Охотники и Воины Тадеуса, напротив, потеряли только одну небольшую лодку в начале пути. Тадеус был трусливым чудовищем, но в хитрости ему не было равных. После первой катастрофической переправы через руины он пристраивался за огромной лодкой Смерти всякий раз, когда на горизонте показывалось водное препятствие.
Жнецы тоже пережили переправу с малыми потерями и держались поближе к своему Богу.
Смерть отпустил Тадеуса, и тот, как рыба, хватал воздух ртом.
– А теперь спроси меня, почему мне не нужен рысий проводник, – спокойным, почти отеческим тоном сказал Смерть.
Для себя Ралина давно решила, что одной из самых пугающих вещей в Смерти была Его способность казаться сострадательным. Правда заключалась в том, что у Смерти начисто отсутствовало понятие о морали. Единственная причина Его показного сочувствия крылась в том, что оно доставляло Ему удовольствие или было выгодно.
– П-почему тебе не нужен проводник? – послушно просипел Тадеус.
– А! Как хорошо, что ты спрашиваешь, а не утверждаешь, – сказал Смерть, словно это не Он только что чуть не придушил Тадеуса. – Мне не нужен проводник, потому что он у меня уже есть.
Тадеус нахмурился и бросил взгляд за спину Смерти, где покачивался на воде флот молоков. Псобратья уже вытащили свои лодки на берег вслед за Жнецами, но молоки оставались на воде и не отрывали глаз от Смерти в ожидании команды.
Смерть проследил за взглядом Тадеуса, откинул огромную голову и расхохотался.
– Не молоки, хотя ты отчасти прав.
Смерти достаточно было всего один раз услышать, как Ралина называет ожившие трупы молоками, чтобы перенять это название. Ралина была удивлена. Она ожидала, что Он накажет ее – в конце концов, они были Его верной армией, – но Богу прозвище пришлось по нраву. Он рассмеялся и похвалил Ралину за изобретательность. С того самого дня они официально стали «молоками».
Смерть повернулся к своему Клинку.
– Железный Кулак, пока я призываю нашего проводника, вели молокам причалить. Пусть бросят лодки поближе к берегу, чтобы не промочить припасы во время разгрузки, а потом вернутся к лодкам и наделают дыр. Утопите их. А потом, когда Жнецы разгрузят припасы, – Смерть кивнул на судно Жнецов и вытащенные на берег лодки, в которых приплыли Тадеус и его Охотники и Воины, – подожгите лодки.
– Да, Господин. И твою лодку тоже?
Лодка Смерти, самая большая и роскошная из всех, стояла на песке в нескольких ярдах впереди остальных. Жнецы были заняты тем, что переносили гарем из Помощниц на берег и выгружали припасы, которые Он и Его армия похитили у Салишей после того, как поглотили их, подобно рою насекомых.
– И мою тоже. Все лодки! Включая эти. – Смерть указал на лодки, которые Ник и его люди аккуратно выставили на берегу, чтобы их могли использовать другие. – Никому не уйти от Смерти. И никто не заберет эти лодки, чтобы попытаться сбежать от меня.
– Да, Господин! – сказал Железный Кулак и кинулся к воде, выкрикивая распоряжения Смерти.
– Тадеус, я хочу, чтобы ты пошел со мной и стал свидетелем происходящего. – Смерть отыскал взгляд Ралины. – И ты тоже, маленькая Сказительница. Такое тебе пропустить нельзя. Впрочем, можешь взять с собой своего юного любовника. Я начинаю думать, что временами ты излишне впечатлительна. Возможно, тебе понадобится поддержка твоей игрушки. – Смерть отвернулся от них и зашагал к горной тропе.
Мысли роились в голове у Ралины, и она зашептала Дэниелу:
– Спрячь нашу лодку. Сделай вид, что тащишь ее к лодкам Ника, а сам укрой ее в кустах.
– Сделаю, что смогу, – кивнул старик.
Смерть оглянулся и сурово посмотрел на Тадеуса, который все еще сидел на земле, потирая горло.
– Поднимайся! Серьезных ран у тебя нет. Иногда я жалею, что с тобой нет твоего маленького пса – он был куда сильнее тебя. Пошли! Да поскорее, Сказительница. Мне не терпится начать последний этап нашего путешествия. – Смерть развернулся и направился прочь; Ралина кивнула Дэниелу и взяла за руку Ренарда. Сопровождаемые Медведем и Конгом, они торопливо нагнали Смерть, а отец ее любовника, на которого не обращали внимания ни Жнецы, ни Псобратья, потащил их маленькую лодку по песку.
Проходя мимо Тадеуса, Ралина заметила, как тот смотрит в спину Смерти. То была неприкрытая ненависть – и в Ралине робко шевельнулась надежда. Она знала, что Тадеус никогда не станет ее союзником, но, быть может, он послужит отвлекающим маневром, пока она придумывает, как одолеть Бога.
– Пошли! Да поживее! Я желаю начать путь через горы немедленно, – проревел им Смерть.
Тадеус кинулся вперед мимо Ралины и Ренарда, сознательно толкнув Воина плечом.
– С дороги, игрушка.
Ренард сдавил руку Ралины, а его огромный пес, Конг, ощетинился и угрожающе зарычал.
– Тс-с, Конг, – шепнул Ренард спутнику. – Не сегодня. Но, обещаю, когда-нибудь Тадеус получит свое.
– Сполна, – согласилась Ралина, сжимая руку Ренарда.
Ирония заключалась в том, что в честном бою у Тадеуса не было ни единого шанса против молодого и сильного Воина. Но Ралина, Ренард и Тадеус – особенно Тадеус – знали, что Смерть не простит нападения на своего ручного Охотника даже любовнику Ралины.
