— Красиво сказал, Счастливчик! Так и есть, если подумать. Когда твоё у тебя никто не сможет забрать за аренду земли, когда всё тобой выращенное принадлежит только тебе…
— … Тогда обязательно прискачет кто-то, кто захочет поделиться твоим с собой. — Закончил мысль товарища Вик совсем не так, как Мигель планировал.
— Это ты к чему? Ты про дикарей? Вот хренушки им!
— Не боишься, что из-за моря ваши бывшие хозяева приплывут?
— Поаккуратнее с языком! У нас не было отродясь хозяев. Не вассальные мы все тут. Потому и поплыли на новые земли.
— Ну извини, неверно выразился. Но ведь могут приплыть те землевладельцы, чтоб снова нахапать земель, теперь уже здесь, за морем?
— Ну да! А мы их клинками, да в капусту!
— А у них магия. Я посмотрел на то ружьё, оно не кустарной выделки.
— То да. Маги сейчас многие, кто огневик, с жезлами. Герцог Пятигорский их поставляет всем желающим, только золотом заплати.
— Это который с клеймом тем странным?
— А что странного? Пять лучей звезды означают пять самых больших гор в его герцогстве. Это которое в Мерсалии. А в центра молот и серп означают, что ему вассалы больше приносят трудом, чем войной. Только кто бы поверил в это.
— Чего так?
— Да все знают, он своё герцогство на меч взял, а не купил. И мастера его куют не серпы, а мечи. То есть оружие. Те же жезлы.
— Что, они так опасны, жезлы эти? — Вику было жутко интересно побольше разузнать и про ружья, и про герцога странного, у которого герб с советской солдатской звездой.
— Считай, так маг на сто шагов огнем сжечь может, да еще и устанет. А с жезлом даже за триста шагов, если не промахнется. И ему от этого практически никакой усталости магической. Пока есть снаряды, бабахай да бабахай. А человека прямо в куски!
— Небось снаряды дорогие.
— Самому можно лить из свинца или цинка. Не дороже, чем бол арбалетный сладить.
— Цинк? Это что такое?
— Да к северу миль триста в горах руду добывают. Металл почти как свинец, малость потверже и не чернеет на воздухе. Как серебро почти, но дешевое. Добывают не где самоцветы, а чуть южнее.
— Какие такие самоцветы?
— Да камни драгоценные в тех горах попадаются. За морем ух как ценятся, дороже золота в сто раз, если по весу уже ограненные.
— Угу. И вы те камушки добываете? И торгуете с Каталанией.
— Добываем не мы, на нашей земле гор нет, сам знаешь. Но да, наша община выращивает продукты, а горняки роются.
В голове Вика начал складываться пазл на экономическую тему. Кажется, стало чуть понятнее, кто на что тут живёт и откуда что берется. Потому как версия освоения земель по другую сторону Атлантического океана, как Срединное море зовется в его мире, ради свободы, она какая-то сильно сказочная. По мнению Виктора идеи рулят миром не настолько хорошо, как деньги. Где идеология, там бардак. Отец не раз ругался, приходя с работы, по его словам, там, где политика оказывалась впереди бизнеса, начиналась лютая дичь. В отцовом холдинге было именно так.
— Мигель, я правильно понимаю, что в городе нам без денег никто ничего не даст?
— А чего нам надо? Еда с собой, животные накормлены. Если для дела что-то нужно, так скажи Алонсо, он денег выделит. Или ты в бордель намылился, Счастливчик? Так тебе вроде и так перепало! — И Мигель весело заржал.
— Какой бордель? Что такое бордель? — Слово, в каталанском языке обозначающее это уважаемое заведение (некоторыми лицами уважаемое), в лексиконе Вика пока отстутсвовало.
— Дом продажных радостей от срамных женщин.
— А, бордель! Да. То есть нет, неактуально сейчас. Но вообще забавно, что он тут есть.
— Говорю же, Вик, большой город! Тут всё есть! Но не про нашу честь, — потупился Мигель, поскольку денег у него в этой прекрасной стране не было ни разу. Не должен никому — уже счастье.
— Ну ладно, давай готовиться к ночлегу. Мы обратно когда?
— Пока распродадимся, пока закупимся. Пару-тройку дней точно пробудем в городе. Обратно караван будет скромнее, но груз дорогой повезем.
И Виктор понял, что у него будет время погулять по городу да посмотреть на местное житьё. Но именно что погулять, исключительно посмотреть, денег у него не ожидается. Если только он не решит продать индейскую лошадку…
Глава 10Увал
Среди переселенцев не было простодушных простаков, приехавших в город и ходивших с отвисшей челюстью. Во-первых, все повидали разного, пока приехали на новую землю. А во-вторых, большинство не первый раз тут. Так что было кому проинструктировать насчет местных традиций. Например, что здесь не всё общее, не все люди братья. Так что ловить ворон можно, с риском остаться без чего-то своего. И даже на постоялом дворе надо следить за собственностью — чужие крутятся повсюду, стянут имущество — не заметишь.
