Стайка девушек собралась возле лотка со сладостями и Марица подошла к ним поздороваться. Они радостно приветствовали ее, засыпав вопросами о здоровье Ежи.
Пришлось рассказывать подробно, как проходит лечение. Миниатюрная Ангелина, смотрела на нее, широко открыв большие васильковые глаза на бледном от волнения лице. Ее рыжие кудряшки непослушно выбивались из косы, делая заостренное личико просто очаровательным. Марица знала, что девушка неравнодушна к младшему сыну головы. Обидно, что Ежи так слеп и не замечает ее. Поэтому Марица, щадя ее чувства, старалась представить все в более радужном свете, чем было на самом деле. Несмотря на это, Ангелина побледнела еще сильнее и просительно посмотрела на Марицу.
— А можно мне, — нерешительно начала девушка, — приходить к вам — помогать? Я слышала, что к вам привезут еще раненых.
Марица обрадовано заулыбалась, любая помощь казалась ей сейчас просто даром небес. Тем более, Лиина, единственная дочь старого охотника Януша, отлично разбиралась в травах и сама лечила отца, когда прошлой весной, его сильно изранил лесной кот. Марица с такой благодарностью согласилась на предложение Ангелины, что еще четыре девушки сразу обратились к ней с той же просьбой, наперебой рассказывая, чем они могли бы помочь. Тут же договорились, что Лиина и Соня придут уже сегодня, а три других — начиная с завтрашнего дня, после того, как управятся со своими делами по хозяйству. Марица знала, что, по крайней мере, у двух из девушек, среди тяжелораненых были братья.
Марица даже удивилась позже, что такая мысль не пришла ей в голову самой, настроение у нее сразу улучшилась, она стала замечать, какой прекрасный сегодня день, как ласково светит солнце, как нежно шелестят листья березы, как красиво смотрятся дальние пики гор в шапках причудливых белоснежных облаков.
Купив необходимые ей травы, она шла обратно мимо лавки белошвеек, когда обратила внимание, на трех породистых лошадей, стоявших у привязи. Решение заглянуть сюда пришло как-то внезапно. Ей вдруг отчаянно захотелось заказать себе красивый наряд, хотя прекрасно понимала, что это лишь мечта, ей некуда будет его одеть. Тем не менее, она толкнула дверь и вошла в лавку. В просторном помещении швея разговаривала с богато одетой девицей, рядом с которой стояли два молодых дворянина в охотничьих костюмах. Тяжелые охотничьи тесаки, шпоры на высоких сапогах, золотая отделка поясов — все было и удобно и не лишено элегантности. Марица помнила, что и Гамсунг по одежде мог сойти за человека благородного происхождения. Казалось бы, этот урок должен был научить ее не судить по одежде, но было что-то еще в них такого, может манера держать себя, что у Марицы не осталось сомнений, что перед ней аристократы. Может даже дети барона Радослава Веричева, о котором она слышала от Марфы. Правда, рассказывая о трех его сыновьях Марфа и словом не обмолвилась о дочери.
Один из молодых людей обернулся на стук закрываемой двери, и она поняла, что ему не больше шестнадцати лет. Он с любопытством рассматривал Марицу, потом незаметно подтолкнул локтем второго, посмотри мол. Оба явно скучали, в ожидании пока их спутница договорится обо всем с мастерицей. поняла, что они действительно братья. — Старший, настоящий красавец лет двадцати, высокий, с темными глазами, смотревшими с пристальным вниманием из-под сросшихся черных бровей, небольшие аккуратные усы и густой темный чуб над светлым лбом. И все же сходство юношей было столь разительным, что Марица без труда поняла, перед ней кровные братья.
Она постаралась скрыть улыбку, когда старший тоже стал поглядывать на нее с нескрываемым удивлением. Марица же подошла к прилавку и стала рассматривать разноцветные отрезы тканей, словно внимание молодых людей ее вовсе не трогало.
А посмотреть тут было на что, давно уже девушка не видела столько красивых и дорогих тканей, тут были и бархат, и шелк, не удивительно, что юная девушка никак не могла определиться, какая ткань ей нужна. Вот самой Марице сразу бросился в глаза нежно-голубой шелк.
— Драган, — вдруг произнесла девушка, даже не обернувшись, — подойди сюда. Как ты думаешь, мне пойдет этот цвет? Это…, как вы его назвали? — Обратилась она к мастерице.
— Это немецкий шелк, — пояснила та, не выказав никакого нетерпения или недовольства. Только по чуть заметной нарочитой улыбке можно было понять, как она устала отвечать на вопросы девушки.
Младший шагнул вперед, послушно поглядев на отрез ткани изумрудно-зеленого цвета.
— Сестрица, — сказал он, — ты же мечтала о светлом платье, а это чересчур темное будет.
— Но, Драган, милый, тоже самое ты говорил о красном и голубом. А белое, может — мне все же его выбрать, как думаешь? Посмотри, как приятно оно на ощупь.
— Но вчера ты говорила отцу, что не хочешь белое, — напомнил ей брат.
— Да, но я же не видела, какая красивая это ткань. Хотя зеленое мне тоже очень нравится.
— Есть еще несколько светлых оттенков, — попыталась вмешаться мастерица, — если пожелаете, я сейчас принесу. И стоить они будут немного дешевле….
— Не стоит, — надула губки девушка, — меня вполне устраивает белый цвет… Или этот зеленый. Драган, ты же сам говорил, что мне нужно зеленое. Еще настаивал, что оно подойдет к моим глазам. Забыл? Ярик, скажи хоть ты.
— Решай сама, Елена, — произнес старший с едва заметным раздражением, мало интересуясь решением сестры, и покраснел, заметив улыбку Марицы, с которой не сводил глаз. И добавил. — Белое лучше.
