Славко сидел весь красный, понял, что лишнее сболтнул, Матвей, напротив, побледнев, с удивлением разглядывал еще одного русина. Вот каким он мог бы стать. До Орлика ему вряд ли дорасти удастся, а как этот, одним словом умеющий человека замолчать заставить, он бы, наверное, смог… И ест так необычно, не торопясь, совсем как Марица.
Скворуш уставился на него вдруг тяжелым взглядом. И Матвей сам не понял, как соскочил с лавки.
— Мы поели уже, — пробормотал он.
— Да, все уже, — подтвердил Славко, последовав его примеру.
— А я что, держу вас?
Сашко пару секунд смотрел на них, переводя красноречивый взгляд с одного на другого, потом пожал плечом и отвернулся.
Глава 5
Ребята быстро вышли из кухни, услышали, как почти с отвращением бросил им вслед Скворуш:
— И это вестовой! Язык, как помело!
Славко застыл было на месте, кусая губы, оглядываясь на кухню, потом развернулся, побрел в сторону двора.
Матвей шел рядом молча, но когда вышли во двор, невольно воскликнул:
— Ого, ты глянь!
А посмотреть было на что.
В ворота замка как раз въезжало не меньше двадцати всадников, все молодые, на добрых конях. Улыбались, переговариваясь друг с дружкой, шутили.
— А можно на стену? — Спросил Матвей все еще молчавшего вестового.
Тот пожал плечом, кивнул.
Когда взобрались на стену, увидели сверху, как по дороге к замку, движется много народу — по двое-трое, а иногда целыми группами.
Матвей оживился — стал называть другу то одного, то другого знакомого, Славко немного ожил, даже поинтересовался:
— А кто это на пегом коне?
Незадачливый ездок никак не мог справиться со своим жеребцом. Почти доехав до замка, конь начал взвиваться на дыбы, вертеться на месте, приплясывать, пытаясь сбросить своего всадника — огненно-рыжего мальчишку не старше шестнадцати. Паренек отчаянно пытался удержаться на спине взбесившегося животного, и пока ему это удавалось. Народ вокруг стал останавливаться, многие посмеивались, радуясь неожиданному представлению.
— Ой! Это же Трошка Рыжий! — В голосе Матвея послышалось восхищение. — Ты думаешь, он упадет сейчас?
— Конечно, ты смотри, он же уже едва держится. Ух, усидел!
— Да это он придуривается. Никогда еще он со своего Серко не падал, только если специально надо было. А Серко весь в него, такой же шутник.
— А кто этот Трошка, ты знаком с ним?
Матвей не успел ответить, засмотрелся на необычное зрелище.
В этот момент рыжий мальчишка, оказался под брюхом коня, казалось, из последних сил цепляясь за стремя. Нород вокруг ахнул, когда жеребец в очередной раз взбрыкнул, но Трошка вновь уже сидел сверху.
Какой-то детина, растолкал толпу, велел грозно, не задерживать честной народ. Даже со стены было слышно, как он обещал разделаться с шутником Трошкой, который сбивает честной народ с толку.
— Не ярмарка чай! — Горячился он.
Парнишка видно с детиной был знаком, конь его чудесным образом тут же успокоился, сам Трошка чинно выпрямился и под одобрительные возгласы толпы стал пробираться к воротам.
Почти уже въехав, он вдруг поднял голову и помахал ребятам рукой.
— Это он тебе, — заволновался Славко. — Знакомый твой?
— Ага, мне! Трошка — сын брата Кречера.
— Да ты что! — Ахнул вестовой. — А как же…
— Ну, это давняя история. Кречер убил своего родного брата, Трошку с матерью на улицу выбросил, или сбежали они, точно не помню — зима еще была. А советник Саблин подобрал его с матерью и у себя жить оставил. Мать его потом за двоюродного племянника советника замуж вышла, Федора, он то вон и ругал Трошку. На самом деле Трошка его за отца почитает, а Кречера всю жизнь ненавидел. Но вот характер у него шабутной, может кровь дядьки дает себя знать. Сам Кречер, когда Трошка подрос, несколько раз его в свою банду сманить пытался. Потом выкрасть хотел. Да не вышло. У Саблиных не очень то и выкрадешь. А потом как-то и перестал. Это мне наш кузнец рассказывал, — закончил Матвей, — после того как Трошка мне жизнь спас. Давно было. Мама была еще жива…
Он сбился, замолчал, уже не с таким интересом на народ смотрел, все прибывающий в замок.
— Пора уж мне, — вдруг спохватился он. — А лекарства я в кухне оставил.
Славко открыл рот, посмотрел в сторону главного дома, произнес решительно:
— Сейчас принесу.
— Нет, — остановил его Матвей, — вместе пойдем.
Они спустились во двор, стали пробираться сквозь толпу, уже изрядно заполнившую внутренний двор. Возле самого дома было по свободней, там они увидели князя и всех четырех русинов рядом с ним. Славко едва слышно вздохнул, глянув на Скворуша, быстро вошел в дом, сопровождаемый другом.
Попрощались у ворот. Матвей озирался на знакомых, кто-то с ним здоровался, узнавая. Он едва отвечал в ответ, слишком не хотелось ему уходить. Славко смотрел сочувственно.
— Ты приходи, — заговорил он взволнованно, — я тебе потом все рассажу, как было. Если смогу…
— Ага, — Матвей вскинул мешок на плечо, шагнул в распахнутые ворота, воспользовавшись временным затишьем. — Пока, Славко! Увидимся!
