— Можно подумать, что солнце прячется уже на ночь, — сказал плантатор, вынимая свои золотые часы, — а между тем сейчас всего лишь три часа. Наше счастье, что молодой незнакомец оставил нам такой след. Если бы не он, мы до самого заката проплутали бы по этой сожженной степи. Пожалуй, пришлось бы заночевать здесь.
— Ну и черная была б постель! — шутя отозвался Генри, чтобы придать разговору более веселый характер. — Ух, какие страшные сны приснились бы мне, если бы только пришлось спать на такой черной земле!
— И мне тоже, — прибавила сестра, выглядывая из-за занавесок кареты и всматриваясь в окружающую местность. — Я уверена, что мне приснились бы и Плуто[8] и Прозерпина[9] в аду.
— Хи-хи-хи! — осклабился сидевший на козлах негр Джеху, числившийся в книгах плантаций под прозвищем Плуто Пойндекстера. — Молодая мисс увидит меня во сне среди этой черной прерии. Вот так чудной сон! Хи-хи-хи!
— Не обольщайтесь своим благополучием, — сказал, приближаясь, Кольхаун. — Может быть, нам и в самом деле придется еще ночевать в этой черной прерии. Хорошо, если не случится еще чего-нибудь похуже.
— Что ты хочешь этим сказать, Каш? — спросил дядя.
— Мне кажется, дядя, что этот парень нас обманул. Я не могу еще этого утверждать окончательно, но дело выглядит скверно. Мы прошли уже больше пяти миль, а где же кипарис? У меня хорошее зрение, но как я ни всматривался в даль, я нигде не обнаружив никакие признаков кипариса.
— Но зачем же ему обманывать нас?
— Ну вот еще, «зачем»! Почем я знаю? У него для этого может быть немало причин.
— Назови нам хотя бы одну из них, — раздался серебристый голос из кареты, — мы с интересом выслушаем тебя.
— Я знаю: все, что касается этого субъекта, вы будете слушать с особым интересом, — с насмешкой ответил Кольхаун. — Но если я выскажу свои соображения, вы назовете это ложной тревогой.
— Это будет зависеть от того, что ты скажешь, мастер Кассий. Вряд ли мы можем подумать, что ты, с твоим опытом военного и путешественника, стал бы вызывать ложную тревогу.
Кольхаун понял злую насмешку и, вероятно, воздержался бы от дальнейших объяснений, если бы на этом не настаивал плантатор.
— Послушай, Кассий, объясни же, в чем дело, — настойчиво просил плантатор. — То, что ты нам сказал, вызывает серьезные подозрения. Какую цель преследовал молодой незнакомец, давая нам неправильные указания?
— Ну что же, дядя, — сказал Кольхаун, и в тоне его не было уже прежней самоуверенности, — я ведь не утверждаю, что это действительно так, я только высказываю свое предположение.
— Что же именно?
— Ну, мало ли что может случиться! В этих прериях не редкость всякие нападения и грабежи караванов…
— Какой ужас! — с притворной тревогой воскликнула Луиза.
— Нападения индейцев? — спросил Пойндекстер.
— Необязательно индейцев. Иногда и белые наряжаются индейцами, а иногда и мексиканцы. Ведь чтобы сойти за индейца, нужен лишь смуглый оттенок кожи, парик из лошадиного хвоста и полдюжины перьев для головного убора. Вот и весь маскарад. Если нас ограбит банда «белых индейцев», то мы должны винить только самих же себя: мы будем наказаны лишь за свою наивную доверчивость к совсем чужому человеку.
— Оставь, Кассий! К чему эти обвинения? Неужели ты хочешь сказать, что незнакомец готовит нам ловушку?
— Нет, дядя, я этого не говорю, но я знаю, такие вещи случаются. Возможно, что и он на это способен.
— Возможно, но мало вероятно, — раздался из кареты голос, полный язвительной насмешки.
— Нет, — ответил юный Генри, вмешиваясь в разговор, — твои подозрения неосновательны, Кассий. Это просто клевета с твоей стороны. И я могу это тебе доказать. Посмотри-ка сюда.
Юноша сдержал свою лошадь и указал на какой-то предмет, который отчетливо выделялся несколько сбоку от дороги. Это был высокий кактус; его зеленый, сочный ствол уцелел от огня.
Но Генри Пойндекстер обращал внимание своих спутников не на самое растение, а на небольшую белую карточку, наколотую на одну из его игл.
— Посмотрим, что там написано, — сказал юноша. — «Кипарис виден».
— Где? — спросил Пойндекстер.
— Здесь нарисована рука с пальцем, — ответил Генри. — Нет сомнения, что она указывает на кипарис.
Все стали смотреть в направлении, обозначенном на карточке.
Если бы солнце светило, кипарис был бы виден с первого же взгляда. Между тем синее небо стало свинцово-серым, и при таком освещении кипарис невозможно было разглядеть.
— Ничего там нет, — уверенным тоном заявил Кольхаун. — Я убежден, что это лишь новое издевательство, которое этот негодяй придумал для нас.
— Ты ошибаешься, Кассий, — вмешалась Луиза Пойндекстер. — Посмотри в бинокль. Если тебе не изменило твое превосходное зрение, то ты увидишь на горизонте что-то, очень похожее на дерево. Это, очевидно, кипарис.
Кольхаун не захотел взять бинокль из рук двоюродной сестры. Он знал, что Луиза говорила правду.
