– А что ты имел в виду, Профессор, когда сказал, что нужно увидеть Берлин пока он ещё стоит?
Доктор остановился у киоска и купил несколько газет. Он прочёл вслух заголовки:
– Варшава угрожает бомбардировками, невероятный всплеск военного безумия в Польше, Польша против мира в Европе.
Он показал газеты Эйс, та быстро пролистала их.
– Тут написано, что это Польша хочет начать войну!
Доктор вздохнул:
– Это нацистские газеты, Эйс. Единственные, которые тут издаются. Всё, что там написано, на самом деле полная противоположность правды. Гитлер решительно настроен завоевать Польшу. Очень скоро начнётся война. Через шесть лет этот город будет горой обломков.
Эйс в ужасе посмотрела на него:
– У тебя же такое влияние на Адольфа, ты не можешь остановить это?
Внезапно Доктор схватил Эйс за руку и затащил её в дверь магазина.
– Эй, что происходит? – возмутилась она.
Доктор показал на улицу. По улице маршировал взвод СС с большим знаменем со свастикой.
– Ну, парад у них. И что?
– Стой лучше тут, Эйс, я не могу себе представить, что ты отдашь знамени салют.
Эйс увидела, что при приближении знамени со свастикой все на улице становились по стойке смирно. Все мужчины отдавали салют и снимали головные уборы.
Все, кроме одного.
Крепко сложенный рабочий стоял у бордюра. Когда знамя проносили мимо, он продолжал стоять, засунув руки в карманы, с сигаретой во рту, не сняв кепку, и не обращая внимания на парад. Но парад на него внимание обратил. По окрику командира-сержанта, взвод остановился. Несколько человек вышли из строя и окружили рабочего, обрушили его на землю градом кулаков, пинали его тело, скрутившееся в придорожной канаве. Затем они вернулись в строй, и взвод продолжил маршировать. Никто ничего не комментировал, никто не протестовал, казалось, что никто ничего не заметил.
Через какое-то время рабочий с трудом встал на ноги, сплюнул зуб, утёр тыльной стороной руки кровь с лица, и похромал прочь.
– Ты это видел, Доктор? Настоящее избиение, и лишь за то, что он их флагу салют не отдал.
– Ему повезло, – сказал Доктор.
– Повезло?!
– Они могли забить его до смерти, пристрелить его прямо на улице, и никто бы ничего не сказал.
– Да ладно тебе, – не поверила Эйс. – Должны же быть закон и порядок, даже в нацистской Германии.
– Нацистская Германия – криминальное государство. Правильно и законно всё, что пожелает Партия – а это значит всё, чего захочет Гитлер.
Эйс молчала, всё ещё пытаясь понять.
– Ты говорила что-то насчёт того, чтобы я остановил войну, – мрачно сказал Доктор. – Это та самая война, которая разрушит этот злой режим. Моя главная задача – сделать так, чтобы эта война случилась. Вторая задача – сделать так, чтобы они в ней не победили, – он вздохнул. – Давай, попробуем забыть о них ненадолго. Пойдём, в парке посидим.
Но и в парке они не могли отвлечься.
Когда они сидели на скамейке в Тиергартене, Эйс обнаружила на спинке неаккуратную табличку. Она прочла вслух:
– «Не для евреев!» – Эйс в ужасе посмотрела на Доктора. – Им нельзя сидеть на скамейках в парке?
– Им очень много чего нельзя, – сказал Доктор. – Управлять бизнесом, заниматься квалифицированным трудом, иметь свои деньги или частную собственность. Большая часть реальных преследований сейчас уже позади. Избиения, разбитые окна магазинов, сожжённые синагоги...
– То есть, они больше так не делают?
– Ну, да, можно и так сказать. Но лишь потому, что евреев уже не осталось. Большинство из тех, кто не выехал из страны, сейчас либо мертвы, либо находятся в концлагерях. Эта табличка устарела.
Когда они шли по парку, Доктор продолжал:
– И это касалось не только евреев, хотя им и досталось больше всех. Цыгане, гомосексуалисты, члены профсоюзов, интеллигенция – все, кто им чем-то не нравится.
– И что с ними всеми случилось?
– Многие погибли, другие в концлагерях.
– Но война же ещё даже не началась.
– У них, в Германии, концентрационные лагеря появились ещё шесть лет назад, как только нацисты пришли к власти. До сегодняшнего дня они преследовали своих собственных сограждан. За остальной мир они только собираются взяться.
5. СВЕРКА ПРЕДСКАЗАНИЙ
Сильно ошиблись те, кто принял мои миролюбие и терпение за слабость или даже трусость. С этих пор я решил говорить с Польшей на том же языке, на котором Польша обращается к нам. Прошлой ночью польские солдаты впервые стреляли по нашей территории. Мы им также ответили огнём. С этого дня на бомбы мы будем отвечать бомбами!
Из обращения Адольфа Гитлера к Рейхстагу по поводу начала боевых действий в Польше.
***
Через два дня после того, как Гитлер отправил свои армии в Польшу, он вызвал Доктора.
Это случилось сразу после завтрака. Эйс допивала кофе, а Доктор читал ей мрачные газетные заметки, которые были, разумеется, посвящены гениально успешной военной операции Гитлера.
