– Что ты имеешь в виду, девочка? – спросил отец Джоб.
– Пойдем. Мы покажем тебе по дороге из деревни, – сказала Зора, улыбаясь так, словно ей предстояло чудесное развлечение.
Продолжая хмуриться, жрец последовал за ними. Мари с Зорой быстро пересекли рыночную площадь и догнали Стаю. Тут они повернулись к отцу Джобу и заинтересованным женщинам, которые недоумевали, почему торговля так неожиданно прервалась.
Лили подвела к Мари Голубку. Ник занял место по другую руку. Зора встала рядом с ним, и к ней быстро присоединился О’Брайен. Уилкс, Клаудия, Шена, Джексом, Мэйсон, Роза и остальные выстроились полумесяцем вместе с собаками, спиной к лодкам и лицом к деревне.
– Это Голубка, – сказала Мари громко, чтобы слышали все присутствующие. – У нее нет глаз, но Богиня посылает ей видения. Она видела гибель Салишей.
Не обращая внимания на жреца, который требовал от нее замолчать и призывал к себе братьев, Мари сосредоточилась на салишских женщинах, которые испуганно смотрели на нее во все глаза.
– Но надежда еще есть. Голубка также увидела, что если вы покинете деревню на один полный год, то потом сможете вернуться и мирно жить на своей земле и дальше. Мы пытались предостеречь вас в первой из деревень, но отец Джон отказался нас слушать и рассказать о видении Голубки женщинам деревни. Если кто-то из вас пожелает уйти с нами, мы примем вас с радостью, а если вы хотите узнать больше о…
– Нас не напугать женскими и детскими истериками! – брызжа слюной, закричал на Мари отец Джоб, чье лицо пошло красными пятнами. Тут его взгляд выхватил из толпы Уилкса и Адиру, старших членов Стаи. Он уставился на Уилкса. – Ты! Неужели ты позволишь детям и женщинам собой командовать?
Уголки губ Уилкса дрогнули. Он скрестил руки на груди и окинул отца Джоба таким взглядом, словно видел его впервые. В напряженной тишине прозвучал его ответ:
– Я уважаю Мари и Зору. Они гораздо более мудрые лидеры, чем те, что остались в Древесном Племени – а ведь те все до одного были мужчинами. Кто ведет за собой лучше молодых? Они наше будущее. Если ты этого не видишь, возможно, твое время подошло к концу.
Жрец продолжал бессвязно кричать; Мари поймала взгляд Ника и кивнула. Как было условлено, Ник вышел вперед и обратился к жрецу – отчетливо и громко, чтобы слышали салишские женщины.
– Если ты не хочешь слушать Мари, может быть, ты прислушаешься к словам мужчины – такого же жреца, как и ты. Я Николас, сын Сола и Жрец Солнца нашей Стаи. Видение Голубки правдиво, и причина, по которой я верю ей, заключается не в истерике, а в логике. Голубка знает, что с нами она в безопасности. Мы пригласили ее в Стаю не потому, что она Видящая. Мы не знали о ее способностях, когда приняли ее. Мы взяли к себе беглянку, которая искала защиты. Голубке нет нужды лгать, чтобы заслужить наше уважение.
– Это означает лишь, что она может без опасений молоть чушь, – фыркнул отец Джоб.
– Это не так. – Голубка встала рядом с Ником и приняла предложенную им руку. Ее голос разносился по всему рынку. – Единственным условием, при котором Стая согласилась принять меня, было то, что я буду говорить только правду. Если я нарушу клятву, то потеряю свое место среди этих добрых людей, которые стали мне так близки. Уверяю вас: я бы не сказала ничего, что способно поставить под угрозу мое место в Стае.
– Слова женщины переменчивы, как ветер, – отмахнулся жрец.
– Тогда подумай вот о чем, – сказал Ник. – Что проку Голубке – да и любому из нас – уговаривать вас покинуть свои деревни? Ее слова здорово усложнили нам путь по вашим землям. Мы знаем, что вы уже не согласитесь помочь нам на обратном пути, если мы захотим вернуться в лес. Голубке куда проще было ничего не говорить – а Стае куда полезнее было убедить ее молчать. – Ник посмотрел на открытое, честное лицо Голубки, и на его собственном лице проступило внезапное осознание. – Причин не верить Голубке просто нет – кроме невежества, высокомерия и предубеждений. И я ей верю. – Ник поднял голову и окинул взглядом женщин, которые все еще стояли на площади. – Мари и Зора, наши великодушные Жрицы, предложили вам защиту. Это предложение остается в силе. Мы примем всех, кто захочет уйти и выжить.
– Наши женщины никуда не пойдут! Братья! Ко мне! – проревел отец Джоб.
Юноши в длинных подпоясанных туниках с шипастыми копьями в руках хлынули на рынок и выстроились рядом со жрецом, отсекая женщин от Стаи. Отец Джоб взмахнул рукой, и они наставили на Стаю копья.
Как один, члены Стаи схватились за оружие. Одни держали заряженные арбалеты. Другие начали раскручивать пращи, и воздух наполнился сердитым гудением пчелиного роя.
А потом вперед выступили псы и Баст; они низко рычали и угрожающе скалили зубы.
Ряды братьев дрогнули, их лица резко побледнели при виде мощи Стаи.
– Женщины! Те, кто хочет уйти, – отзовитесь! – крикнула Мари.
– Мы защитим вас! – вторила ей Зора.
