«Хорошо, что у нас нет с собой багажа, – думал Вит, с немалым трудом пробираясь сквозь груды чемоданов и каких-то баулов и стараясь не наступить на чьи-нибудь ноги, – а то сейчас получили бы полный комплект сомнительного удовольствия и узнали о себе много нового.»
Наконец, они выбрались на относительно свободное пространство и остановились. Йола смотрела прямо перед собой и несомненно пребывала в тяжком раздумье. Вит проследил за ее взглядом. «Билетные кассы» – прочитал он на зависшем над головами указателе. Сами кассы рассмотреть не удалось, они полностью терялись за равномерно колышущимся людским морем, охваченным одной-единственной идеей: любым способом завладеть драгоценным куском пластика и убраться отсюда как можно быстрее и в любом направлении, хоть в Антарктиду... Напор толпы едва сдерживали полицейские подразделения в полной экипировке: со щитами, касками и резиновыми дубинками со встроенными электрошокерами.
«Бедные несчастные люди, – Вит разглядывал толпу, охваченный внезапно возникшим чувством острой жалости. – И бедные мы. Ну куда, спрашивается, все они так стремятся? Надеются обрести новое надежное пристанище? Такое, где можно жить безбедно и счастливо и не нужно беспокоиться о том, что придет кто-то наглый и сильный и отберет то немногое, что удалось сохранить ценой немалых лишений... последнее, что сумели обрести в этой жизни? Наивно. Наивно и грустно. А истина в том, что белому человеку больше нет места на этой планете.
Европа? Смешно. Нас там никто не ждет. Европейский халифат не слишком-то жалует неверных и не стремится предоставлять им убежище. Тем более что совсем недавно – по историческим меркам, конечно, – сделал все возможное, чтобы выдавить их прочь с континента... Россия? Та же история. Московские эмираты и без того ведут нескончаемую позиционную войну с немногочисленными славянскими экзархатами, которым уж точно не до беженцев откуда-то с другого края света... Азия? Вообще не для белых людей. Остается только Африка, где жить по большому счету просто невозможно, да Внеземелье... Грустно сознавать, но для белого европеоидного населения Земля фактически потеряна. Как сказали когда-то классики русской литературы, «мы лишние на этом празднике жизни.» И недавние события в полной мере подтверждают эту невеселую истину.»
– Похоже, сегодня мы никуда не улетим, – Вит нарушил, наконец, затянувшееся молчание. – А если быть честным до конца, то и в ближайшую неделю тоже. Может быть, стоило воспользоваться какими-то другими, более традиционными средствами передвижения? Например, по реке до побережья...
Йола отрицательно покачала головой.
– Думаешь, картина на любом из вокзалов сильно отличается от этой? – произнесла она. – Хотя, признаться, такого нашествия я не ожидала. Однако покинуть гостеприимный латиноамериканский континент мы просто обязаны. Причем, как можно скорее. Не забывай, на тебя идет настоящая охота.
– Можно подумать, в Европе она прекратится.
– Конечно, нет. Не считай меня наивной дурочкой. Но пока они сообразят, что к чему... пока разыщут... Мы выиграем время, а там я что-нибудь придумаю.
– Для начала придумай, как попасть на этот твой иглолет, – оглядывая штурмующую кассы толпу, с сомнением бросил Вит. – Есть идеи?
– Пока нет, – Йола досадливо закусила губу. – А почему думать должна только я? У тебя тоже на плечах вроде бы не кочан капусты... Напряги извилины хоть чуть-чуть.
– Мои извилины заточены исключительно на теоретическую физику, – немного обиженно заявил Вит. – А вовсе не на то, как зайцем пробраться на борт какого-то непонятного иглолета.
– Зайцем? – Йола задумалась. – В этом что-то есть... что-то достаточно безумное, чтобы стать истиной...
– Не получится, – сказал Вит. – Думаешь, я один такой умный? И во всей этой толпе не нашлось никого, кому пришла бы в голову та же гениальная мысль? Не слишком ошибусь, если скажу: каждому второму... ну ладно, каждому третьему... А ведь есть еще полицейские. В охране иглопорта наверняка сидят не одни лишь дураки и родственнички вроде нашего незабвенного Мигуэля. Не успеешь опомниться, как окажешься за решеткой. Я правильно понимаю, что мы стремимся совсем не к этому?
– Не спорьте, – неожиданно вступила в разговор Мария, о существовании которой Вит, признаться, совершенно забыл. Как и Йола, впрочем. – Сколько у нас денег?
– Я пуст, – сразу же заявил Вит, для убедительности подняв вверх обе ладони.
– Достаточно, – ответила Йола. – На билеты хватит. Но, похоже, деньгами делу не поможешь... до касс мы просто не доберемся. Разорвут.
– Это как сказать, – ухмыльнулась Мария. – Давайте все, что есть. Сдачу обещаю вернуть, за исключением комиссионных, конечно... Да не бойтесь, я пошутила.
Йола переглянулась с Витом, сунула руку в карман и достала электронный кошелек. Чуть помедлив, прижала большой палец к сканеру, а затем протянула устройство молчаливо наблюдавшей за ее действиями девушке.
– Ваша очередь.
Завершив процедуру авторизации нового владельца, Мария сунула кошелек в карман.
