Конституция гражданской войны
Подготовка Конституции
Весной 1918 года структура и кадровый состав наркоматов в целом были сформированы, несмотря на встречавшийся местами саботаж со стороны чиновников прежнего Временного правительства. Пришло время утвердить новую систему управления, но главное – показать стране и миру мощь и намерения Советской власти. Ленин принимает решение о подготовке Конституции.
Впервые вопрос о подготовке советской Конституции был поднят на объединительном III Всероссийском съезде Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов при обсуждении и принятии в январе 1918 года Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа[217]. Впоследствии по предложению В. И. Ленина декларация полностью вошла в текст Конституции РСФСР в качестве первого раздела.
По сути своей эта декларация была призывом к началу мировой социалистической революции: «…III Съезд Советов настаивает на полном разрыве с варварской политикой буржуазной цивилизации, строившей благосостояние эксплуататоров в немногих избранных нациях на порабощении сотен миллионов трудящегося населения в Азии, в колониях вообще и в малых странах», а также инструкцией по ее осуществлению: национализация всего и вся (земли, промышленности, природных ресурсов, банков и т. д.), аннулирование всех дореволюционных займов, введение всеобщей трудовой повинности, создание Социалистической Красной Армии рабочих и крестьян и полное разоружение имущих классов.
Конституция, вслед за Декларацией провозглашая свободу, равенство и братство, в итоге оказалась действительно конституцией другого, «нового мира». До этого времени все конституции, дарованные властью или у нее выбитые, ограничивали эту самую власть, предоставляя политические и экономические права своим гражданам, предусматривая способы защиты их прав и законных интересов, выстраивая механизмы управления государством при содействии самих граждан.
В новом мире было наоборот: возникла не прописанная ни в каких нормативных актах неограниченная власть большевиков, а точнее – их вождей.
При этом, в отличие от деятелей французской революции, которые вслух говорили о свободе, равенстве и братстве, но в кустах (на площадях) держали гильотину, большевики не где-то, а в самой Конституции закрепили эту самую «гильотину» – диктатуру пролетариата и ее неограниченную власть.
Проект первого Основного закона разрабатывался в тяжелейших условиях – как международных (Первая мировая война, заключение Брестского мира), так и внутренних (всадники Апокалипсиса, слом и формирование новых социально-экономических отношений).
1 апреля того же года ВЦИК сформировал Конституционную комиссию, в которую вошли представители от фракций ВЦИК (большевики и левые эсеры) и уполномоченные от наркоматов и ВСНХ. Председателем комиссии был избран Я. М. Свердлов, заместителем – М. Н. Покровский, секретарем – В. А. Аванесов. В состав комиссии входили И. В. Сталин, Д. А. Магеровский, А. А. Шрейдер, Н. И. Бухарин, Г. С. Гурвич, М. А. Рейснер и др. Разработка и принятие первой отечественной Конституции проходили в условиях борьбы фракций – большевистской и левоэсеровской, при этом надо учитывать, что это была первая Конституция России, и создавалась она в совершенно новых экономических и политических условиях. Одним из наиболее спорных вопросов был вопрос о диктатуре пролетариата. Левые эсеры выступали против его закрепления в Основном законе. Проект Конституции Трудовой Республики, представленный левыми эсерами, также отрицал идею диктатуры пролетариата.
19 апреля 1918 года на заседании комиссии ВЦИК голосовали по трем проектам – И. В. Сталина, М. А. Рейснера и левых эсеров. В результате за основу был взят проект И. В. Сталина.
Основные положения первой Конституции
Проект был доработан лично В. И. Лениным, и Конституция была принята 10 июля 1918 года[218]. Нельзя не отметить, что Конституция РСФСР принималась после провала мятежа левых эсеров 6 июля 1918 года и изгнания всех делегатов от этой партии со съезда Советов.
Принятая V Всероссийским съездом Советов Конституция РСФСР носила революционный характер; классовый подход ярко выражался не только в поражении в правах целых групп граждан – Советская власть в это время, по существу, стала синонимом диктатуры пролетариата.
Основной закон Российской Социалистической Федеративной Советской Республики[219] состоял из шести разделов.
Первый раздел, как мы уже отметили, содержал Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа.
Во втором разделе содержались общие положения.
В третьем – конструкция Советской власти.
В четвертом – положения об активном и пассивном избирательном праве.
Бюджетное право располагалось в пятом разделе.
Шестой раздел был посвящен гербу и флагу РСФСР.
Ленин особенно гордился пропагандистским значением Конституции 1918 года для всего мира. Он отмечал, что она «имеет несчастье более чем миллиарду жителей земли, принадлежащих к колониальным, зависимым, угнетенным, неполноправным народностям, больше нравиться, чем «западноевропейская» и американская конституция буржуазно-«демократических» государств, укрепляющая частную собственность на землю и капитал, то есть укрепляющая гнет немногочисленных «цивилизованных» капиталистов над трудящимися своих стран и над сотнями миллионов в колониях Азии, Африки и пр.»[220].
