Парнишка опускался до нее!
Входит т е т я Ф е н я. В руках у нее несколько тщательно выглаженных ковбоек. Положив их на кровать Алексея, она слушает Зину.
И даже, когда лифт остановился
И этим отношенья их пресек, —
Парнишка по ступенькам опустился
И до себя подняться ей помог!
Подобных фактов есть у нас в избытке,
И повторять мы не устанем вновь,
Что с корнем вырывает пережитки
Высокая и чистая любовь!..
Т е т я Ф е н я. Про любовь поешь, а чтоб холостому парнишке рубашки погладить, это тебе в лоб не влетит!
З и н а. Я про высокую любовь пою, тетя Феня! Как у Фабрицио с Клелией.
Т е т я Ф е н я. Это кто же такие? Из демократов, что ли?
З и н а. Роман такой есть у Стендаля. Не читали?
Т е т я Ф е н я. Я из жизни люблю читать. А что парень сам белье стирает — непорядок! Прачечную надо было указать, номерки пришить. Взялись заботу проявлять — проявляйте!..
З и н а. Мы его морально поддерживаем.
Т е т я Ф е н я. Это разговорами, что ли? Невелика заслуга! Если хочешь знать, морально я его первая поддержала!
З и н а. Это как же?
Т е т я Ф е н я. Указание дала, чего делать не следует.
З и н а. Послушался?
Т е т я Ф е н я. Выходит, послушался, раз все вещи целы. А ты, Зинка, со своей высокой любовью пробросаешься! Вон его какая девочка караулит!
З и н а. Какая девочка?
Т е т я Ф е н я. Славненькая такая. Носишко синий-пресиний…
З и н а. Чего же вы ее на холоде держите?
Т е т я Ф е н я. Не положено посторонних без хозяев пускать.
З и н а. Вы меня какое объявление просили написать?
Т е т я Ф е н я. «Общежитие коммунистического быта». А что?
З и н а. Куда вы его дели?
Т е т я Ф е н я. К стенке приколотила. На вахте.
З и н а. И все?
Т е т я Ф е н я. А чего еще с ним делать?
З и н а. По-вашему, выходит, ничего. Объявление висит, а человек мерзнет!
Т е т я Ф е н я. Так не положено ведь!
З и н а. А мне в мужском общежитии быть положено?
Т е т я Ф е н я. Ты своя.
З и н а. У нас чужих быть не может. Зовите ее сюда!
Т е т я Ф е н я. Ты не больно командуй! Кто ты мне такая есть? Начальство?
З и н а. Человек я! И она человек! И вы!
Т е т я Ф е н я. Это другой разговор. Если по-человечески — пожалуйста. Если по правилам — не положено.
З и н а. Давайте по-человечески.
Т е т я Ф е н я. Сейчас крикну, чтоб пропустили. С форсом девочка. Пальтишко по последней моде скроено, да, видать, на рыбьем меху.
З и н а. С форсом?.. Ведите ее сюда. Посмотрим, что от ее форса останется.
Т е т я Ф е н я. Сейчас! (Уходит.)
Зина продолжает рисовать. Пауза. Затем осторожный стук в дверь.
З и н а. Ага! Валяйте!
Входит Л е л я. Увидев Зину, останавливается у дверей.
Л е л я. Простите. Я, наверное, не туда?
З и н а. Туда, туда. Вам Алексей нужен?
Л е л я. Да.
З и н а. Явится скоро. Садитесь, грейтесь.
Л е л я. Спасибо. Я не замерзла. (После паузы.) Это Лешина кровать?
З и н а. Угу.
Л е л я. Кто это ему белье стирает?
З и н а. Находятся добрые люди.
Л е л я. Понятно. И вы тоже на заводе работаете?
З и н а. Тоже.
Л е л я. Кем?
З и н а. Художником! А вы?
Л е л я. Я? Я вообще-то в кино снимаюсь.
З и н а. А-а! Без грима выступаете?
Л е л я. Как когда. А что это вы рисуете?
З и н а. Памятку бригаде пишу.
Л е л я. Можно посмотреть?
З и н а. Пожалуйста.
Л е л я (подходит к столу, из-за спины Зины читает). «…Работа может быть выгодной и невыгодной, тяжелой и легкой — любая из них нужна и радостна. Сосед отстает — помоги; сам не можешь — обратись к товарищу. Мало трудиться по-коммунистически, надо и жить так же». Красиво.
З и н а. Оформлено красиво?
Л е л я. И оформлено, и вообще… А выполняют они это?
З и н а. Кто «они»?
Л е л я. Ну, бригада… для которой вы пишете… Или это так, напоказ?
З и н а. Напоказ-то просто! Поавралить месяцок перед какой-нибудь конференцией и отчитаться с барабаном! А мы… они, то есть… хотят, чтобы это нормой в жизни было. Ну, каждый день так.
Л е л я. И выходит?
З и н а. Стараются.
Л е л я. Все стараются, стараются! А когда же жить?
З и н а (вскочив). А мы не живем, по-твоему?!.
Л е л я. Я же не про вас… (Отстраняясь от Зины, роняет на пол карандаши.) Ой! Айм сорри!
З и н а. Чего?
Л е л я. Извините, говорю.
З и н а. Это по-какому же?
Л е л я. По-английски.
З и н а. Слушайте, девушка, вас как зовут?
Л е л я. Нелли, а вас?
З и н а (зло). Клелия!
Л е л я. Как?
З и н а. Клелия, говорю. Сокращенно — Кло!
Л е л я (растерянно). Это что же за имя? Французское?
З и н а. Ага! Я ведь в Париже родилась. Папа у меня там в посольстве работал. А вообще-то он граф! И дедушка тоже граф. Из военных. Он сейчас мемуары пишет. «Семьдесят лет на коне». Читали?