— Ты как отец! Нет, ну посмотри, а может вон ту ткань? Драган?
— Позвольте вам помочь, — очень любезно произнесла девушка, обращаясь к Елене. Та обернулась, с недоумением глянув на посетительницу, которую до этого не замечала. В ее глазах проскользнуло высокомерие, но Марица, словно не заметив этого, продолжила: — У вас черные волосы и очень красивое лицо, яркий цвет вам очень подойдет, он только подчеркнет вашу красоту. И ваш брат совершенно прав, зеленое платье подчеркнет цвет ваших глаз. Редко встретишь глаза такого красивого изумрудного оттенка. А если украсите его отделкой из этого белого шелка, то с вашей красотой, вы затмите даже аристократок из столицы. Впрочем, и второй ваш брат прав, решить можете только вы.
По мере того, как Елена выслушивала девушку, ее лицо светлело. Одним взглядом оценив хоть и простой, но изящный наряд Марицы, украшенный снизу до верху сложной вышивкой, она тут же изменила свое мнение о ней, особенно услышав так много слов, польстивших ее самолюбию.
— Вот видишь, Драган, — сказала она, — я же сразу поняла, что мне нужно именно это. Ярослав, ты согласен?
Старший брат пожал плечом:
— Вполне. Так ты закончила, Еленка?
— Почти! Не торопи меня. — И снова обратилась к швее. — Вы поняли? Это зеленая ткань на платье, и белая отделка. Фасон тот, который вы предложили первым. Когда мне приехать на примерку?
— Через три дня, — ответила мастерица, незаметно бросив на Марицу благодарный взгляд. Было видно, что она совсем отчаялась, что знатная девушка выберет себе ткань.
— Очень хорошо, — заявила Елена, — надеюсь, оно будет готово через две недели. Отец дает бал в честь моего семнадцатилетия, и я должна быть уверена.
Драган оживился, поняв, что выбор сестры сделан. А вот старший, похоже, предпочел бы побыть здесь еще немного.
— А шляпку выбрала? — Спросил он.
— Какой ты невнимательный, — улыбнулась девушка, — Я выбрала ее первым делом. Пойдемте уже. Ведь вы еще хотели купить хлыст в подарок Мирославу.
Кивнув небрежно мастерице, Елена пошла к выходу, сопровождаемая братьями. Ярослав шел последним, и еще раз оглянулся на пороге, бросив на Марицу долгий задумчивый взгляд.
Мастерица со вздохом опустилась на высокий табурет и произнесла:
— Спасибо тебе Марица. А что тебя привело сюда? Тоже хочешь платье для бала? — Пошутила она.
— Да, — кивнула девушка, указав на отрез голубого шелка. — Вот из этой ткани.
— Но оно же… — добрая женщина замялась, глядя на Марицу почти с жалостью, — эта ткань очень дорогая, это…
— Знаю, немецкий шелк. Посмотри, — Марица выложила на прилавок тяжелый кусочек золота — последний уголок от ее дневника.
— О! — Мастерица нерешительно взяла его в руки. — Этого хватит на два платья, а может и на пару шляпок и ленты… А если захочешь еще кружева…
— Нет, нет, только одно, — остановила ее девушка. — Хотя шляпку тоже можно. Не будешь против, если я сама нарисую, какое платье я бы хотела?
— Конечно. Для тебя мы с Милли очень постараемся. И еще, — из этой ткани мы уже начали кроить одно из платьев для баронессы. Но сама знаешь, она уехала. Тебе бы это обошлось немного дешевле. Можно будет подогнать по фигуре.
— Покажи мне его.
— Сейчас, — обрадовалась швея и поспешила в заднюю комнату. Скоро она появилась снова с ворохом легкого светло-лазоревого шелка в руках, который в пламени свечей и масляных ламп, отливал то зеленоватым, то серебристым цветом. Волнение охватило девушку, когда она приложила к себе почти готовый наряд. Она вдруг представила, как входит в красивом платье в большой зал, все оборачиваются, глядя на нее, дед гордо улыбается…
— Мне нравится, — кивнула она, — но кое-что я изменю. Вот здесь и здесь. Я зайду завтра с рисунком.
Немного поговорив об отделке, и шляпке, которую тоже решила заказать, Марица распрощалась и поспешила домой.
Глава 4
Кинжал был длинным и острым с загнутым на конце острием, с удобной костяной рукоятью и навершием, украшенным гравировкой в виде переплётных растений. Матвей осторожно провел по лезвию пальцем, и на коже тотчас выступила капелька крови. Отдернув руку, он досадливо облизнул ранку.
Вообще ему не следовало здесь задерживаться, на каменистом краю скалы возле водопада. Но дедовский кинжал, висевший на поясе, будоражил воображение, да и место здесь, чуть в стороне от подъема к замку, ему очень нравилось. Он живо представил себя своим предком — прославленным героем той давней битвы, о которой сложено столько легенд. И как его предок, Матвей Ражаница, в честь которого он и был назван, именно где-то здесь — метким выстрелом из тяжелого, могутного лука сразил вражеского полководца, попав точно в прорезь забрала глухого, черного шлема. А равного ему во владении кинжалом и вовсе, говорят, не было. Матвей вытащил клинок и сжал его в руке, ощущая приятную тяжесть. Он здесь один, попал в засаду, со всех сторон окружают враги, но они еще не знают, какая жестокая судьба ожидает их от его руки. Лезвие со свистом рассекло воздух, шурша упала ветка липы, это рука врага, подло подкравшегося сзади, осталась лежать на земле. Кинжал деда не знает пощады. Взмах и куст дикого шиповника лишился верхушки, это срублена голова злодея …. Матвей усмехнулся жесткой улыбкой. Что, не ждали?