Статья 1 гласила: «Россия объявляется Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам». А в статье 9 прямо указывалось: «Основная задача рассчитанной на настоящий переходный момент Конституции Российской Социалистической Федеративной Советской Республики заключается в установлении диктатуры городского и сельского пролетариата и беднейшего крестьянства в виде мощной Всероссийской Советской власти (выделено авт. – П. К.) в целях полного подавления буржуазии, уничтожения эксплуатации человека человеком и водворения социализма, при котором не будет ни деления на классы, ни государственной власти». В главе 2 раскрывались принципы решения этой основной задачи, в частности отмена частной собственности на землю в порядке осуществления социализации земли, объявление лесов, недр, вод общегосударственного значения национальным достоянием и пр. (абз. «а» и «б» ст. 3).
В тексте Основного закона мы видим, что диктатура пролетариата и Советская власть – это фактически одно и то же: как писал в 1924 году профессор Н. Н. Алексеев, и цели «подавления буржуазии, и теория диктатуры снимает с государства все высшие духовные заделы и общекультурные цели. Практика насилия выступает в чисто обнаженном виде, без всякого идеологического прикрытия»[221].
Понятно, что о верховенстве закона или о правовом государстве в этом документе речи не шло.
Политика разрыва тайных договоров, организации самого широкого братания с рабочими и крестьянами воюющих на тот момент между собой армий и достижения во что бы то ни стало революционными мерами демократического мира трудящихся без аннексий и контрибуций, на основе свободного самоопределения наций провозглашалась в главе третьей.
Глава четвертая содержала положения о принадлежности власти трудящимся массам, а также закрепляла коренные начала федерации советских республик России, предоставляя рабочим и крестьянам каждой нации принять самостоятельное решение на своем собственном полномочном советском съезде о том, желают ли они и на каких основаниях участвовать в работе федерального правительства и остальных федеральных советских учреждений.
Материальные гарантии обеспечивались национализацией экспроприированной собственности.
В числе основных прав человека были выделены:
• право свободно устраивать собрания, митинги, шествия и т. п.;
• право на полное, всестороннее и бесплатное образование (обеспечение этого права для рабочих и беднейших крестьян провозглашалось в качестве задачи советского государства);
• право свободного пользования родным языком на съездах, в суде, управлении и общественной жизни.
Отдельные лица могли быть лишены прав, которыми они пользовались в ущерб интересам социалистической революции.
Иностранцам, «подвергающимся преследованиям за политические или религиозные преступления», предоставлялось право убежища.
К основным обязанностям относились:
• обязанность защиты социалистического отечества, всеобщая воинская повинность;
• обязанность всех граждан Республики трудиться.
Всеобщая трудовая повинность была закреплена сначала в принятой Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Затем она появилась и в Конституции, где был записан парафраз известного изречения апостола Павла[222]: «Не трудящийся да не ест!»[223] (ст. 18). Причем имелся в виду именно тяжелый физический труд. Это был своеобразный налог, которым обложили сначала только «эксплуататоров», а потом и всех остальных.
«Руководствуясь интересами рабочего класса в целом, РСФСР лишает отдельных лиц и отдельные группы прав, которые используются ими в ущерб интересам социалистической революции» (ст. 23). Значительная часть населения, «живущая неправильно», была поражена в политических и других правах (так называемые лишенцы).
К лицам, лишенным политических прав, были отнесены:
а) лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли;
б) лица, живущие на нетрудовой доход, как то: проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т. п.;
в) частные торговцы, торговые и коммерческие посредники;
г) монахи и духовные служители церквей и религиозных культов;
д) служащие и агенты бывшей полиции, Отдельного корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома;
е) лица, признанные в установленном порядке душевнобольными или умалишенными, а равно лица, состоящие под опекой;
ж) лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором.
Причем перечень лиц, лишенных избирательного права, постоянно расширялся.
Выборы в Советы регулировались Конституцией и иными актами, прежде всего актами ВЦИК. Так, выборы в местные Советы производились в соответствии с постановлением ВЦИК от 2 декабря 1918 года «О порядке перевыборов волостных и сельских Советов (Инструкция)»[224]. До принятия названного документа на местах для борьбы с деревенским кулачеством были созданы комитеты бедноты, которые в дальнейшем превратились в деревенские военно-революционные комитеты, существовавшие параллельно с Советами. Как отмечалось в указанном постановлении, «получилось двоевластие». Поэтому «в интересах быстрого и планомерного проведения в жизнь преобразования всей жизни на новых коммунистических началах» была поставлена, в частности, задача «создать в селах и деревнях такие Советы, которые объединили бы те слои, которые создали комитеты бедноты» (п. 1 и 2 ч. I постановления).
