– Так и есть! – заверил ее Антрес. Он повернулся к наблюдающей за ним Стае. – У вас у всех отлично получается. Вы были осторожны и внимательны и в точности выполняли мои указания. – Он помолчал, обводя глазами реку. Наконец он указал вперед, и все дружно повернули головы за его рукой. – Видите вон там клубок корней и мусора?
Мари прикрыла глаза ладонью от солнца.
– Вижу!
– В Племени их называют топляками, – сказал Ник, и его передернуло от отвращения. – Опасная штука. Обычно под водой мусора и корней там гораздо больше, чем видно над поверхностью. Я видел, как один человек запутался в таком клубке и утонул. Нужно держаться от него подальше.
– Топляки – дело серьезное. Я согласна с Ником, – кивнула Шена. – Давайте постараемся его обойти.
– Он плывет за нами. Последите за ним и сами увидите, – сказал Антрес.
Мари присмотрелась вместе с остальными, и вскоре стало ясно, что Антрес прав. Топляк подплыл к развалинам и закружился; течением снесло его в сторону, а потом резко дернуло, и топляк мгновенно исчез в беспокойной воде.
– Где он? – спросила Дженна, вместе со всей Стаей вглядываясь в реку.
– Застрял, – пояснил Антрес. – Течение подхватило его и утащило под воду. Либо он попал между обломков моста, либо его удерживает под водой один из непредсказуемых потоков, которых всегда полно вокруг развалин.
– Ужасно, – сказала Данита. – Ведь это могло случиться с каждым из нас.
– Теперь понимаешь, почему я против излишней уверенности? – Антрес снова взял Даниту за руку и ласково сжал.
– Понимаю. Я буду осторожнее.
– Будьте осторожны и бдительны. Но это не значит, что нам нельзя наслаждаться путешествием по величественной реке в такой прекрасный день, – сказал Антрес, перехватив взгляд Даниты. – Не забывайте про радость – но и про равновесие тоже!
Данита расцвела, и ее смущение растаяло без следа.
– Не забуду!
Мари нравилось наблюдать за Антресом и Данитой. Она гордилась проводником. Всего несколько недель назад он был отстраненным, закрытым одиночкой – а теперь он, не скрываясь, проявлял чувства перед всей Стаей.
– Может, он действительно ее достоин, – негромко сказала Мари скорее себе, чем Нику.
– Я думаю о том же, – вполголоса отозвался Ник. – Необязательно быть Землеступом, чтобы понять, что он за ней ухаживает.
– И она явно принимает его ухаживания. По-моему, это замечательно.
Ник потянулся к ней, а она подалась вперед, и они обменялись долгим поцелуем, а Ригель и Лару в унисон забарабанили хвостами по плотам.
– Эй, голубки, осторожнее! – позвал О’Брайен. – Если лодка вздумает перевернуться, балласт вам не поможет!
– Зато купание в реке вас немного охладит, – хихикнула Дженна.
Послышались смешки, и Мари веслом плеснула водой в Дженну, но та лишь захихикала сильнее.
Улыбаясь, Антрес поднял руку, и Стая затихла.
– Еще пять часов пути, и мы доберемся туда, где можно будет спокойно переночевать. До вечера будет еще далеко, так что мы успеем отдохнуть, разбить лагерь и, возможно, даже немного порыбачить до восхода луны. Мари, Зора, вы, кажется, говорили, что сегодня третья ночь?
– Да! – сказала Зора, и Мари кивнула.
– Хорошо. Значит, эта ночь будет волшебной, – улыбнулся Антрес. – Готовы двигаться дальше?
Над рекой послышались радостные возгласы и лай, и Стая продолжила свой путь вверх по течению.
Хотя к берегу они причалили рано, после семи часов пути они едва могли переставлять ноги. К исходу седьмого часа песни и смех стихли, и они молча гребли, пока Антрес наконец не прокричал: «Все за мной! Поворачиваем к берегу!»
Облегчение, охватившее Стаю, казалось, можно было потрогать. Они по очереди причалили к песчаной отмели ровного илистого пляжа у основания огромной серой скалы, устремленной в небо. Они быстро разбили лагерь, развели костер и рассредоточились вокруг него. О’Брайен и Мэйсон насадили на крючки наживку и зашли в реку, чтобы наловить рыбы для рагу. Несколько женщин отправилось копать стрелолист, а Зора пообещала расстаться с частью своего драгоценного запаса соли, чтобы приправить волокнистые клубни.
Остальные отдыхали за непринужденной беседой. Несколько Землеступов заканчивали шить дорожные плащи для Салишей, на территорию которых им предстояло ступить на следующий день, а заодно учили ткать Лидию, Сару и, как ни удивительно, Голубку и Лили. Мари была поражена интересом Голубки к ткачеству, но девушка объяснила, что чувствует узоры руками, и, похоже, ей нравилось работать в компании других женщин. Мари решила, что ее почти можно принять за члена Стаи. Почти.
Закончив осматривать раненых, Мари устроилась рядом с Зорой. Маленькая Хлоя лежала между ступнями Зоры и глодала мокрую палку. Мари почесала малышку между ушей, и та, завиляв крошечным хвостиком, быстро лизнула Мари в знак приветствия и вернулась к своему занятию.
– Никак не возьму в толк, почему собаки так любят грызть, – сказала Мари.
Зора с улыбкой посмотрела на свою спутницу.