Мари попыталась поймать взгляд хоть одной из салишских женщин и их служанок-Плоскоголовых, хотя большинство, похватав детей, уже покинуло рынок, едва Мари начала говорить. Видеть глаза женщин было особенно больно: на них читалось раздражение, недоверие или странная пустота – словно они и вовсе не умели думать самостоятельно.
Одна из женщин встала и с решительностью, которую подхватила сперва ее соседка, а потом и остальные женщины на рынке, повернулась к Мари и Стае спиной, отвергая их.
Мари с отвращением покачала головой и повернулась к отцу Джобу.
– Похоже, ваши женщины слишком долго позволяли другим думать за себя. Но если это изменится, – она снова повысила голос, продолжая смотреть мимо братьев на женщин, которые, не глядя на Стаю, покидали рынок, – если вам надоест, что вас опекают, как неразумных детей, идите с нами. Мы защитим вас, а вы познаете новую жизнь – жизнь, в которой…
– Уходите! Чтобы я вас больше не видел! – взревел отец Джоб.
– И не увидишь, – раздался нежный голос Голубки. С безмятежным лицом она объявляла жрецу смертный приговор. – Отец Джоб, скоро ты не увидишь больше ни одного живого лица – и тех, кто следует за тобой, ожидает та же судьба.
– Она мне угрожает! – взвизгнул жрец.
– Я не угрожаю. Я предупреждаю. Я бы посочувствовала тебе, не веди ты во тьму столько невинных.
– Слепая сука! – с ненавистью выплюнул отец Джоб.
– Все. Пойдемте, – сказала Мари, и Стая без лишних слов отступила к лодкам.
– Интересно, что случилось с этими женщинами? Почему они такие? – спросила Дженна, помогая столкнуть лодку на воду.
Ей ответила Адира:
– Они предпочли безопасность свободе. Я ошибалась, когда говорила, что это неплохая сделка.
Женщины Стаи мрачно закивали.
Спустя почти две недели практики спустить все лодки на воду не составило труда, и скоро они уже рассекали веслами неподвижную гладь озера, оставив за спиной возмущенных, обреченных на гибель Салишей.
Настоящее – Древесное племя
Ралина не думала, что сможет сомкнуть глаза, но, оказавшись после сырого шалаша с крышей из листьев папоротника в настоящем гнезде – пусть даже пропахшем дымом и горечью, – она быстро задремала и впервые за несколько недель проспала всю ночь. Она была потрясена, когда лениво проснулась поздним утром, лежа в обнимку с Медведем в тепле и безопасности высокой сосны. На несколько сонных мгновений Ралина вернулась во времена до болезни – до того, как Смерть уничтожил ее любимое Племя, – и открыла глаза с ощущением тепла и покоя.
В желудке заурчало, и настоящее вернулось. Потирая глаза, она с тяжелым вздохом села в постели; Медведь зашевелился, потянулся и приветственно ткнулся в нее носом.
Ралина обняла пса, с горечью отметив, как прощупываются ребра под его густым мехом. Бог и Жнецы разорили все садки с кроликами и пустили племенное поголовье на суп. Несколько дней назад Ралина и Медведь вместе решили, что пес не будет есть мясо больных животных. Сперва все выглядело так, будто на псов страшная зараза не действует, но через неделю такого питания начали заболевать и они – все, кроме тех, кого спутники уже успели изувечить ради Спасения.
Ралина знала, что никогда на это не пойдет.
Она питалась ягодами и похлебкой из грибов и зелени да клубней стрелолиста, которые ей изредка удавалось накопать. Она спрятала у Канала рыболовную леску с крючком и при любой возможности убегала к воде и ловила рыбу, которой кормила Медведя.
– Знаешь что? Давай-ка сходим к Каналу. Богу будет не до нас, когда обнаружится, что Дакс пропал, – да и вряд ли Ему захочется, чтобы я включила в Его историю эпизод с проводником, которого до того ужаснуло происходящее, что он нарушил клятву и сбежал под покровом ночи.
Медведь, оживленно виляя лохматым хвостом, последовал за ней к подъемнику, когда мимо их дерева вдруг пробежали Охотники, направляясь к дереву Бога.
– Они узнали, что он сбежал, – шепнула она Медведю, когда подъемник тронулся. Едва они с псом успели спуститься на землю, как к ним подскочил Железный Кулак.
– Сказительница! Господин вызывает тебя к себе! – рявкнул он ей и бросился бежать дальше.
Она посмотрела на Медведя и вздохнула.
– Тебе лучше остаться тут. Я вернусь, как только смогу, и мы вместе пойдем искать еду.
Кобель отреагировал мгновенно. Он прижался к ее ноге, и в ее сознании раздалось решительное «нет».
Ралина потрепала его по широкой голове.
– Знаю. Я и сама не хочу с тобой разлучаться. Ладно, пойдем со мной. Рано или поздно Он отпустит нас поесть.
Быстрым шагом они добрались до дерева Бога. В воздухе висело ощущение назревающей бури. Помощницы сновали туда-сюда: одни готовили пахнущее падалью мясо, другие просто заламывали руки, словно не зная, за что браться. Жнецы собрались под деревом и со звериными выражениями на лицах кружили вокруг. Ни Охотников, ни Воинов не было видно. Ралина привычно проигнорировала Помощниц и Жнецов – а они привычно расступились, давая ей дорогу.
Поднявшись наверх, Ралина низко поклонилась, а Медведь занял свое место в тени у нее за спиной.