Баст вдруг встала и несколько раз кашлянула, обращаясь к Даните. Рысь потерлась о ноги девушки и, сорвавшись с места, растворилась на темной тропе.
– Это Антрес? – спросила Мари. Она приглядывала за Данитой с тех пор, как Баст начала хромать. Мари не сомневалась, что с Антресом все хорошо и скоро он нагонит Стаю – Баст быстро оправилась и весь вечер не проявляла беспокойства, а значит, ее спутнику ничего не угрожало. Но фантомная боль в ее лапе настораживала.
– О Богиня, надеюсь на это. Не могу представить, что заставило его так задержаться! Лодки уже стояли здесь, когда мы пришли, а ведь это было несколько часов назад.
– Наверное, он просто не поплыл с ними, а пошел пешком, чтобы нас догнать. С ним все в порядке. Случись что, Баст узнала бы об этом первая.
– Но что было с ее лапой днем? Клянусь, на ней ни царапинки.
– Может, какая-то ерунда. Она могла ее подвернуть. Или Антрес ударился рукой, и она это почувствовала. Они с ней очень близки. Но она быстро успокоилась, а значит, ничего серьезного не произошло.
– Знаю. Просто я… ну… не хочу потерять Антреса, – прошептала Данита.
– И не потеряешь. Они с Баст тебя любят.
Данита вскинула голову.
– Это он так сказал?
Мари рассмеялась.
– Ему не нужно этого говорить. Это же ясно как день.
– Я все думаю: что, если с ним что-то случилось, а я так и не сказала ему, что испытываю к нему на самом деле – как я хочу провести жизнь с ним и Баст. Я так боялась его прикосновений, что выстроила стены и пыталась сделать вид, что я – что я вовсе даже не влюблена. – Данита помолчала и вытерла слезы. – Я буду ненавидеть себя, если окажется, что я больше никогда его не увижу – что он никогда не узнает.
– Не узнаю что? И почему ты плачешь? – Антрес вынырнул из темноты; у его ног сверкнули желтые кошачьи глаза.
– Антрес! – Данита бросилась ему на шею.
Наемник засмеялся, подхватил Даниту и закружил ее, а потом быстро поцеловал. Это был не требовательный, страстный поцелуй, а скорее нежное приветствие, и Мари с удовольствием отметила, что Данита не отвернулась и не попыталась отстраниться.
– Мы с Баст так беспокоились! Почему так долго? Я уже начала думать, что…
Она осеклась, заметив на его большом пальце окровавленную повязку. Данита потянулась к ране, но он отнял руку.
– Ничего страшного. Просто сорвал ноготь. Отрастет. – Антрес приветственно кивнул Мари.
Она кивнула в ответ, но подошла и, привычным движением взяв его руку, начала разматывать повязку.
– Честное слово, ничего серьезного. Болит, но жить буду.
– «Болит, но жить буду» легко может превратиться в «подхватишь заразу и умрешь», особенно если рану не обработать как следует. – Мари откинула последний виток ткани и поморщилась при виде сорванной ногтевой пластины – не было даже когтя, который обычно был спрятан под ногтем. – Выглядит отвратительно. Как ты умудрился?
– А, ерунда. Он быстро отрастет. Надо сказать спасибо связи с Баст. Мои… гм… особенности вроде когтей, которые я могу выпускать и втягивать, и улучшенного зрения быстро восстанавливаются в случае чего.
Данита выглянула из-за плеча Мари и уставилась на руку Антреса.
– Какой кошмар!
Он улыбнулся ей.
– Такой царапиной меня не испугать, – сказал он и зашипел, когда Мари ткнула рану пальцем.
– Внутри ничего нет и, кажется, ты ничего не сломал. Похоже, рана чистая – такое чувство, что кто-то просто вырвал у тебя коготь. – Мари внимательно посмотрела на него, заметив, что он не ответил на ее вопрос.
Антрес пожал плечами.
– Значит, повезло, что он так легко отвалился. Он заживет. Обещаю.
– Рану нужно промыть и заново перевязать. – Мари помолчала и спросила: – Антрес, это сделал отец Джон?
– Нет!
– Тогда почему тебя так долго не было? – спросила Данита.
– Я просто задержался в деревне. Я собирался немного поторговать, а к тому времени, как лодки переправились через плотину, рынок уже закрылся. – Антрес посмотрел на Мари. – Отец Джон этого не делал, но он был недоволен. Кажется, вы ему не понравились.
– Меня не впечатлили лидерские качества отца Джона, – сказала Мари.
Антрес хохотнул.
– Неплохо сказано.
– Он рассказал тебе, что произошло? – спросила Данита.
– Свою версию, довольно предсказуемую. Как я понял, у Голубки было видение, которое ему не понравилось.
Мари и Данита быстро пересказали ему события дня. Антрес с отвращением покачал головой.
– То есть он попросил ее о видении, а потом отмахнулся от него и оскорбил вас. Даже для отца Джона это довольно узколобо.
– Мы можем что-то сделать? Как-то предупредить Салишей, которые живут выше по течению? – спросила Мари.
– Есть только один способ, но тогда Салиши могут запретить мне или тем, кого я веду, ходить по реке.
Нежное лицо Даниты резко побледнело.
– Ты собираешься уйти, когда мы доберемся до равнин Всадников ветра?
– Нет, – твердо сказал Антрес. – Я больше не наемник-одиночка. Ты, Мари, Ник и все остальные признали меня. Я часть Стаи.
