— Хочешь сказать, он бесконечный?
— Да. Фрактальный. Его внешность зависит от того, в каком масштабе ты его рассматриваешь. К примеру, тот хулиган, Бойл. Он не важен, он важен, он — весь мир. Ты меня понимаешь?
— Да, — быстро кивнула Эйс. У неё было ужасное чувство, что это был последний урок, что эта мудрость — эпитафия, что-то, что ей нужно унести с собой.
— При помощи этих уравнений можно писать стихи, которые соответствуют размерности самого Червя. Давным-давно я выучил такой стих. Я его обнаружил глубоко в своих снах, по инструкции великого учителя, ещё до того, как узнал о том, кем я являюсь. Времяточец тоже не знает свой потенциал. Он не может услышать составляющие его уравнения, не может услышать посланное мной сообщение.
Эйс растерялась.
— Я тебя не понимаю, Профессор, — вздохнула она.
Темнота смыкалась. Полумрак расползался по окружавшей их местности и, похоже, заражал и её мысли.
— Жизнь — фрактальная штука, Эйс, — сказал Доктор. Его лицо было скрыто в тени, голос звучал словно издалека. — Со стороны, с такого расстояния, с которого её видел Хеммингс, она очень простая, вопрос причины и следствия. Толчок — движение.
Эйс уже едва различала его, да и сама растворялась в темноте. Издалека доносились похожие на древние воспоминания песни, женские голоса звали Доктора домой.
— Жизнь не такая. Мельчайшие вещи имеют величайшие последствия. Трепет крыла бабочки может разрушить цивилизацию. Жизнь — хаос, а хаос никогда не умирает.
— Нет, Доктор! — крикнула Эйс. — Не умирай! — она огляделась, пытаясь что-нибудь разглядеть в сгущающейся темноте. — Ты нужен людям! Ты нужен мне! Не уходи!
— Смерть не ждёт… — проревел голос с края кратера, и темноту осветили языки пламени. Времяточец опустился на мост; его руки были широко разведены в стороны, ноздри изрыгали в ночь вспышки пламени. У него был величественный и триумфальный вид. — Пришло время! Иди ко мне, Доктор!
В отблесках пламени Эйс разглядела, что Доктор упал и неподвижно лежал на краю кратера. Времяточец шагнул вперёд. Эйс стала у него на пути.
— С дороги, девчонка! — огрызнулся вирус. — Он должен умереть, чтобы жил я! И я буду жить!
— Ну, давай, — Эйс прикусила губу, призывая всю свою храбрость. — Попробуй.
Два врага не сводили друг с друга глаз, а вокруг них смыкалась темнота.
— Если я воспользуюсь ритмом, который я принимал, — пробормотал Саул, — я смогу зарядить эти врата и кто-нибудь мог бы навестить Доктора.
— Давайте так и сделаем, — Питер снял с себя пиджак и отбросил его на скамью. — Скажи, когда будешь готов.
— Но… — начала Эмили.
— Мне понадобится не только энергия, — быстро продолжил Саул. — Я смогу открыть… для меня это чисто инстинктивно, как вы его называете?
— Вихрь времени, — нахмурился Питер.
— Я смогу открыть коридор в вихре времени, ведущий туда, где сейчас Доктор, но кому-то нужно вычислить путь по коридору. Кому-то, кто может представить математическую топографию.
— Хорошо, — кивнул Трэло и шагнул вперёд. — Это сделает Питер, а отправлюсь я. Если этот коридор ведёт в память, как вы её называете. Что же, быть может, мне будет позволено мельком взглянуть за вуаль.
— Это убьёт тебя, — сказал Саул, пытаясь не выдавать свои чувства. — Твоё сердце этого не выдержит… Мы понятия не имеем, что находится по другую сторону врат.
— Минуточку! — крикнула Эмили и махнула руками, чтобы прекратить спор. — Я пойду. Я молодая, я сильная, и мне не нужно заниматься вычислениями.
— Нет, — Питер покачал головой. — Ни в коем случае.
— Послушай. Я здесь именно для этого. Ты что, не видишь, что мы тут оказались не просто так? Нас здесь собрало огромное количество мелких обстоятельств, крохотных шансов. Мы ещё не видим всю картину, к примеру, зачем мне этого ребёнка дали. Но выполняется какой-то замысел. И, Боже, я хочу отправиться туда, — Эмили протянула рук и коснулась вихревого поля. — Я хочу увидеть, куда ведёт этот тоннель.
— Я не могу не согласиться, — хоровым голосом сказал Саул. — Должна отправиться Эмили.
Питер расстроенно смотрел на жену.
— Как мне тебя убедить не делать этого? — прошептал он.
— Никак, — она нежно поцеловала его в лоб. — Просто позаботься о том, чтобы я туда добралась. Знаешь, если ты не хотел приключений, не нужно было на мне жениться.
— Может быть, у меня не было выбора, — пробормотал Питер.
Времяточец ревел в сгущавшейся темноте, из его ноздрей вырывалось голубое пламя.
— Не будь дурой, — проворчал он. — Я могу уничтожить тебя без сожалений! Ты мне больше не нужна.
— Подавись, сволочь, — усмехнулась Эйс, утирая рукавом слёзы. — Это хороший день для смерти.
— Ты умрёшь в любом случае. — Времяточец оскалился сталью. — Ты не понимаешь.
— Точно. Объясни мне.