Тогда Пойндекстер взял бинокль и отчетливо увидел кипарис, возвышавшийся над прерией.
— Правильно, — сказал он, — кипарис виден. Малый оказался честным человеком, и напрасно, Каш, ты клеветал на него. Мне не верилось, чтобы он мог сыграть с нами такую злую шутку. Ну, вперед! Мистер Сансом, отдайте распоряжение обозу.
Кольхаун пришпорил лошадь и поскакал по прерии — больше ему ничего не оставалось делать.
— Дай-ка мне, пожалуйста, эту карточку, Генри, — тихо сказала Луиза. — Мне хочется посмотреть на ту стрелку, которая так помогла нам. Возьмем карточку с собой: поскольку мы уже знаем направление, бесполезно оставлять ее на кактусе.
Не задумываясь над тем, что заставило сестру обратиться к нему с этой просьбой, Генри снял карточку с кактуса и бросил ее на колени Луизе.
— Морис Джеральд! — прошептала креолка, увидя на обратной стороне имя. — Морис Джеральд, — повторила она взволнованно, пряча карточку на груди. — Кто бы ты ни был, откуда бы ты ни пришел, куда бы ни лежал твой путь и кем бы ты ни стал, с этих пор у нас общая судьба. Я знаю это, я чувствую это так же ясно, как вижу небо над собой.
Глава IVЧЕРНЫЙ НОРД
Как зачарованная, сидела Луиза во власти своих грез. Она сжимала виски тонкими руками, и казалось, что все силы ее души были направлены, чтобы угадать будущее.
Однако ее мечтания скоро были прерваны какой-то новой тревогой среди окружающих. Она услыхала обеспокоенный голос брата:
— Посмотри, отец. Разве ты их не видишь?
— Где, Генри, где?
— Там, позади фургонов. Теперь ты видишь?
— Да, я что-то вижу, но я не могу понять, что это такое. Они выглядят, как… — Пойндекстер на минуту остановился в замешательстве. — Я, право, не понимаю, что это такое…
С северной стороны над прерией внезапно поднялось несколько совершенно черных смерчей. Они не имели определенной формы и беспрестанно меняли размер, очертания и место; то останавливались на минуту, то скользили по обугленной земле, как великаны на коньках, порой изгибаясь и наклоняясь друг к другу в самых фантастических сочетаниях.
Неудивительно, что люди, впервые увидевшие такое странное явление, были сильно встревожены. Каждый понимал, что надвигается какое-то стихийное бедствие.
Обоз остановился. Слышались восклицания ужаса. Лошади ржали, мулы пронзительно ревели.
А со стороны черных башен доносился какой-то гул, похожий на шум водопада, по временам прерывавшийся треском как бы ружейного залпа или раскатом отдаленного грома.
Шум постепенно становился более отчетливым. Неведомая опасность приближалась.
В эту минуту вдруг раздался крик, и, хотя в нем слышалась тревога, он все же ободрил оцепеневших от страха людей. Обернувшись, путники увидели всадника, мчавшегося к ним во весь опор.
Несмотря на то что всадник был покрыт черной пылью, его узнали. Это был тот самый незнакомец, который оставил для них след своего лассо.
Молодая девушка в карете первая его узнала.
— Вперед! — воскликнул незнакомец, как только приблизился к каравану. — Как можно скорее!
— Что такое? — спросил плантатор, охваченный страхом. — Нам грозит опасность?
— Да, я не ждал этого, когда оставил вас. Только достигнув реки, я увидел грозные признаки.
— Чего, сэр?
— Норда.
— Вы так называете бурю?
— Да.
— Я никогда не слыхал, что смерч может быть опасным на суше, — заметил Кольхаун. — Я, конечно, знаю, что он несет с собою пронизывающий холод, но…
— Не только холод, сэр… Медлить нельзя. Мистер Пойндекстер, — обратился всадник к плантатору нетерпеливо и настойчиво, — вы и все ваши люди в опасности. Норд не всегда бывает страшен, но этот внушает мне большую тревогу. Вы видите эти черные смерчи?
— Мы смотрим на них и не можем понять, что это такое.
— Это вестники бури, но сами они не опасны. Посмотрите вон туда. Разве вы не видите черной тучи, заволакивающей небо? Вот чего вам надо бояться. Я не хочу пугать вас понапрасну, но должен сказать, что эти тучи несут с собой смерть. Они идут сюда. Сейчас спасение только в быстроте действий. В течение десяти минут они надвинутся на вас, и тогда… Скорее, сэр, умоляю вас! Прикажите вашим погонщикам гнать как можно скорее, чтобы успеть пересечь выжженную прерию раньше, чем налетит ураган.
Подчиняясь этим настойчивым требованиям, плантатор отдал распоряжение гнать обоз как можно скорее.
Ужас, который обуял как животных, так и погонщиков, не требовал вмешательства кнутов.
Карета и всадники по-прежнему ехали впереди. Незнакомец держался сзади, как бы охраняя караван от грозившей опасности.
Время от времени он сдерживал свою лошадь, оборачивался назад и каждый раз обнаруживал все бо́льшую тревогу. Заметив это, плантатор подъехал к нему и спросил:
— Опасность еще не миновала?
— К сожалению, я не могу вам сказать ничего утешительного. Я рассчитывал, что ветер переменит направление.