Постановление ВЦИК от 31 октября 1922 года «Положение о губернских съездах Советов и губернских исполнительных комитетах»[225] определило порядок выборов депутатов губернских съездов Советов и порядок проведения таких съездов, в которых участвовали представители (депутаты), избираемые городскими Советами, Советами поселков городского типа с населением свыше 3000 жителей, фабриками и заводами, расположенными вне городских поселений, и уездными съездами Советов.
От уездных съездов избирался один депутат на 10 000 жителей, от Советов городов, поселков, фабрик и заводов – один депутат на 2 000 избирателей, но не свыше 300 депутатов на всю губернию. В ведение губернского съезда Советов входило рассмотрение и решение всех местных вопросов, а также обсуждение вопросов, имеющих общегосударственное значение, рассмотрение и утверждение местного бюджета, выборы делегатов на Всероссийский съезд Советов.
Губернский съезд Советов избирал губернский исполнительный комитет, который направлял и руководил деятельностью всех находящихся в пределах губернии советских учреждений. В полномочия губернского исполнительного комитета входили отмена и изменение противоречащих существующим законам и распоряжениям центральной или губернской власти постановлений и распоряжений всех подведомственных учреждений.
На деле же многие люди были лишены самых элементарных прав – на жизнь и на свободу. Человека могли расстрелять или отправить в концентрационный лагерь просто за его социальное происхождение, род занятий, высказанные суждения.
Что касается местных органов власти, то в отличие от дореволюционных времен их выборность была заменена отбором со стороны партийных структур.
Система государственных органов была представлена в Конституции РСФСР 1918 года следующим образом. Всероссийский съезд Советов являлся высшей властью в РСФСР и состоял из представителей городских Советов (по расчету один депутат на 25 000 избирателей) и представителей губернских съездов Советов (по расчету один депутат на 125 000 жителей).
В период между съездами высшую власть в Республике осуществлял Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов, являвшийся высшим законодательным, распорядительным и контролирующим органом РСФСР. Глава 9 устанавливала предметы ведения как съезда, так и ВЦИК, без разделения компетенций. Например, изменить Конституцию, произвести отчуждение территории, принять в состав РСФСР мог и съезд, и ВЦИК. Учет мнения граждан, конечно же, не предусматривался.
В силу оперативности именно ВЦИК рассматривал и утверждал проекты декретов и иные предложения, вносимые Советом народных комиссаров или отдельными ведомствами, а также издавал собственные декреты и распоряжения.
ВЦИК, в свою очередь, образовывал Совет народных комиссаров для общего управления делами РСФСР и отделы (народные комиссариаты) для руководства отдельными отраслями управления. В осуществление этой задачи СНК издавал декреты, распоряжения, инструкции и принимал все меры, необходимые для правильного и быстрого течения государственной жизни.
Члены Совета народных комиссаров возглавляли наркоматы: а) по иностранным делам; б) по военным делам; в) по морским делам; г) по внутренним делам; д) юстиции; е) труда; ж) социального обеспечения; з) просвещения; и) почт и телеграфов; к) по делам национальностей; л) по финансовым делам; м) путей сообщения; н) земледелия; о) торговли и промышленности; п) продовольствия; р) государственного контроля; с) Высший совет народного хозяйства; т) здравоохранения.
Вопрос национально-территориального деления страны решался на основе разработанного В. И. Лениным учения о государственном единстве[226]. Формально РСФСР провозглашалась федерацией, хотя на самом деле таковой не была. Скорее это было государство с автономными образованиями[227].
Проект Конституции, разработанный под руководством профессора М. А. Рейснера, в котором предлагалось строить Советскую Республику «на началах свободного федеративного союза» отдельных городов, губерний, уездов и волостей, был отклонен[228].
Правовая природа Конституции 1918 года
Несмотря на явно переходный и злободневный характер описанного только что текста, представляется уместным задать вопрос: а каковы теоретико-правовые основания Конституции 1918 года?
Марксистская философия теорией права человечество не одарила, поскольку считала право умирающей надстроечной натурой, поэтому попробуем порассуждать постфактум.
Ясно, что Основной закон не основан на теории естественного права, которая коренится в «вечном законе», вытекающем из природы вещей. Наоборот, именно против сложившейся природы вещей – «буржуазной цивилизации» – и направлен пафос большевистской Конституции.
Вообще, с точки зрения этой теории Конституцию 1918 года следует назвать антиправовой, поскольку большая ее часть посвящена не наделению граждан правами, а, наоборот, лишению их.