Доктор поднял взгляд:
– Тут репортаж о речи Гитлера в Рейхстаге. Он сказал, что с этого дня он просто германский солдат, и что не снимет с себя военный мундир, пока война не окончится.
– Молодца! – сказала Эйс. – Представляю, какой запах мундир за шесть лет накопит.
Было чудесное воскресное утро, и Эйс размышляла над тем, стоит ли выходить на улицу. Смотреть достопримечательности ей больше не хотелось.
Почему-то табличка на скамейке расстроила её даже сильнее, чем насилие, которое она видела на улице. Мрачные объяснения Доктора настроение тоже не улучшили. Несмотря на солнечную погоду, Берлин всё больше и больше был похож на город призраков. А ещё хуже было то, что эти призраки ещё не знали, что они уже мертвы.
Она всё ещё не определилась, что ей делать, когда в дверях появился Мартин Борман, как всегда тихий и почтительный.
– Фюрер желает вас видеть в Канцелярии, герр Доктор. Машина ждёт.
Эйс подскочила.
– Только Доктор, фройляйн, – наставительно сказал Борман. – Это серьёзные государственные дела – мужские дела.
Эйс глубоко вдохнула:
– Слушай, приятель...
– Тихо, Эйс, – торопливо остановил её Доктор. – Боюсь, что нацизм означает сексизм. Церковь, кухня, дети – вот естественная среда обитания женщины. Разве я неправ, герр Борман? Прости, Эйс. Вернусь, как только смогу. Оставайся лучше в гостинице.
Не успела она придумать достойное возражение, как Доктор вытолкал удивлённого Бормана за дверь.
Вот чего Эйс не любила, так это оставаться в стороне. Никому я не нужна, все мне указываю что делать, – обиженно думала она. Она походила по комнате, рассуждая о том, не пойти ли гулять, просто ради того, чтобы досадить им. Раздался тихий стук в дверь. Зашёл служащий гостиницы с конвертом на серебряном подносе.
– Это для герра Доктора.
– Вы с ним только что разминулись. Он отправился в Канцелярию, чтобы проконсультировать о чём-то Гитлера.
Насладившись перепуганным лицом служащего, Эйс добавила:
– Оставьте его мне; я передам его, как только он вернётся.
Оставив конверт на столе, мужчина торопливо вышел из комнаты.
Эйс взяла в руки конверт. Он был новый, из дорогой бумаги. Наверное, – подумала она, – в таких доставляют важные официальные приглашения. Вместо адреса на конверте было написано «Доктору».
Эйс решила открыть его. Это может быть важно, в таком случае она может отправить его в Канцелярию. Да и вообще ей было интересно.
В конверте была белая карточка. На ней было выгравировано: «Доктор Феликс Кригслитер, Арийский Исследовательский институт». Ниже был указан адрес дома на улице Кронпринценштрассе.
Эйс перевернула карточку. Сзади было написано: «Мне была очень приятна наша встреча. Нам нужно многое обсудить. Заходите в гости».
Как опытная туристка, Эйс купила карту города. Сверившись с ней, она обнаружила, что Кронпринценштрассе была сразу за Курфурстендамм – длинным прямым бульваром, проходившим через центр Берлина. А Кригслитер – это странного вида мужчина, которого Доктор заметил на митинге в Нюрнберге, и которым он так заинтересовался потом, на приёме. И вот теперь Кригслитер хотел увидеться с Доктором. Это могло быть важно, а Доктор мог застрять в Канцелярии на весь день.
Эйс решила, что её долг – сходить туда вместо него. Она может сказать, что Профессор занят со стариной Адольфом, договориться о встрече в другой раз и одновременно выведать что-нибудь об этом типе. Здорово будет, если по возвращении Доктора она сможет предоставить ему что-нибудь полезное. По крайней мере, у ней будет какое-то занятие.
Быстро написав записку, Эйс ушла.
***
Автомобиль с визгом затормозил, и из него вышли Доктор и Борман. Борман с гордостью посмотрел на Доктора, ожидая его восторженной реакции. Новая Канцелярия Гитлера была огромная. По бокам от двери стояли две невообразимо высокие колонны. Над ними был огромный каменный орёл; широко расправив крылья, он сидел на венке, окружавшем гигантскую свастику. У подножий обеих колонн стояли часовые.
Доктор запрокинул голову, чтобы рассмотреть орла.
– Это самое грандиозное архитектурное сооружение, которое мне доводилось видеть.
– В первый раз оно может немного подавлять, – признал Борман, чувствуя себя виноватым в это небольшом недостатке.
Они поднялись по лестнице и зашли в огромный отделанный мрамором актовый зал. Из него они поднялись по лестнице в приёмную, затем прошли по огромной галерее, блестящие мраморные полы которой уходили вдаль, казалось, бесконечно.
В конце галереи была красивая круглая приёмная размером с футбольное поле, где собравшись группами стояли знакомые уже лица, занятые серьёзными разговорами. Там были Геринг и другие представители партийной верхушки.
К ужасу Бормана, Доктор громко сказал:
– Вам тут автобусное сообщение нужно сделать! Или хотя бы велосипеды выдавать. Роликовые коньки тоже помогли бы.
Геббельс и другие были в шоке. Геринг засмеялся и сказал: