А л е к с е й. «Казбек» еще мой возьмите. А мне «Севера» штук пяток оставьте.
Д я д я К о с т я. Давай. Ох и взовьется она от «Казбека»! Это ты здорово учудил. Спасибо! Возьми десятку, а?
А л е к с е й. Да у меня свои деньги есть, дядя Костя.
Д я д я К о с т я. Ну и ладно. Ты парень настоящий. Наш парень. Сделал дядя Костя из тебя токаря или нет?
А л е к с е й. Развозит вас на чистом воздухе…
Д я д я К о с т я. Все правильно говоришь! (Шарит по карманам.) Вот! (Вынимает резцы.) Моей работы инструмент! Видал закалочку? При любой подаче крошиться не будут! Владей и пользуйся.
А л е к с е й. Спасибо.
Д я д я К о с т я. Будь здоров, не кашляй… Как я сейчас ей «Казбек» на стол шваркну, вот потеха будет! (Уходит.)
Алексей смотрит на часы, вскакивает, беспокойно оглядывается по сторонам. Вот он кого-то увидел, рванулся в ту сторону, но остановился и медленно вернулся к скамье. В Доме культуры распахнули окна, и тишина вечера наполнилась звуками музыки, шарканьем ног, веселыми голосами. Со ступенек подъезда спустился с т а р ш и н а. Вытер лоб платком. Закурил. За ним появился паренек в берете. Это Н ы р к о в, которого мы видели выходящим из ворот колонии. Увидев Алексея, он остановился и удивленно присвистнул.
Н ы р к о в. Лапа! Ты, что ли?
А л е к с е й. А-а, Нырок! Ты что в наших краях делаешь?
Н ы р к о в. Девуля знакомая на танцы пригласила, а дружинники не пустили. Водкой, говорят, пахнет. Совсем дошли. Ты тут с одним бухариком толковал. Где он?
А л е к с е й. А тебе зачем?
Н ы р к о в. У него денег полные карманы. Сделать его надо.
А л е к с е й. Я тебе сделаю! Наш это. С завода.
Н ы р к о в. Ну и что?
А л е к с е й. А то! (Вынимает резцы.) Видал?
Старшина подходит ближе, слушает.
Н ы р к о в. Уникальный инструмент! Он, что ли, передал?
А л е к с е й. Ага…
Н ы р к о в. На пару, значит, работаете?
А л е к с е й. Ну да! В одной бригаде.
Н ы р к о в. Старик-то ушлый, оказывается! Почем толкаете?
Старшина осторожно уходит.
А л е к с е й. Дурак ты! (Увидев кого-то за спиной Ныркова.) Вали отсюда!
Н ы р к о в. Ты, я смотрю, больно умный стал!
А л е к с е й. Вали, говорю, быстро!
Н ы р к о в. Мы еще повидаемся!
А л е к с е й. Давай-давай!
Нырков уходит. Алексей стоит у скамьи, крепко схватившись за спинку. Видно, что он очень волнуется. Входит Л е л я. На ней широкая пестрая юбка, свитер, туфельки на шпильках. Ей очень идет небрежная прическа и чуть подкрашенные губы.
(С трудом.) Здравствуй, Лель…
Леля молчит, жадно вглядывается в лицо Алексея.
Л е л я. Похудел как…
А л е к с е й. Ничего, поправлюсь.
Л е л я. Когда приехал?
А л е к с е й. Порядочно уже.
Л е л я. И не позвонил?
А л е к с е й. Я думал, ты знаться со мной не захочешь.
Л е л я. Поэтому и на письма не отвечал?
А л е к с е й. А зачем я тебе такой? Меченый. Ты и писала-то так, из жалости. Благородный поступок совершала!
Л е л я. Дурак ты, Лешка! (Отворачивается.)
А л е к с е й. Ты чего, Лель?
Л е л я. Ничего! (После паузы.) А я-то, дура, всем врала, что письма от тебя получаю! Может, ты рисуешься? А, Леша? Мол, вот какой я битый-перебитый, да?
А л е к с е й. Ничего я не рисуюсь. Ты-то как, Лель? В институт вроде хотела?
Л е л я. На всякое хотенье есть терпенье! Кондуктором в автобусе работаю.
А л е к с е й. Пятачки считаешь?
Л е л я. И считаю! А что особенного? Я все перепробовала: почту разносила, камни в Дорстрое ворочала, на пескоструйщицу училась…
А л е к с е й. В автобусе лучше?
Л е л я. Ничего было, а как единый тариф ввели, скучно стало.
А л е к с е й. Это почему же?
Л е л я. Раньше хоть копеечников ловили. Ну, которые лишнюю станцию без доплаты норовили проехать. Такие солидные дядечки попадались! А теперь скучно. В стюардессы бы устроиться, на международную линию!
А л е к с е й. Это в воздушные официантки, что ли?
Л е л я. Скажешь тоже! Они членами экипажа считаются. За режим полета в пассажирском салоне отвечают. И форма у них! Жакетик модный, пилоточка… Знаешь, как мне пойдет! Языком только овладеть надо.
А л е к с е й. Овладеешь?
Л е л я. Иес! Ты-то как, Алешка? Работаешь?
А л е к с е й. Токарем. Норму выполняю.
Л е л я. Одну?
А л е к с е й. Легко, думаешь?
Л е л я. Обиделся? Ну, не сердись, Леша. (Берет его за руку.) А почему у тебя шрамы такие?
А л е к с е й. От стружки… Резался очень первое время. С непривычки.
Молчат.
Л е л я. Ты что на меня смотришь?
А л е к с е й. Красивая ты.
Л е л я. Ничего я не красивая.
А л е к с е й. Очень красивая! Ты мне такой даже не снилась.
Л е л я. А я тебе снилась? Правда, Леш?!
А л е к с е й. Честное слово! Два раза. Только совсем девчонкой. Как в седьмом классе.
Л е л я. А теперь?
А л е к с е й. Ну, теперь!.. (Не может найти подходящих слов и не знает, нужны ли они. Восхищенно смотрит на Лелю и, словно желая убедиться, что это не во сне, осторожно проводит пальцами по ее бровям.)
Леля прижимает его руку щекой к плечу. Потрясенный этой лаской, Алексей застывает в напряженной позе. У скамьи появляются Н ы р к о в и п е р в ы й п а р е н ь — один из тех, кого мы видели у ворот колонии.
Н ы р к о в. Видал дурака? Сидит, слюни распустил.
Алексей вскакивает. Идет на Ныркова. Парень оказывается между ними и отталкивает его.
П а р е н ь. Легче! Зубок тобой интересуется. Спрашивает, когда заявишься?
А л е к с е й. А зачем?
П а р е н ь. Зовет — значит, надо.
А л е к с е й. Не пойду.
П а р е н ь. Не слышу!
А л е к с е й. Не пойду, говорю!
П а р е н ь. Смотри, малый! С Зубком шутки плохие. Он до тебя дотянется.
А л е к с е й. А ты не пугай. Я — пуганый. Где твой Зубок был, когда мне срок давали? Чистеньким вышел. Отмазать себя велел? А теперь по-новой хочет? С меня хватит!
П а р е н ь. Ну, Лапа! На нож встанешь!
А л е к с е й. Плевать я на вас хотел! Так своему Зубку и передай!
П а р е н ь. Ты это попомнишь! (Воровато оглянувшись, медленно идет на Алексея.)
Леля бросается вперед, заслоняет Алексея, сжав кулаки, кричит в лицо парню.
Л е л я. Уходи отсюда! Уходи, шпана проклятая! Что ты к нему привязался?!
П а р е н ь (опешив). Но-но!
Л е л я. Не «нокай», не запряг! Никто тебя не боится!
Парень замахивается на Лелю, но подбежавший В а с я М а л и н и н сжимает его руку в своей.
П а р е н ь (оглянувшись). Пусти, гад!
В а с я. А-а!.. Старый знакомый!
П а р е н ь. Отпусти руку. Больно!
В а с я. Смотри, какой чувствительный! Боксом решил с девушкой подзаняться?
П а р е н ь. Ладно.
В а с я. Что ладно? За такие дела теперь сажают!
П а р е н ь. Не ты ли посадишь?
В а с я. А хотя бы и я!
П а р е н ь. Видали мы таких!
В а с я. Еще посмотри! (После паузы.) Запомнил?
П а р е н ь. Не сомневайся!
В а с я. А теперь давай отсюда! И дорогу забудь!
П а р е н ь. Да тебе-то какое дело? Тебя не трогают и не лезь!
В а с я. Мне до всего дело. Понял?
П а р е н ь. Ладно! Мы тебя укоротим!
Нырков и парень уходят.
А л е к с е й. Спасибо.
В а с я. За что?
А л е к с е й. Вовремя успел. Я бы этого лба на себя принял, да Лелька подскочила. По лицу мог он ее бритвой.
В а с я. Знакомь тогда, раз я ее спаситель.
А л е к с е й. Леля, это…
В а с я. Здравствуйте. Вы на фотографии совсем другая.
Л е л я. На какой фотографии?
В а с я. Алексей показывал.
А л е к с е й. Ничего я ему не показывал. Сам увидел.
В а с я. Ну, счастливо вам.
А л е к с е й. На тренировку?
В а с я. Горят тренировки. Зачеты у меня. Ты все-таки поосторожней, Леша. Прихватят еще где-нибудь.
А л е к с е й. Не прихватят!
В а с я. Смотри! (Уходит.)
Л е л я. Кто это, Леша?
А л е к с е й. Вася Малинин. Из нашей бригады.
Л е л я. Симпатичный. А какие же зачеты у него?
А л е к с е й. В Корабелке он учится, на вечернем. Ну, куда пойдем? Хочешь в кино?
Л е л я (жалобно). Я есть очень хочу. Прямо с работы к тебе примчалась.
А л е к с е й. Ох, Лелька! Ну давай! Пожалуйста! Такси только поймаем… В какой ресторан хочешь?
Л е л я. Не надо в ресторан.
А л е к с е й. Да у меня деньги есть, не беспокойся! От получки еще осталось. Вот!
Л е л я. Все равно, в кафе какое-нибудь пойдем. Только с музыкой!
А л е к с е й. В кафе вроде не играют.
Л е л я. А мы попросим, чтобы пластиночку поставили. Скажем, что у нас день рождения. Похоже ведь, правда?
А л е к с е й. Похоже… Пошли!
Алексей и Леля уходят.
З а н а в е с.
Та же комната заводского общежития, что и в первом акте. В ней почти ничего не изменилось, только прочно обжита третья кровать да ветка клена за окном покрыта пушистым первым снегом. Стоя коленками на стуле, З и н а рисует что-то на большом листе ватмана. По столу рассыпаны цветные карандаши. От их веселой пестроты, от солнечных бликов лицо Зины кажется совсем ребячьим, и почему-то очень хочется, чтобы она запела какую-нибудь дурашливую песенку. И, словно угадав это, Зина поет.
З и н а.
Девчоночка жила в полуподвале,
Мальчишечка на пятом этаже;
Но так они друг друга обожали,
Что не считались, кто из них нижей!
В том доме лифт летал без передышки,
И, чувство демонстрируя свое,
Девчонка поднималась до парнишки,