Островерхий шлем, обернутый драгоценной белой тканью, информирует комариным писком: скан-лидар нашел враждебную цель. Через секунду – короткое «чик» финального щелчка, и это все. Импульс когерентного излучения ослепил стрелка минимум на неделю. Ну и поделом шельмецу. Странный какой-то горец. Местный не может не знать легенд про внезапные появления одиночных всадников в белых одеждах на белом коне Лун-та. К легендам здесь, в Бадахшане, относятся трепетно. Впрочем, горец-стрелок вполне мог быть и не местным. И даже не горцем...
А сам-то ты кто? Кто ты такой?..
«Позади белого всадника сидит мрачная забота». Эта латинская поговорка сохранилась до наших дней благодаря книжникам Средневековья. Похоже, уместна она и теперь.
Кто ты такой?! Кто такой ты?!.
***
Ощутив спиной перекаты массажных валиков трансформ-канапе, Вит очнулся, смахнул с ресниц дымку бадахшанского видения. Сон-мираж... Третий уже из «восточных» снов-миражей за этот месяц, схожих между собой как этюды к живописному полотну. Единственное, пожалуй, что меняется в их структуре: масть коня и украшения на поводьях.
Персонаж начального «этюда» больше напоминал аравийского воина: вороной конь крутился под белым всадником как черное пламя. Тема скрытой угрозы в первом сне тоже была ощутима, но перестрелка не успела случиться, сон быстро угас. Во втором – белый всадник мчался под пулями на коне игреневой масти. И вот третий...
То ли вещие сны, то ли отражения образов из прочно забытого прошлого... Объяснений причин очень странного появления снов-миражей не было никаких, даже чисто гипотетических.
Однако попытка нащупать хотя бы тень объяснения была. После второго сна-миража Вит, основательно покопавшись в специальной литературе, сумел вычитать: «Мозг страдающих шизофренией субъектов способен продуцировать цветные, яркие, запоминающиеся сновидения». Вот так-то... Как тебе такое, доминатор конструкторского бюро «Эос» концерна «Артемида»?
«Не-ет, милостивые государи, – думал он, – с гипотетической шизофренией пока повременим, хватит с меня и вполне реальной амнезии. Утешает одно: если медикологи, контролирующие анамнез, тревоги не проявляют, не следует давать им лишний повод для повышенного интереса к своей особе. Иногда это просто опасно. Слегка недолеченный амнезоид куда жизнеспособнее тяжело перелеченного неврастеника. Пусть тебе неизвестно, кто ты, где родился, как жил, но... Благодари судьбу хотя бы за то, что в загадочно избирательной памяти сохранился весьма солидный объем знаний и навыков. Судьбе, конечно, огромное мерси, однако никакие знания пока не помогли найти себя в собственном прошлом. Вчерашний день пока еще помнишь? Ничего не забыл? Уже неплохо, прогресс, как говорится, налицо. А всего лишь год назад картина была куда плачевней, невозможность вспомнить ничего из того, что происходило накануне, буквально сводила с ума. Что делал, с кем говорил... а уж о чем – вообще покрыто сплошным мраком. Однако в лапы медикологов, жаждущих упрятать в психушку столь явного пациента, ты тогда все-таки не попал.»
Откуда-то из небытия ярко-алой луной вдруг выплыл кругляк таблоида с непривычным для начала рабочего дня сочетанием цифр: 9-30. Алая луна зависла над изголовьем как немой укор. Видеть ее сейчас не хотелось, но «лунный» пурпур проникал даже сквозь сомкнутые веки. В полном согласии с рассветным рефреном гомеровский «Одиссеи»:
Вышла из мрака младая с перстами пурпурными Эос,
Рано покинувши ложе могучего телом Тифона...
Мягкий перекат массажных бугров сменился чувствительными толчками. Сплошные подзатыльники и пинки, да что же это такое, в самом-то деле! У Гомера, помнится, сонного Тифона не трогали, понимали, что будет себе дороже. А современникам все по барабану – Тифон ты, Пифон или невыспавшийся доминатор КБ концерна «Артемида»... И винить, в общем-то, некого, своими руками перенастроил вчера массажный режим на будильно-толкательный. И сам же настроился на формат немедленного подъема. Может быть, память... память с огромной дырой вместо дна еще что-нибудь в эту дыру упустила?.. Хм, вроде бы нет. Вообще-то, помнить вчерашний день обязан даже напрочь отстегнутый от своего прошлого амнезоид.
Интересно, как скоро могучему телом наконец-то осточертеют взбрыкивания очумелого канапе?
Вит вскинул ноги, скатился на пол и тут же вскочил. Разминка... да бог с ней, все равно нет времени даже для элементарной утренней зарядки. Как и особого желания пользоваться услугами упрятанных в подпольное пространство хлипких тренажеров. А взамен буквально распирал изнутри могучий позыв выбраться в город, зайти хотя бы в ближайший демократически обшарпанный народный спортзал, пусть даже неопрятный, гремящий железом и пропахший насквозь дешевыми одорантами... Жаль, позыв совершенно неисполнимый.