«Когда-нибудь я уничтожу Тадеуса, и Ренард станет этому свидетелем, – пообещала себе Ралина. Медведь поднял на нее глаза и согласно заскулил. – О да, мой храбрый Медведь. Ты тоже это увидишь».
Дорога поднималась все выше, пока они наконец не нагнали Смерть, круто повернув налево и выйдя к первой из долин, через которые проходил перевал, на дальнем конце которой дорога еще круче уходила в горы.
– Вот вы где! Тадеус, у тебя есть с собой нож? – спросил Смерть.
– Есть.
Смерть протянул руку, и Тадеус, вынув из ножен на поясе острый нож, передал его Богу.
– Смотри внимательно, Сказительница. Я хочу, чтобы из этой части моей истории ты сложила балладу. Я хочу, чтобы ее пели веками.
– Да, Господин, – машинально отозвалась Ралина, вздрогнув, как от удара. Много месяцев назад Сказительница поняла: Бог не осознает, что истинные герои не требуют баллад, сказаний и историй о себе. Истинные герои не прославляли себя – за них это делали другие.
Смерть повернулся к долине. Сложив ладони рупором, Он заревел. Такого зова Ралина от Него еще не слышала. В отличие от Его обычного свирепого рычания, этот рев был мягким и колебался в высоте, странным образом напоминая собачий лай. Он продолжал звать снова и снова, пока на краю долины Ралина не заметила движение.
– А вот и она! – сказал Смерть. Он снова сложил руки вокруг рта и спустился в долину.
Тадеус последовал за ним. Ралина и Ренард поднялись на холм, с которого кричал Смерть, и остановились, глядя в долину.
– Это олениха, – сказала Ралина.
Ренард кивнул.
– И она идет к Нему.
– Я знаю, что нельзя, но мне хочется закричать и спугнуть ее, – сказала Ралина скорее себе, чем ему.
– Прекрасно тебя понимаю. Каждую ночь мне хочется сбежать подальше от этого кошмарного путешествия.
– Тебе нужно попробовать, – сказала Ралина, хотя при одной мысли о том, чтобы лишиться утешающих объятий Ренарда и доброты его отца, помогавших вынести жестокость Смерти и Его слуг, ее замутило, а голова закружилась от отчаяния. – Если бы я могла убедить Медведя уйти с тобой, я бы отослала его прочь, подальше от опасности.
Ренард повернулся и посмотрел на нее.
– Я не оставлю тебя наедине со Смертью, как не оставил бы Медведь.
– Тебе нужно попробовать, – повторила Ралина. – Особенно сейчас, в горах. Вы с Конгом и отцом могли бы улизнуть в сумерках. Я вас прикрою – тогда у вас будет несколько часов форы. Я скажу Смерти, что мы поругались и ты мне наскучил. Возможно, Он и вовсе не станет никого за вами посылать. Вы с Дэниелом будете свободны. Вы сможете…
– Нет, – оборвал ее Ренард. – Мы тебя не оставим. Я тебя не оставлю.
– Нас ждет война, а я, возможно, так и не найду способа победить Смерть, – сказала Ралина с несчастным видом.
– Значит, я буду с тобой до конца. Но я верю в тебя. Ты ближе всех к Богу. Ты найдешь Его слабость и используешь ее, чтобы отправить Его туда, где Он спал веками.
Ралина шагнула в его крепкие объятия навстречу утешению.
– Сказительница! – закричал Бог.
Ралина мгновенно отстранилась.
– Подойди ближе, – позвал ее Смерть.
– Ненавижу все это. Как же я это ненавижу, – сказала Ралина, и они зашагали вниз по тропе к Смерти и Тадеусу.
– Думай об этом как о знании, и не больше, – сказал Ренард. – Чем больше ты узнаешь о Смерти, тем больше ты узнаешь о том, как Его победить. Какие бы новые ужасы Он ни показал тебе сегодня, сосредоточься не на самих ужасах, а на том, что они рассказывают тебе о Боге.
– Это просто знание, – твердо сказала Ралина.
– Это просто знание, – повторил Ренард, словно молитву.
Они нагнали Смерть и Тадеуса в середине долины; животное, которое призвал Бог, бесстрашно приблизилось к Нему. Это была олениха исключительной красоты. Ее тело покрывал густой серовато-бурый мех, который светлел у изящных раздвоенных копыт. Ее хвост и брюхо поражали белизной. Огромные карие глаза остекленело смотрели на Смерть, когда она вытянула черную морду, чтобы обнюхать Бога, словно Он наложил на нее какие-то чары.
– Какая ты красавица, – пробормотал Смерть, ласково поглаживая олений лоб. – Спасибо, что пришла на мой зов. Я не забуду твоей благородной жертвы. Когда я пробужу свою Богиню, мы возведем в твою честь святилище, и я велю, чтобы у твоих ног всегда горели свечи.
Олениха потерлась о Его руку головой. Он рассмеялся, как ребенок, и от этого звука Ралина задрожала, охваченная предчувствием чего-то страшного.
Ренард крепко сжал ее руку.
«Это просто знание… просто знание… просто знание…»
– Подойди ближе, малышка. Отдай себя своему Богу.
Не сводя со Смерти нежного доверчивого взгляда, олениха вытянула шею.
Одним движением – настолько быстрым, что Ралина не успела даже вздрогнуть, – Смерть полоснул олениху по шее от уха до уха. Она пошатнулась и упала на колени. Смерть опустился на колени рядом с ней и обнял ее за голову, и ее кровь окропила Его алыми брызгами. Он держал ее, пока свет в ее невидящих глазах не начал тускнеть, а когда жизнь покинула олениху, Бог Смерти наклонился и поцеловал ее в лоб.