Каждый шаг, отдаляющий его от ворот, давался ему нелегко. Хотелось обернуться, посмотреть на замок еще раз. На лица встреченной группы молодых парней, смотреть было тяжело. Жители небольшого горного села к востоку от Гребенска, были знакомы ему по прошлогодней ярмарке. Тогда многие отличились, показывая всякие трюки на потеху народу, и эти тоже — лучники. Они и тогда впятером были. Сейчас луки — большие, сложные, почти как у Марицы, и колчаны со стрелами при них были. На серьезных лицах светилась какая-то особая удаль. Было видно, что не просто поглазеть идут, решительно настроены. Высокие, похожи друг на друга, как братья, с широкими, гордо развернутыми плечами, одинаковыми светлыми гривами, забранными в короткие хвосты — жарко было — и глаза у всех карие большие. И ведь возьмут их наверняка. Они прошли, и лишь усилием воли Матвей удержался, чтобы не пойти за ними вслед. Он и не заметил, что стоит на обочине, с завистью глядя на молодых парней, которых все меньше направлялось в замок.
Надо идти было, итак столько времени потерял, как же глупо мечтать, что его бы тоже могли взять. Как Славко — взяли же его вестовым. А может, надо было подойти к самому князю, поклониться в ноги, попроситься… Матвей задохнулся от этих мыслей, рассердился на себя, шагнул решительно к дороге. Так и не посмотрел на замок, хоть затылок прямо огнем жгло, так хотелось обернуться. Только кинжал, теплое навершие под его вспотевшей ладонью как то примирял его со своей судьбой. Сколько же еще лет расти? Наверное, четыре, или все-таки три. Надо бы у Марицы спросить, она в этом хорошо разбирается.
Не успел он пройти и нескольких десятков шагов, двигаясь против уже совсем редких групп молодых гребенцев и парней из ближних и дальних селений, как чья-то тяжелая рука легла на его плечо. И одновременно сзади послышался крик:
— Поберегись!
Матвей вздрогнул, поворачивая голову. Рядом с ним стоял Скворуш, воин князя Борута, собственной персоной.
— Куда собрался, парень? — Улыбка русина откровенно пугала.
Матвей не успел ответить.
Загрохотав, остановилась рядом телега, запряженная низкорослой крепкой лошадкой.
— Внучек! — Воскликнул сидевший в ней косматый старик, поражавший могучим телосложением, в котором Матвей без труда признал старого кузнеца, хоть и видел его редко. Сейчас в кузне заправлял его сын. — Здорово! Никак в город идешь?
— Да, домой, — кивнул мальчик, произнеся это нарочито громко, хотелось, что бы и Скворуш услышал. «Зачем он здесь? — Мучительно крутилось в голове. — Что ему надо?»
— А я тебя знаю, — продолжал старик, не обращая на воина никакого внимания, — это ж ты Катьку мою, кровинушку, третьего дня уберег!
Матвей увидел краем глаза, как насмешливо усмехнулся на эти слова русин, почувствовал, как краска лицо заливает.
— Так я не один был, — буркнул он.
— Да не красней, аки девица. Славу добрую приять тоже мужество нужно. Давай, прыгай в повозку. С ветерком прокачу.
Матвей ловко вынырнул из-под руки Скворуша, все еще расслабленно лежавшей на его плече. Перемахнул в один миг через высокий борт телеги, бросая мешок впереди себя. Еле удержался от возгласа: Трогай! Так хотелось досадить русину, просто потому, что обида на него не прошла еще, как он на них со Славкой смотрел. А еще страшно было, про него Костик рассказывал, как он разбойников в битве саблей полосовал, головы срубал одним махом, да не просто, а улыбаясь страшной улыбкой.
Митрофанушка уж и сам поднял вожжи, крикнул своей лошадке, та было стронула телегу с места, но русин не дал ей больше двух шагов сделать. Ухватил за борт железной рукой и засвистел так, что уши заложило. Даже лошадь нервно уши прижала останавливаясь.
— Стой! Да стой же! — С какой-то бесшабашной веселостью воскликнул воин. — Ты, друг Митрофанушка, погоди. Эт кого он отчего спас?
— Пожар случился у моего зятька в доме. Так этот малой с ватагой ребятишек на подмогу прибегли. Тонька-то, дурища, в рев, девчонку в доме со страху позабыла, на мужа понадеялась, только старших прихватила. А этот герой в пылающий дом ринулся, обмотав голову мокрой рубахой. Ну а назад никак — все уже плохо было — ну и сиганул малец с такой верхотуры. У меня хоть один глаз здоров, но все видел, как раз к дому подъезжал… Как малец ноги не поломал? Чуть сердце у старика не разорвалось, когда с дитем по земле он прокатился. Удержал ее, в обожженных-то руках.
— Лихо, — кивнул Скворуш, окинув Матвея взглядом, — ты, отец, погоди-ка. Постой еще немного. Мне этот герой самому нужен. Покатался, парень? И хватит. Слезай, с телеги-то.
— Я-то постою, — прогудел старый кузнец, — мне ужо спешить ни к чему. Мехи и без меня теперь раздувают, и молот начал мою руку забывать.
— Ой ли? — Усмехнулся Скворуш, глянув на правую руку возницы, на которой бугрящиеся мускулы сквозь тонкую рубаху видны были. И снова перевел взгляд на упрямо застывшего мальчишку, — тебе говорю, малец, прыгай обратно. Домой сегодня не поедешь.