– Это странно, но О’Брайен говорит, что молодым собакам нравится грызть, потому что у них чешутся зубы.
– Наверное, в этом есть смысл. Ригелю только дай волю что-нибудь погрызть. Хорошо бы придумать для них что-нибудь получше, чем палки, камни и все, что помещается им в рот.
– Неплохая мысль. Может, связать для них маленькие мячики вроде тех, которыми играют в нетбол? По крайней мере, они не разлетятся на щепки во рту, – предложила Зора.
– Я поговорю об этом со старшими женщинами. Они могут сплести все, что угодно.
Они замолчали. Зора в уютной тишине добавляла в рагу травы и сушеные овощи.
– Мне нравится смотреть, как ты готовишь.
– Хочешь сказать, ты наблюдаешь и учишься, чтобы хоть как-то улучшить свою катастрофическую стряпню?
– Нет. Мне нравится смотреть на тебя, как нравится смотреть на воду. Я люблю наблюдать за загадкой, а не пытаюсь ею стать.
– Буду считать это странным комплиментом.
– Это и был комплимент. – Мари запрокинула голову и посмотрела на скалу, которая притягивала ее внимание едва ли не больше широкой реки. – Какая огромная. У меня от нее странное ощущение. И я не уверена, что оно мне нравится.
– Антрес сказал, что ее называют Петушиной скалой, хоть я не очень понимаю, почему. – Зора посмотрела на скалу вслед за Мари. – Правда, кто такой петух, я тоже не знаю; не исключено, что именно так он и выглядит.
– А мне она даже нравится. – Данита поцеловала Хлою в макушку и плюхнулась на землю рядом с ними. – Она выглядит такой могучей и мудрой. Антрес говорит, что петух – это птица. Он говорит, что они водятся на равнинах Всадников ветра, а яйца их самок почти такие же вкусные, как у чаек.
– О-о! – Мари мигом переключилась с нависающей скалы на Даниту. – Он сказал, что здесь могут быть чаячьи яйца? Они такие вкусные!
– Они с Баст пошли их искать. Антрес считает, что слишком надеяться не стоит, но Баст другого мнения.
– Значит, буду рассчитывать на яйца, – сказала Зора. – Эта кошка знает, что делает.
– О да, – согласилась Данита.
Мари и Зора обменялись взглядами. Зора прокашлялась.
– Данита… Кажется, Антрес взялся за тобой ухаживать?
– Да, – сказала она, потупив глаза, и принялась перебирать камешки у ног.
– И ты приняла его ухаживания? – спросила Мари.
– Да, – сказала Данита, не поднимая глаз. – Хотя и не стоило.
– Тебе он не нравится? – спросила Зора.
– Нет! То есть да. Он мне нравится. Очень.
– Но – как друг? Он тебя не привлекает? – предположила Мари.
– Он меня привлекает, – тихо сказала Данита.
Зора и Мари снова переглянулись, и Мари мягко заговорила:
– Ты можешь поговорить с нами. Возможно, тебе станет легче.
Данита подняла голову. В ее глазах стояли слезы.
– Он мне нравится. Может, я его даже люблю. Я точно знаю, что люблю Баст. Но с моей стороны эгоистично было принимать его ухаживания, потому что я никогда не смогу стать его парой.
– Потому что боишься физической близости? – спросила Зора.
– Зора! – укорила ее Мари.
– Что? Я просто сказала вслух то, что у всех на уме.
– Зора права. Именно об этом я и думала, потому что это правда, – подтвердила Данита с несчастным видом.
– Послушай, – сказала Мари. – Может, сейчас это правда, но так не обязательно будет всегда.
– Я мало что знаю о твоих чувствах, – сказала Зора, помешивая побулькивающее в котле рагу. – Ник уберег меня от насилия. Думаю, я понимаю ровно столько, сколько любой, кто не испытал того, что испытала ты. Умом я понимаю, что Джексом был не в себе, когда он и двое других Землеступов напали на меня, – и я знаю Джексома. Я знала его всю свою жизнь; я знаю, что он бы никогда не причинил мне вреда, будучи в здравом уме. И все же я с трудом могу смотреть на него, потому что меня сразу охватывает гнев. И с того жуткого дня я не подпускала к себе ни одного мужчины.
– Как ты думаешь, ты когда-нибудь сможешь снова это сделать? С мужчиной, с партнером? – спросила Данита.
– Я в этом уверена. Я не позволю ненависти и жестокости взять верх. Вот что я думаю: если произошедшее помешает мне открыться человеку, который меня любит, тот чудовищный день победит.
– Данита, ты должна дать себе время, чтобы излечиться, – сказала Мари.
– Но я чувствую себя гораздо лучше.
– Излечиться должно не только тело, но и разум, – мягко пояснила Мари.
– Но как мне излечить разум?
– Разговаривай. Позволь нам помочь тебе. Будь добра к себе и не требуй от себя слишком многого.
– Зора права. Если ты держишь страхи и злость в себе и не делишься ими, они будут только расти, – сказала Мари. – На меня не нападали так, как на вас, но я знаю, что бывает, когда держишь в себе грусть, гнев и слезы. Они пожирают тебя изнутри. Такое было со мной после смерти мамы. Я растворилась в тоске. Мне повезло, что у меня были Ригель и Зора. Они заставили меня открыться и вернуться во внешний мир. Данита, я даю тебе слово Жрицы, что я всегда буду рядом.