Перестраховщик Ортега с какого-то перепугу еще в понедельник навязал коллективу КБ режим оранжевого уровня «опасной безопасности». С одной стороны, это на пользу Проекту, с другой – во вред натянутым нервам смертельно усталых проектантов. Люди попросту осатанели от бесконечных режимных ограничений. А самое главное, решение начальства не оспоришь, оно этого не любит. Гостевое попечительство здесь, в Аргентине, традиционно называют энкомьендой, и спорить с ней, как и с любой другой традицией, совершенно бесполезно.
Сбежать бы отсюда куда глаза глядят... Но парадокс в том, что лучше на земном шарике нигде не будет. Хуже – это пожалуйста, сколько угодно. Разве что рвануть во Внеземелье, где свобода... хм... нас встретит радостно у входа. Но с таким диагнозом?..
Вит задействовал дневной комплекс бытового обслуживания и, не обращая внимания на замерцавшую россыпь точек, прямых и ломаных линий, бросился в душевую.
Тугие ледяные струи взбодрили доминатора, даже более чем! А простодушные вздохи аэросушилок и пение бритвенной маски окончательно успокоили. Краем уха он отметил, что акустическая картина быстро меняется по причине задействованных в спальне... нет, уже в гостиной трансформсистем: скрипы, рокот, металлические щелчки... Сполохи цветных огней, прекрасно видные сквозь полупрозрачную дверь, дали понять: зачинался новый изыск светопластического гламура. Бытовая автоматика явно была призвана поражать воображение обитателей полной сменой интерьеров. Каждую пятницу заново...
«О! Так сегодня у нас, оказывается, пятница! Мои аплодисменты, господа!.. Непростая во всех отношениях неделя практически завершилась, а впереди у меня целых два выходных... если повезет, конечно.»
В гардеробной Вит, надевая рубаху едва успел заслонить лицо от прямого выстрела струей одеколона «Сюрприз».
«Вот же зараза! – подумал он. – Давно пора сломать к чертовой бабушке этот назойливый парфюмавтомат! Каждый раз одно и то же...»
Он оглядел себя в зеркало, огладил ладонью потемневшие от влаги русые волосы и вышел в гостиную. Обновленное убранство бывшей спальни оказалось выполнено в стиле синекрасочных витражей собора Нотр Дам де Шартр, однако светопластические чудеса его чувств никак не затронули. Не имело практически никакого значения любое убранство гостиной, в которой пребывал исключительно он сам.
Уже на пороге Вит неожиданно замер и оглянулся. Новый интерьер совершенно отчетливо затронул какие-то тонкие струны утраченных воспоминаний... Нет, так и не удалось прояснить, откуда ему знаком цвет витражей неизвестного средневекового собора. Попытка так и осталась попыткой. И кстати... по какой причине всплыла вдруг уверенность в том, что в Шартре, оказывается, несколько соборов?! Не слишком ли это для человека, который даже не помнит, бывал ли он там хоть когда-нибудь!
Вит с трудом подавил в себе приступ холодного бешенства и вышел из коттеджа.
В 9-40 по кабинетному таймеру он уже сидел в жестком кресле на своем рабочем месте, ел сыр, запивая его маленькими глотками очень горячего кофе, и смотрел, как из пространственной глубины сфеария наплывает на него виртуалистика интеллектуальной продукции КБ «Эос». Хрустально-прозрачные макеты блоков и модулей после демонстративного дефиле на переднем плане во всех возможных проекциях с величавой плавностью океанских медуз медленно занимали положенные места на сфеарной сцене, сопровождаемые планктонной свитой формул, уравнений, символов, цифр. Эмиттерные накопители, ионообменники, бласт-бустерные и релакс-инжекторные подстанции, целые созвездия «вечных» фрактальнозарядных сферодинамических аккумуляторов... Короче, все основные компоненты, составляющие саму суть Проекта «Восьмиярусное озеро». И уж, конечно, незабвенный «Тесей», его сердце...
Технологи превзошли сами себя: варианты агрегатных компоновок выглядели теперь не просто скоплением слепленных на скорую руку точных устройств, но образцами эстетической инженерии!
«Впрочем, – подумал он, – оставим восторги на потом, когда одолеем, наконец, нашу главную проблему.»
Внутренний голос тут же отозвался:
«Сегодня и одолеем. Предчувствую.»
Вит усмехнулся. Не так-то это и просто, как хотелось бы. Чувство стылого огорчения, похожего на обиду, сегодня чуть ослабело, однако до конца все-таки не прошло...
С самого начала этой чертовой недели проблемы пошли косяком, одна за другой.
В понедельник утром Генеральный директор концерна Рамон Ортега вдруг объявил, что вылетает в командировку на один из самых крупных городов Приземелья «Вундер Штерн», расположенный на геостационарной орбите. Ну никак не терпелось ему продать Внеземелью шкуру неубитого медведя! А обсудить с доминатором своевременность этого шага он, конечно же, забыл. Пожелав коллективу успешной работы на финишной прямой Проекта и не забыв при этом передать своему брату Мигуэлю расширенные полномочия, Ортега озвучил приказ: «Наглухо замкнуть вокруг основных зданий концерна оранжевый контур гарантированной безопасности. До субботы включительно!» Команданте Мигуэль и подчиненные ему командиры охранных подразделений, получив сие руководство к действию, привычно взяли под козырек.