Или на даче», – подумала Крошина, садясь в раскаленную машину и сразу открывая все окна.
Она долго раздумывала, куда же все-таки ехать – в прокуратуру или в СИЗО к Арине. Признание свекрови не давало ей покоя, хотелось посмотреть на реакцию невестки. В том, что одна из них лжет, Лена не сомневалась, но почему-то была уверена, что Галина Васильевна все-таки не виновата.
Арина была все в той же синей футболке и голубых джинсах, и Лена вспомнила, что к ней некому прийти, кроме сиделки матери. Выглядела она измученной, даже похудевшей, хотя прошли всего сутки.
– У тебя все в порядке? – спросила Лена, когда Долженкова села.
– Сплю плохо. Быстрее бы все закончилось.
– Арина, я была сегодня в больнице у твоей свекрови, – наблюдая за ее реакцией, произнесла Лена.
– Как она? – оживилась Долженкова, и в ее голосе прозвучали взволнованные нотки.
– Ей лучше. Но вот какая вещь… Галина Васильевна утверждает, – не сводя взгляда с лица Арины, продолжила Крошина, – что это не ты, а она столкнула Сергея на камни.
– Что? – Как-то ненатурально удивилась Арина. – Какая чушь. Это я сделала, ее там даже не было.
– Не стоит усугублять ситуацию враньем, так ты только сильнее все запутаешь. Есть показания официантки, в которых та утверждает, что видела Галину Васильевну спускавшейся с веранды за пару минут до того, как ты закричала. Она была там, Арина. И я пытаюсь выяснить, кто же из вас двоих все-таки его столкнул.
– Я, – твердо заявила Арина. – Это сделала я. Он меня ударил, я больше не могла терпеть. Даже не знаю, что на меня нашло. А Галина Васильевна… ну да, она видела, как я это сделала, побежала вниз, а я закричала. Так все и было.
– А не могло быть наоборот? – спросила Лена. – Галина Васильевна поднялась на веранду в тот момент, когда Сергей тебя ударил, в ее памяти сразу всплыли подобные сцены, но с участием его отца, и она, не осознавая, что делает, толкнула сына в грудь так, что он упал? Потом она велела тебе закричать и пошла вниз. Нет?
– Нет.
– Арина, в тот вечер Галина Васильевна не должна была работать, она подменилась, так как от тебя узнала, что вы будете на вечеринке. Она хотела поговорить с сыном, но не успела – увидела, как он тебя ударил, и не совладала с эмоциями.
– Нет, – упрямо повторила Арина, наклонив голову. – Все было так, как рассказала я. Сергей действительно меня ударил, а я его толкнула. Галина Васильевна тут ни при чем.
– Ты стараешься сохранить Гарику бабушку? – тихо спросила Лена. – Может, ему лучше расти с матерью? А не нести на плечах такой груз, как родная мама, убившая папу?
– Какая разница! Сергей все равно уже мертв, все остальное неважно. Галина Васильевна будет его воспитывать, я подпишу все бумаги на опекунство. Денег им хватит, уедут в другой город, где их никто не знает. А я отсижу и выйду. Мне будет еще не так много лет.
– Но ведь ты не делала этого.
– Делала! – закричала Долженкова, вскакивая. – Делала, понятно?! Это я его убила, я, только я!
На крик вбежали конвоиры и мгновенно увели Арину назад в камеру. Лена осталась одна. Она сидела за столом и невидящими глазами смотрела в стену.
«ДНК-тест, – думала она. – Вот это могло бы помочь. На одежде Сергея остались следы рук той, кто его толкнул. Но прокурор ни за что не даст санкцию на довольно дорогое исследование, когда в деле имеется чистосердечное признание. Формально все закончено – есть убийца, дело можно передавать в суд. Но я буду чувствовать себя мерзко, отправив отбывать наказание не того человека. Но доказать ничего не могу. Очную ставку им устроить? Кстати, это мысль – можно договориться и отвезти Арину в больницу к свекрови. Проблематично, конечно, но другого выхода я не вижу. Ждать выписки Галины Васильевны у меня просто нет времени».
Лена тяжело поднялась из-за стола и пошла к выходу. В машине, собираясь перевести телефон из беззвучного режима, она увидела пять пропущенных от Павла.
«Что мне делать с этим? – думала она, тупо уставившись на дисплей. – Перезвоню – и он назначит свидание. Не перезвоню – приедет домой. Ощущаю себя как в ловушке. Что меня опять не устраивает?» Но перезванивать она все равно не стала.