Л е л я (после паузы). За дурочку меня считаете? Что я вам сделала? Думаете, если вы художница, то можете…
З и н а. Сварщица я. Самая обыкновенная! Понятно? И ничего вы мне не сделали. За ребят мне обидно. Выходит, вы живете, а мы за вас вкалываем, как придурки? А еще киноартистка! Жизнь изучаете!
Л е л я. Никакая я не артистка!
З и н а. А кто же?
Л е л я. Да никто! (Уронив голову на стол, совсем по-детски, взахлеб, плачет.)
З и н а (опешив). Вот… Да вы что это?.. Ты что?.. А, Нелли?
Л е л я. Меня Лелькой зовут.
З и н а. Ну и хорошо. А меня Зинкой. Ну, брось, Лель! Не плачь. Ты из-за меня, что ли?
Л е л я. Нет…
З и н а. С Лешкой поссорилась? Да плюнь ты! Плакать еще из-за них, дураков! А может, серьезное что? Нашкодил и в кусты? А?
Леля поднимает голову.
(Увидев ее глаза, смущенно бормочет.) Чего-то я не то брякнула, да? Извини, подружка. Я по-простому. Дома плохо?
Л е л я (с трудом). И дома, и на работе.
З и н а. Обойдется! Смотри, носюра какая красная. И распух. Сейчас ребята придут, а ты зареванная. Пудру дать?
Л е л я. А есть?
З и н а. Что мы, не люди? Держи. Помаду хочешь? Ты какую употребляешь, морковную или потемней?
Л е л я. Все равно…
З и н а. Ну вот… Совсем другое дело. Так что с тобой случилось-то?
Л е л я. Долго рассказывать.
З и н а. Ну, как хочешь. Я ведь не набиваюсь.
Л е л я. Вы не сердитесь.
З и н а. А чего мне сердиться? Только ты мне не «выкай», а то на товарищеский суд похоже. (Прислушивается.) Кто-то по коридору топает… Твой, наверно. (Сворачивает бумагу, собирает карандаши.) Пойду, заставлю тетю Феню красный уголок открыть… Музей из него сделала. Без лектора не пускает.
Л е л я. Да вы… ты нам не мешаешь.
З и н а. Ладно. Я как-нибудь не первый год в общежитии живу… (Уходит.)
Слышен ее голос: «Где тебя носит? Гости ждут!» И ответ Алексея: «Знаю». Дверь распахивается. На пороге, с трудом переводя дыхание, стоит А л е к с е й.
А л е к с е й. Здравствуй!
Л е л я. Здравствуй, Леш… Ты что такой? Бежал?
А л е к с е й. Мне как сказали на вахте, что ты здесь, — не помню, как по лестнице маханул. Случилось чего, Лель?
Л е л я. С работы уволили… И мама…
А л е к с е й. Что?!
Л е л я. Плохо очень.
А л е к с е й. Сердце опять?
Л е л я. Сердце… А сегодня врачиха сказала: воспаление легких еще. Я двое суток около нее просидела, а мне на работе прогул записали… Бюллетень я, дура, не взяла… И уволили!
А л е к с е й. Что уволили — плевать! Вон на каждом углу объявления: «Приглашаем, приглашаем…» И работа у тебя неперспективная: скоро без кондуктора ездить будем… Уколы ей делают какие-нибудь?
Л е л я. Все время колют. А она глаза не открывает. И не ест ничего. Бульон куриный, говорят, надо… А какой тут бульон, когда… (Плачет.)
А л е к с е й. Пошли!
Л е л я. Куда?
А л е к с е й. Идем, говорю… Ах, черт! Денег у меня нет… Ладно, иди… Я сейчас.
Л е л я. Да погоди, Леша.
А л е к с е й. Иди, иди!
Почти силой выталкивает Лелю из комнаты. Несколько секунд стоит в нерешительности, потом подбегает к шкафу и один за другим выдвигает ящики. Найдя в одном из них деньги, сует их в карман. Дверь открывается. В комнату входит К о н с т а н т и н Т и м о ф е е в и ч Ш о х и н.
Д я д я К о с т я. Алеха!
А л е к с е й (резко обернувшись). А?!
Д я д я К о с т я. Я это. Ты чего испугался?
А л е к с е й. Показалось вам.
Д я д я К о с т я. За город я хотел тебя прихватить. Снег мне надо со своей хибары покидать. И воздухом бы подышали заодно. Знаешь, какая там сейчас красотища! Снег белый… И тихо! Поедем?
А л е к с е й. Не могу, дядя Костя. Меня человек ожидает.
Д я д я К о с т я. В юбке человек-то?
А л е к с е й. В юбке.
Д я д я К о с т я. Так бы сразу и сказал. Тогда, конечно, не по пути нам. А жаль. Идем, что ли?
А л е к с е й. Пошли…
Алексей и Константин Тимофеевич идут к дверям, в комнату входит Ш у р а, А н а т о л и й и В а с я.
В а с я. На ловца и зверь… Не уходите, разговор есть.
А л е к с е й. Не могу я сейчас.
Д я д я К о с т я. Его человек ждет. Не видели разве?
В а с я. Так это Леля внизу стоит? А я не узнал… Ну, беги тогда.
Алексей уходит.
А ты, Тимофеич, погоди!
Д я д я К о с т я. Электричка у меня…
В а с я. Успеешь.
Д я д я К о с т я. А в чем дело-то?
В а с я. Все в том же. Кузнецов мы прижали, а конструкторы артачатся: «Неинженерно обосновано».
Д я д я К о с т я. Бросьте вы, ребята, крохоборством заниматься. На сто граммов больше стружки, на сто меньше. Не за буфетом стоите.