Позитивистские теории права тут тоже явно не при чем. Социологический позитивизм с его программой балансирования интересов различных социальных групп находится в явном противоречии с классовой теорией и стремлением подавить «эксплуататоров». Нормативистский позитивизм, согласно которому право – это сумма фактически действующих законов, также не может считаться правовым обоснованием Конституции 1918 года. И не только потому, что ни о каких законах, а тем более их системе речь в этом документе не шла. Правовое государство в нормативистской трактовке, согласно которой все, в том числе и власть, подчиняются Закону, у большевиков вызывало резкое отторжение: пролетариат при осуществлении своей диктатуры и уничтожении «эксплуататоров» не должен подчиняться никаким формальным и моральным законам.
Лучше всего рассматриваемый документ ложится в политическое, этическое и юридическое учение, которое возникло чуть позже и утверждает, что моральные или правовые предписания являются результатом решений, принимаемых политическими авторитетами. Такое учение называется децизионизмом. При этом обоснованность решения заключается не столько в его содержании и формальном соответствии праву, сколько в том, что оно было принято соответствующим органом власти в надлежащем порядке. Решение обособляется от правовой нормы, а авторитет доказывает, что он для создания права не нуждается в праве. Таким образом, децизионизм служит обоснованием для режимов авторитарного типа.
Это учение, предложенное Карлом Шмиттом[229] в том числе и с учетом опыта Великой русской революции и других синдикалистских диктатур[230], так формулирует свой базовый тезис: суверен – это тот, кто принимает Решение (Dezision) о чрезвычайном положении, когда возникает реальная угроза системного краха государства. Имеется в виду наличие сильной политической воли, способной в условиях кризиса и при чрезвычайных обстоятельствах действовать решительно, принимая безотлагательные и ответственные решения, прекращая тем самым всякие политические дискуссии.
Такое Решение не имеет правовых, моральных, религиозных источников. Более того, само это решение ведет к ломке многих правовых норм.
С этой точки зрения правовое государство, провозглашаемое либерализмом, не может быть суверенным, так как власть в нем подчиняется праву, которое является результатом «общественного договора». Если в праве прописываются полномочия власти в чрезвычайной ситуации, то это означает, что власть подчиняется норме и, следовательно, не является суверенной. Суверен стоит вне нормально действующего правопорядка, но при этом принадлежит ему, «ибо он компетентен решать, может ли быть in toto[231] приостановлено действие конституции»[232].
Важнейшим признаком суверенного государства, по мнению Шмитта, является способность принимать решение относительно того, кто его враг, а кто – друг. Враг – это не символ, не некая абстракция, это осязаемая реальность, неотъемлемая часть бытия. В наиболее яркой форме данное право осуществляется при объявлении войны с обозначенным врагом и в мобилизации граждан на борьбу с ним. Другими словами, государство демонстрирует свой суверенитет в ситуациях исключительных, когда прерывается нормальный ход вещей. В том случае, когда какое-либо государство позволяет, чтобы другие субъекты определяли, кто его друзья, а кто враги и как с ними бороться, то оно больше не является суверенным, да и государством вообще[233].
Либерализм и демократия переносят пару «друг – враг» внутрь самого политического субъекта, то есть народа, тем самым раздробляя его единство. По Шмитту, именно либерализм является причиной гражданской войны. При этом такая война оказывается наиболее бесчеловечной, поскольку сюда добавляют моральные аспекты, которые обусловливают демонизацию врага. Что же касается внешних друзей и врагов, то либерально-демократические правительства такого Решения вообще принять не могут, поскольку все сводят к бесконечному и бесплодному дискурсу, распространяемому в форме культа свободы слова и печати и являющемуся своеобразной «религией» буржуазного либерализма[234].
Объявляя Россию «Республикой Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», где «вся власть в центре и на местах принадлежит этим Советам», съезд принял то самое Решение и провозгласил создание нового государства-суверена.
При Временном правительстве государство сувереном не было, поскольку не могло принять судьбоносных решений в условиях чрезвычайной ситуации распада империи, особенно в вопросе о войне и мире. Первые декреты Советской власти также, несомненно, были, по Шмитту, этими самыми Решениями.
Один из главных советских правоведов П. И. Стучка назвал Конституцию РСФСР «конституцией гражданской войны», так как она открыто вставала на классовые позиции в вопросе принадлежности и реализации основных гражданских и политических прав и свобод[235]. Однако, если быть более точным, ее следовало бы назвать конституцией раскола, поскольку именно классовый подход доводил раскол в обществе до предела, не оставляя враждующим сторонам иного выбора, кроме полного изничтожения противника. Именно этот раскол вкупе с неадекватными действиями царского и Временного правительств и привел страну на грань системного кризиса, сделавшего возможным принятие этого рокового Решения.