| It must, and shall be made. | Но он все-таки должен узнать. |
| I can endure the uncertainty no longer. | Я не могу больше терпеть эту мучительную неизвестность. |
| In preference I choose despair-death, if my hopes deceive me! | Я предпочитаю отчаяние, даже смерть, если только мои мечты обманут меня... |
| "Ha! | А! |
| There is a hoof stroke! | Я слышу топот копыт! |
| A horse comes down the road! | По дороге скачет лошадь. |
| It is his? | Это он? |
| Yes. | Да! |
| I see glancing through the trees the bright hues of our national costume. | Я вижу сквозь деревья яркие цвета нашего национального костюма. |
| He delights to wear it. | Морису Джеральду нравится носить этот костюм. |
| No wonder; it so becomes him! | Неудивительно -- он так ему к лицу. |
| "Santa Virgin! | Святая Дева! |
| I'm under a serap?, with a sombrero on my head. | Я закутана в серапе, на голове моей сомбреро. |
| He'll mistake me for a man! | Он примет меня за мужчину! |
| Off, ye ugly disguises, and let me seem what I am-a woman." | Долой эту безобразную маску! Я женщина, и он должен увидеть перед собой женщину! |
| Scarce quicker could be the transformation in a pantomime. The casting off the serap? reveals a form that Hebe might have envied; the removal of the hat, a head that would have inspired the chisel of Canova! | В одно мгновение Исидора срывает с себя серапе и шляпу -- даже на сцене перевоплощение едва ли могло произойти быстрее. И вот на фоне густых колючих зарослей вырисовывается легкая женственная фигура и прекрасная голова, достойная резца Кановы43. |
| A splendid picture is exhibited in that solitary glade; worthy of being framed, by its bordering of spinous trees, whose hirsute arms seem stretched out to protect it. A horse of symmetrical shape, half backed upon his haunches, with nostrils spread to the sky, and tail sweeping the ground; on his back one whose aspect and attitude suggest a commingling of grand, though somewhat incongruous ideas, uniting to form a picture, statuesque as beautiful. The pose of the rider is perfect. Half sitting in the saddle, half standing upon the stirrup, every undulation of her form is displayed-the limbs just enough relaxed to show that she is a woman. | Слегка привстав в стременах и наклонившись вперед, прекрасная всадница вся превратилась в ожидание. |
| Notwithstanding what she has said, on her face there is no fear-at least no sign to betray it. | Вопреки всему, она не обнаруживает и тени страха. |
| There is no quivering lip-no blanching of the cheeks. | Губы не дрожат, на лице не заметно бледности. |
| The expression is altogether different. It is a look of love-couched under a proud confidence, such as that with which the she-eagle awaits the wooing of her mate. | Наоборот, в ее взгляде, устремленном вперед, -призыв гордой любви, призыв орлицы, ожидающей своего орла. |
| You may deem the picture overdrawn-perhaps pronounce it unfeminine. | Но вдруг во всем ее облике происходит внезапная перемена. |
| And yet it is a copy from real life-true as I can remember it; and more than once had I the opportunity to fix it in my memory. The attitude is altered, and with the suddenness of a coup d'?clair; the change being caused by recognition of the horseman who comes galloping into the glade. | Она узнает приближающегося всадника. |
| The shine of the gold-laced vestments had misled her. | Золотое шитье ввело ее в заблуждение. |
| They are worn not by Maurice Gerald, but by Miguel Diaz! | Всадник в мексиканском наряде -- не Морис Джеральд, а Мигуэль Диас. |
| Bright looks become black. | Радость на ее лице сменяется унынием. |
| From her firm seat in the saddle she subsides into an attitude of listlessness-despairing rather than indifferent; and the sound that escapes her lips, as for an instant they part over her pearl-like teeth, is less a sigh than an exclamation of chagrin. | Девушка опускается в седло, и вздох, вырывающийся из ее груди, -- почти крик отчаяния. |
| There is no sign of fear in the altered attitude-only disappointment, dashed with defiance. | На ее лице не видно страха, только разочарование и обида. |
| El Coyote speaks first. | Эль-Койот заговорил первым: |
| "H'la! | -- Ах, это вы, сеньорита! |
| S'?orita, who'd have expected to find your ladyship in this lonely place-wasting your sweetness on the thorny chapparal?" | Кто бы ожидал увидеть вас в таком уединенном месте -- розу среди этих колючих зарослей! |
| "In what way can it concern you, Don Miguel Diaz?" | -- А какое, собственно, вам до этого дело, дон Мигуэль Диас? |
| "Absurd question, S'?orita! | -- Странный вопрос, сеньорита. |
| You know it can, and does; and the reason why. | Конечно, это мое дело, и вы сами это знаете. |
| You well know how madly I love you. | Вы прекрасно знаете, как безумно я вас люблю. |
| Fool was I to confess it, and acknowledge myself your slave. 'Twas that that cooled you so quickly." | Дураком я был, когда признался в этом и объявил себя вашим рабом. Вот это-то и охладило так быстро ваши чувства. |
| "You are mistaken, Se?or. | -- Вы ошибаетесь, сеньор. |
| I never told you I loved you. | Я никогда не говорила вам, что люблю вас. |
| If I did admire your feats of horsemanship, and said so, you had no right to construe it as you've done. | Если я сказала, что восхищаюсь вашим искусством наездника, вы не имели права толковать мои слова иначе. |
| I meant no more than that I admired them-not you. 'Tis three years ago. | Я восхищалась вашим искусством, а не вами. И кроме того, это было три года назад. |
| I was a girl then, of an age when such things have a fascination for our sex-when we are foolish enough to be caught by personal accomplishments rather than moral attributes. | Я тогда была еще девочкой, в том возрасте, когда такие вещи производят сильное впечатление, когда мы настолько глупы, что ценим больше внешний блеск, а не душевные качества. |
| I am now a woman. All that is changed, as-it ought to be." | Но теперь я стала старше, и вполне естественно, что ко многому отношусь иначе. |
| "Carrai! Why did you fill me with false hopes? | -- Черт побери, но почему же вы внушали мне ложные надежды? |
| On the day of the herradero, when I conquered the fiercest bull and tamed the wildest horse in your father's herds-a horse not one of his vaqueros dared so much as lay hands upon-on that day you smiled-ay, looked love upon me. | Помните день клеймения скота, когда я укротил самого неистового быка и усмирил самую дикую лошадь вашего отца? Ведь ни один вакеро не смел подойти к ним. В этот день вы улыбнулись мне и поглядели на меня с любовью. |
| You need not deny it, Do?a Isidora! | Не отрицайте этого, донья Исидора! |
| I had experience, and could read the expression-could tell your thoughts, as they were then. | Я достаточно хорошо знаю людей и легко мог угадать по вашему лицу, что вы думали и что чувствовали. |
| They are changed, and why? | Но сейчас вы изменились. Почему же? |
| Because I was conquered by your charms, or rather because I was the silly fool to acknowledge it; and you, like all women, once you had won and knew it, no longer cared for your conquest. |