Стоя у врат медальона и готовясь прыгнуть, Эмили захотелось зажать нос. Она чувствовала себя как маленькая девочка, которая готовится в первый раз прыгнуть в воду.
— Ты точно уверена? — спросил Питер. — Я готов пойти, если ты не готова.
— Это невозможно, — вмешался Саул. — Я не смогу связаться с вашим мозгом, когда вы будете двигаться по гиперпространственному тоннелю.
— Заткнись, Саул, — пробормотал Питер, обнимая жену.
— Нет, — тихо сказала Эмили. — Я хочу это сделать. Чтобы спасти их жизни — а я думаю, что уже пора кому-нибудь спасти эту девушку — но ещё и потому, что это будет интересно. Для тебя этого мотива было бы достаточно, дорогой, не так ли?
Питер улыбнулся и поцеловал её.
— Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, — пообещал он.
Он глубоко вздохнул, стараясь не расплакаться. Она, как всегда, проявляла выдержку.
— Не переживай, — Эмили в последний раз поцеловала Питера и шагнула к вратам-медальону. — Готов, Саул?
Питер почувствовал, как ментальное щупальце аккуратно пролезло к его любимым уравнениям. Оно, похоже, тоже оценило их, хотя и более инстинктивным, необразованным образом, и у него возникли те братские чувства, которые он обычно испытывал к коллегам-математикам.
— Готов, — ответил хоровой голос церкви. Питер одновременно сказал то же самое.
— Благослови вас Господь, дитя моё, — Трэло коснулся головы Эмили и посмотрел ей глаза. — Да пребудет с вами сила Его, куда бы вы ни направлялись.
— Спасибо, преподобный, — Эмили глубоко вдохнула. — Правда, спасибо. Ну что, поехали!
Быстро улыбнувшись через плечо, женщина шагнула вперёд и ринулась в пурпурно-синий вихрь. Она завертелась, становилась всё меньше и меньше, и превратилась в точку, исчезающую вдали.
— Контакт установлен, — пропел Саул. — Мы настроились на гармоническую последовательность Доктора и вычисляем связь.
Питер с огромной скоростью представлял многомерную топографию, понимая, что от точности его работы зависит жизнь Эмили. Пару раз он паниковал и чуть было не пропускал контур, но Саул понял общие закономерности и сумел исправить ошибки. Это было словно подключение к мощному компьютеру, их коллективные ресурсы использовались для того, чтобы провести сквозь бурю воздушный змей.
Живой воздушный змей. Змей, которого Питер Хатчингс любил ещё сильнее, чем раньше.
Мысли Доктора были стаей птиц, пролетевшей на пути лодки паромщика. Паромщик уловил блеск в глазе одной из птиц и нахмурился, его беспокойство ускорило его прибытие в его дом, в архитектуру дремлющих шпилей.
— Так близко, — сказал звук машущих крыльев. — Так рискованно.
Третий Доктор стоял на зубчатой стене крепости, украшенной простым узором. Он стоял один, уперев руки в бёдра, высматривая первые признаки атаки. Ему не нужны были солдаты. Мысли Доктора пришли к нему в виде далёкого волчьего воя. Он нахмурился, но его взгляд не дрогнул.
Библиотекарь бежал по библиотеке, выбрасывая книги из мест, охваченных пламенем. Он беспокойно взмахивал руками, суетливо бегал между пылающими стеллажами.
Мысли Доктора явились ему в виде почерневших обрывков, упавших на его пути, как осенние листья. На некоторых из них всё ещё тлели угасающие идеи.
— Я на правильном пути? — говорили обрывки. — В приготовленную для меня зону?
— Нет! — сердито крикнул библиотекарь. — Ты уничтожаешь библиотеку! Теперь нам всем не выжить!
— Слишком поздно, — вздохнули горящие обрывки, потрескивая. — Не сработало.
— Тогда вернись, и сделай так, чтобы сработало! — библиотекарь швырнул на пол один из томов: — Не будет тебе покоя, и нам не будет покоя, пока ты не победишь!
Обрывки улетели, погаснув.
Библиотекарь вздёрнул нос и гордо кивнул. Быть может, эта молодёжь, наконец, прислушалась к нему?
Эмили неслась по коридору голосов, вокруг неё вспыхивали фрагменты опыта.
Темнота, война, слишком много, чтобы запомнить, слишком много, чтобы полностью умереть. Что-то древнее и сильное дерзко кричало перед смертью, его кровь пролилась на Эмили алыми брызгами.
Но оно продолжало жить в столетиях, которые проносились мимо, словно прозрачные призраки. Перемена, перемена, перемена… колесо вращалось, космос расширялся, целые миры возникали и пропадали.
Во всём этом времени была только Эмили… и Другой.
Визг боли, словно нажатые тормоза, и Эмили обнаружила, что тоже визжит, пытаясь очистить лёгкие от жидкости и глотнуть воздуха. Всё, что она помнила, было забыто. Вокруг неё расцвели мысли о рождении, и у Эмили потекли слёзы от близости груди матери. Суровое окружение, кто-то смотрит от двери, великая сила, которая…
Ссоры, маленькие войны, тёмный ребёнок, охваченный ненавистью, разбитое стекло, вырвавшееся время, учителя ревут от злости. Фигуры в мантиях снуют туда-сюда по бесконечным коридорам, бесконечные заговоры, перешёптывания, и юные глаза, которые всё это видели и ничего не понимали.