– Ждите здесь, – сказала она и мгновенно растворилась в толпе.
– Ты ей доверяешь? – произнесла Йола, едва девушка скрылась из виду.
– Нет.
– Тогда почему меня не остановил? – она удивленно посмотрела на мужа. – Чувствую, плакали наши денежки.
– Не переживай, – Вит невесело усмехнулся. – Мария не воровка. Просто она член законспирированной организации, выступающей против засилья белых мигрантов, только-то и всего. И кстати... она выдала меня своим руководителям.
– Так значит, она из этих... которые... – расширила глаза Йола.
– Насколько я понял, нет. Ее организация не имеет к налету на «Артемиду» никакого отношения.
– Уверен? А как звучит ее название? Она с тобой поделилась или все-таки умолчала?
– «Эсперанса». Что означает «Надежда». С обликом боевиков никак не вяжется, если ты об этом.
– Ничего это не значит. Самые людоедские организации зачастую имеют самые невинные названия.
– Это не тот случай.
Йола взглянула на мужа так, словно перед ней стоял не доминатор ведущего КБ планеты, а маленький несмышленый мальчик, которому необходимо разжевывать прописные истины.
– Думаешь, она сказала тебе правду? Не знала, что ты настолько наивен.
– А зачем ей врать? – пожал плечами Вит. – Если бы она была из этих... то выдала бы меня гораздо раньше.
– Ничего-то ты не понимаешь в конспирологии...
«Можно подумать, ты понимаешь, – немного раздраженно подумал Вит. – Вечно у тебя получается, будто я какой-то наивный простачок. Вот только моя самооценка утверждает обратное. Тоже мне, конспиролог... суперагент в юбке...»
Мария объявилась примерно через полчаса, когда Йола окончательно перестала ждать ее возвращения, да и Вита начали одолевать все более сильные сомнения.
Она молча протянула две пластиковых карточки, а затем сунула в руку Йоле ее электронный кошелек.
– Не беспокойтесь, он не слишком опустел, – сказала она. – Я думала, обойдется дороже.
– Но... но как?! – удивленно сказала Йола. – Не понимаю...
– Коррупцию никто не отменял, – усмехнулась Мария. – Просто нужно знать, кому дать и сколько.
– А эти... – Вит кивнул в сторону волнующейся толпы. – Они что, не додумались до столь простого решения?
Еще одна кривая усмешка с оттенком презрения.
– Они белые, – сказала Мария, словно поставила диагноз о неизлечимой смертельной болезни. – С ними никто даже разговаривать не стал бы... как и с вами, извините за резкость. Но мой случай – совсем другое дело. Для всех местных в этом иглопорту я своя. И то, что латинос никогда не стали бы делать для белых пришельцев, они с удовольствием сделали для меня. Разумеется, за соответствующую плату. Кстати, советую поторопиться, ваш иглолет отбывает через сорок минут.
– А вы? – вдруг опомнился Вит. – Вы же летите с нами?
– Нет, – покачала головой Мария. – В Европе мне делать нечего. Я остаюсь. Так что... приятного полета и... удачи.
Она кивнула на прощание и растворилась в толпе. Вит несколько мгновений смотрел ей вслед, после чего повернулся к жене. Йола рассматривала билеты с таким выражением лица, словно в руках у нее неожиданно оказалась готовая вот-вот взорваться бомба.
– Что-то не так? – встревожился Вит.
– Стамбул... – произнесла Йола тоном человека, у которого внезапно разболелись все тридцать два зуба. – Ну почему именно Стамбул...
– А что такого? – не понял Вит. – Что такого в этом Стамбуле? Чем он хуже того же Рима или Парижа? На мой взгляд, Османская империя куда более терпима к белому человеку, нежели закосневший в догматах веры Европейский халифат.
– Ты не понимаешь... – Йола грустно покачала головой. – Возможно, все именно так, как ты сказал. Но... только для тебя. А вот мне османам на глаза лучше не попадаться.
– Чем же ты им так насолила?
– Сбежала, не поставив никого в известность. Гордые потомки янычар такого не прощают.
– Сбежала откуда? – в недоумении спросил Вит. – Ведь не из тюрьмы же...
Он взглянул в глаза жене и неожиданно понял, что такой вариант совсем даже не исключен. Йола смотрела мимо него остановившимся взглядом и не торопилась опровергать совершенно невероятную догадку.
– Почти, – наконец, сказала она. – Понимаешь... полгода назад, когда я разыскивала тебя по всей планете, занесло меня в одну сверхсекретную лабораторию. А когда поняла, что тебя там нет... В общем, думаю, османская Служба Безопасности и, возможно, МАКОД, были бы счастливы засадить меня так, чтобы никто и никогда больше не услышал о моем существовании. Либо попросту ликвидировать.
– А МАКОД-то здесь при чем? – спросил Вит, пребывая в ошеломлении от услышанного. Мысль о том, что кто-то может желать зла его жене, почему-то никак не укладывалась в голове. – Или они уже стали вмешиваться в чисто земные дела?
Йола промолчала.
– Иди, – наконец, сказала она. – А то иглолет и в самом деле улетит без тебя.
– А как же... – вдруг понял он. – Нет-нет-нет, даже не уговаривай, без тебя я никуда не полечу.