– Это точно, – сказал Ник, подходя к ним. – Рад видеть тебя на своем месте, дружище. – Тут он поморщился, заметив палец Антреса. – Зараза! Выглядит мерзко.
– Да, но быть дома – лучшее лекарство, – сказал Антрес. На слове «дом» он поймал взгляд Даниты, и девушка ослепительно улыбнулась, а Баст раскатисто заурчала.
– Так что это за разговоры об уходе? – спросил Ник.
– О нет. Я никуда не собираюсь. Я всего лишь имел в виду, что если нам по какой-то причине придется вернуться этим путем – в норы Землеступов или в Древесное Племя, – то мне, скорее всего, не позволят пройти.
– А, отец Джон. – Ник покачал головой. – Мне до сих пор сложно доверять Голубке, но даже я потрясен тем, с каким упрямством он отмахивается от ее видения.
– А если видение Голубки правдиво – а я верю, что это так, – Салиши умрут. Не хочу показаться бездушной – я просто повторяю то, что она видела. Поэтому, оскорбим мы Салишей или нет, это будет неважно, ведь, возможно, они больше не будут контролировать переправу, – сказала Мари.
– И никто не должен ходить по реке целый год, потому что здесь случится что-то дурное, – добавила Данита.
– Но если Всадники ветра нас не примут… – начал Антрес.
– Примут, – прервала его Мари. – Я почти уверена в этом, но я не хочу, чтобы уверенность ослепила меня, как отца Джона. Если Всадники ветра нам откажут, мы найдем другой дом, но в лес не вернемся.
– Назад пути нет, – кивнул Ник. – Но мир велик, и, если Всадники ветра нас не оценят, мы найдем другие земли.
– Но назад не вернемся, – кивнула Мари.
– Тогда вот как мы поступим, – сказал Антрес. – Отсюда до Потерянного озера примерно две недели пути. На подступах к озеру опасные пороги, потому что там меняется течение реки. Раньше там была огромная плотина. Салиши называют ее руины Дневной плотиной. Что-то случилось там в те времена, когда солнце уничтожило древний мир и земля вздрогнула и обрушила мосты и плотины. Течение Умбрии изменилось, и огромный кусок суши с городами древних оказался под водой. У озера расположены последние деревни Салишей. Если мы будем помалкивать о видении Голубки до самой Дневной плотины, отец Джон поверит, что он заставил нас замолчать.
– Но мы не будем молчать, – сказала Мари. – Мы соберем столько Салишей, мужчин и женщин, сколько сможем, и обо всем им расскажем.
– Мы предупредим их, когда разрешение на путешествие по реке нам уже не понадобится, – сказал Ник. – Хороший план.
– Могут ли Салиши напасть на нас, если мы заговорим? – спросила Мари.
– Да, поэтому придется тщательно выбрать момент. Нужно убедиться, что лодки прошли пороги и не зависят от них, – сказал Антрес.
– Но после этого мы их предупредим. Это важно. Даже если это будет означать бой, – сказала Данита.
– Я тоже так считаю, но мне нужно обсудить это с Зорой, – сказала Мари.
– У вас есть две недели, чтобы принять решение, – сказал Антрес и сменил тему, оживленно принюхиваясь. – У нас не осталось рагу Зоры? Отец Джон был не в настроении меня кормить.
– Я отложила тебе немного, – кивнула Данита. – Но сперва я промою и перевяжу тебе палец.
– Признаться, мне нравится, когда ты обо мне беспокоишься. – Он медленно протянул Даните руку. – Когда промоешь мою царапину, посидишь со мной, пока я ем?
– Конечно. – Данита взял его под руку, и они ушли, склонив друг к другу головы, а довольная рысь потрусила за ними.
– Эта котяра умеет сводить людей, – заметил Ник.
Мари подтолкнула его плечом.
– Ты горько пожалеешь, если Баст услышит, что ты назвал ее котярой.
Ник усмехнулся и обнял ее за плечи.
– Вот почему я сперва дождался, пока она уйдет. Слушай, может, возьмем сегодня вторую вахту? Или ты слишком устала?
– Нет, я прекрасно себя чувствую! Ночь полноценного сна творит чудеса.
– Отлично. Раз так, я хочу тебе кое-что показать. – Он предложил руку, и Мари приняла ее, с любопытством покосившись на него.
– Куда мы идем?
– Недалеко. Сейчас увидишь. – В сопровождении Лару и Ригеля он повел Мари по узкой тропе, которая вывела их на каменистый уступ над пляжем. Места на нем было ровно столько, чтобы разместить лежанку и маленький костер, который уютно трепетал под легким ветерком. Ригель и Лару улеглись у входа на площадку. Свернувшись рядом, почти одинаковые отец и сын дружно зевнули и начали устраиваться на ночь.
– О-о! Какой чудесный вид. Как ты нашел это место? – Мари устроилась на дорожных плащах, которыми Ник накрыл подстилку из сосновых веток и побегов папоротника.
– Это не я. Это Лару и Ригель постарались. – Прежде чем растянуться рядом с ней, Ник поднял деревянную кружку, аккуратно обернутую складкой плаща. – Хочешь весеннего медового вина?
– Еще бы! – Мари жадно схватила кружку и, сделав большой глоток, довольно вздохнула и вернула кружку Нику. – Как тебе удалось выпросить у Спенсер мед?