Наверное, именно этим объясняется тот факт, что во всех углах двора, занятого караванщиками, маячат знакомые Счастливчику лица — бдят. Понятно, что никто не сведет бычков или лошадей, не потырит сбрую… А там кто его знает, вдруг попытаются? Всё делается согласно инструкциям Алонсо, верящего, что всё будет хорошо у того, кто всё хорошо делает. Такой подход даже заставил усомниться Вика в его теории, что тутошняя Каталания есть слепок с Испании в том покинутом Виктором мире. Язык похож, имена вроде созвучны. Витя бывал в детстве за границей с родителями, но чаще всего в Италии. А в испаноязычной Доминиканской республике всё было так хорошо организовано, что хватало английского и русского языка. Даже подсмеивались над отцом, таскающим в кармане русско-испанский разговорник.
Так вот, по мнению родителей и самого Виктора, все испанцы в родном мире были лентяями и раздолбаями. Особенно мексиканцы. Вот уж кто латинос из латиносов. Окружающие сейчас Счастливчика каталанцы лентяями и раздолбаями не были категорически. Пофигисты, не без этого, фаталисты — это точно. Их фатализм выражался в возделывании земли: мы вспашем и засеем, а дальше будет видно, вырастет или не вырастет. Но лучше бы выросло. Дикари нападут или нет, но лучше бы им сдохнуть по пути или еще раньше. А если не перемрут сами, мы поможем. Даже перемирие заключали в том волшебном лесу с таким настроением, мол сейчас разойдемся, но ненадолго. Так устроен мир, а другого у нас нет.
А еще у каталанцев-испанцев должно быть вино. Всегда и по любому поводу, вместо воды вино и за ужином вино. А тут этого не было, и никто не стенал по этому поводу. Вик уже знал, что не то климат, не то почва не благоприятствует выращиванию винограда. Везти же из-за моря такой продукт выходит слишком дорого, не первой необходимости товар. Обходятся пивом, если его можно называть так. «Может, квас научить делать местных? Вкусная штука и жажду утоляет, хотя да, вкус на любителя. Доложен же он какое-то новшество привнести в этот мир, раз уж попал» — подумал Витя.
Одно из привнесенных в этот мир изменений было буквально на виду — он не снял свою перевязь с метательными ножами даже выходя в город. Тесак, то есть палаш снял, не планируя попадать в какие-то замесы, а лезвия… они стали уже чем-то привычным, как штаны. И были удобны как местная обувь. Поначалу Вик боялся переобуваться из своих армейских берцев в шитую их штатным шорником обувку. Чего там говорить, выглядела она неказисто, неокрашенная кожа, выделанная в поселке и выдубленная чуть ли не бычьей мочой и пропитанная салом пахла не лучше, чем смотрелась.
Счастливчик вспомнил, как полдня уговаривал Яго сделать не как всегда, а как надо следопытам. Лео с Мигелем, когда узнали про его задумку, тоже подписались на наезд: им очень быстро стало понятно, что в пустоши обувь должна быть прочнее, чем обычно. А еще она должна крепко держать лодыжку. Так что полусапожки, стачанные шорником для следопытов, теперь имеют двойные берцы и шнуровку. Подошва изменений не претерпела, равно как и каблучок. Оказалось, что он нужен прежде всего, чтоб ловить стремя, вернее, чтоб нога не проскальзывала вперед в галопе.
Выходя первый раз в город, Вик ощущал практически те же ощущения, что и выходя в свое первое увольнение в армии с той разницей, что не надо отпрашиваться и труситься от мысли, что в последний момент увал отменят. И также не решился идти в отрыв в одиночку. Кто знает, какие тут нравы, какие наезды могут произойти со стороны местных. Слив одну свою жизнь, Вик экономил вторую попытку, желая в этот раз продержаться подольше и «набить побольше уровней» перед встречей с финальным боссом. Гайда по этой игре у него не было.
Да уж, а ведь прошлую игру он просрал (прошу прощения за такой оборот) чисто по своей вине. Как раз инструкцию по игре родители ему подсовывали постоянно, но было лень читать. И вообще, нефиг париться, игра по фану! Хотя, родаки сами немного виноваты, в их гайде было: учись, трудись, сохраняйся почаще, вкладывай очки в своего перса, качай профу, качай интеллект, качай харизму…
Тогда все их советы казались смертной скукотищей, а сейчас другая игра, и все те советы не сработают. Да? Там тебя никто не стремился убить, там просто припахивали, там даже с голоду умереть не дали бы, наверное. Здесь падлюка-полковник по умолчанию включил хардкорный уровень, на котором чтобы просто не сдохнуть, даже тупо сидя в одной локации, надо постоянно шустрить и качаться. «Прокачивай перса, развивай профу, увеличивай запас маны. И ведь никакого индикатора нет, сколько у меня чего в статах!» — Вик сорвался и начал говорить вслух и по-русски. Поймал себя на этом и замолчал. А потом подумал, что и тут родительские гайды в тему. Только всё еще хуже, хотя куда уж хуже, чем тогда. «Гейм овэ» в любой игре одинаковый, как оказалось.
Сейчас они с Мигеле6м шли по оживленной улочке, проложенной вкривь и вкось. Создавалось ощущение, что её проектировали с учетом имеющихся на момент первоначальной застройки луж. Типа, мой дом и мой двор будут стоять именно тут, потому что вровень с другими сильно грязно. Не засыпать же лужу перед началом стройки. Дома чаще в два этажа, чем в один, но второй всегда деревянный, или как его, фархверх. Вик почти угадал с названием и не стал морочить себе голову, вспоминая точное название. Тем более, что в этом мире слово может быть другое — языки явно не классические земные.