К концу рабочего дня явился Андрей, злой, голодный и измотанный. Лена быстро согрела чайник, Паровозников вывалил прямо на стол принесенные с собой гамбургеры и, впившись в один зубами, пробурчал:
– Так и до язвы рукой подать.
– Ты откуда такой злющий?
– От коллег по цеху. Такое впечатление, что мне эта информация для личного удовольствия нужна! – возмущенно сказал он, энергично работая челюстями. – Пока нашел того, кто на адрес выезжал, пока добился разрешения протоколы допросов задержанных посмотреть, пока этих самых задержанных лично опросил – чуть не рехнулся. Короче, содержали эту богадельню два брата-акробата, отсидевшие в совокупности больше, чем ты прожила. Наладили прибыльный бизнес на калеках, с утра развозили по точкам, вечером собирали. Ну, все, как Юлька говорила, мы, в общем, от столичных веяний тоже не отстаем. Но интересное не в этом. А в том, что фамилия у братцев… – Он выдержал долгую театральную паузу, испытывая Ленино терпение, но Крошина не отреагировала, и тогда Андрей произнес: – Белькевич.
– Погоди… Белькевич – это экстрасенс.
– Что никак не мешает ему быть заодно старшим братом этих двух охломонов и заодно же – организатором преступной группы по отъему денег и квартир у населения пенсионного возраста.
Лена потрясла головой, словно укладывая рассыпавшиеся мысли по полочкам:
– Значит, что мы имеем? Белькевич под видом экстрасенса втирался в доверие к потерпевшим, каким-то образом заставлял их подписывать дарственные на квартиру, потом при помощи братцев вывозил несчастных стариков в этот притон и еще дополнительно наживался, заставляя тех заниматься попрошайничеством? Вот это схема…
– Экономный дядя оказался – чтоб ни копейки не пропало, чтоб каждый человек на своем месте. Короче, к нему выехали уже. А заодно и Виноградова, который типа Бегунов, тоже подберут. Поедем допрашивать?
– А то! – встрепенулась Лена.
– Поздно, правда, уже…
– Да ты что! Еще семи нет, столько времени впереди! – скидывая в сумку ежедневник, очки и телефон, отозвалась Крошина. – Мы их сейчас по-горячему и размотаем.
– Ну все, пошла массовка, – на ходу дожевывая гамбургер, вздохнул Андрей. – Надо было до завтра с этой новостью подождать, хоть выспался бы.
– Все, не ной! – отмахнулась Лена, устремляясь к выходу.
Дежурный лейтенант принял их приветливо, предложил чаю – задержанных как раз оформляли.
– Веселые, однако, ребята, – сказал он, кивнув в сторону «обезьянника», где сидели два крепких мужика лет сорока с небольшим. – Двенадцать стариков, все как один с инвалидностью. И эти деятели их на «Газели» с утра пораньше по всему городу раскидывали – кого на рынок, кого к церкви, кого еще куда в людное место.
– Ну, а ваши-то куда смотрели? – поинтересовался Андрей. – Или привыкли, что всегда тысяча-другая на обед имеется?
– Ты, Паровозников, давай-ка без вот этого, – обиделся лейтенант. – За руку не поймал – не обвиняй.
– Не поймал, так поймаю еще. Просто зло берет – за деньги все готовы продать. Неужели трудно проверить, когда на твоем участке новый попрошайка появляется? Вон, мы тетку одну почти месяц ищем, а она у церкви в коляске сидит, каким-то зельем накачанная. Что – там никогда ни один полицейский не проходил?
– Ой, да ну тебя! – отмахнулся лейтенант. – Можно подумать, у вас все чисто.
– У меня в отделе чисто, за других не скажу, а мои за зарплату стараются.
– Ну, куда нам до ваших моральных принципов. Мы уж как-нибудь так проживем.
– Может, прекратите? – поморщилась Лена. – Нашли, о чем спорить. Лучше скажите – экстрасенса привезли?
– Это такого… с бороденкой как у козла? Привезли.
– Я его в лицо не видела, но, возможно, это он. Белькевич Воланд.
– Кто?! – выпучил глаза лейтенант. – Белькевичей аж три штуки, любого выбирайте, но Воландов нет. Есть Максим, Борис и Аркадий.
– Как на рынке, – фыркнул Паровозников. – Хочешь оптом, хочешь в розницу. Давай методом исключения, что ли. Я вот на Аркадия ставлю.
– А я на Бориса, – включился в игру лейтенант.
– А я пойду и спрошу, – Лена подошла к решетке и попросила сидевших там представиться. – Методом исключения приходим к выводу, что искомый Белькевич – Максим, – вернувшись к дежурному, сказала она.
– Ну, мы легких путей-то не ищем, – развел руками Паровозников.