Иногда обсессивно-компульсивное расстройство может восприниматься окружающими как достоинство. Например, женщина с навязчивой потребностью наводить чистоту и порядок может стать очень хорошей горничной в отеле, которую руководство будет буквально «носить на руках», чтобы она не перешла к конкурентам. А человек с навязчивой потребностью каяться в своих прегрешениях может пользоваться уважением в религиозной общине. Навязчивая потребность в пересчете может оказаться полезной для кладовщика (во всяком случае, до тех пор, пока он не начнет пересчитывать углы домов). Но своему обладателю обсессивно-компульсивное расстройство никогда ничего хорошего не приносит, ведь это не результат свободного выбора личности, а нечто навязанное, ненужное. Что с того, что это расстройство воспринимается как оберегающее и с этой точки зрения представляет для своего обладателя определенную ценность? Это же всего лишь иллюзия безопасности…
Людей с обсессивно-компульсивными расстройствами можно часто видеть в кино. Примером может служить хотя бы известный психиатр и маньяк-людоед Ганнибал Лектер из сериала «Ганнибал», у которого повсюду царит идеальный порядок. Но, пожалуй, самым ярким примером является детектив Одис Вефф из четвертого сезона «Фарго», который должен несколько раз постучать в дверь, прежде чем ее открыть, или же несколько раз расстегнуть и застегнуть молнию на брюках, прежде чем их снять. Коллекция фарфоровых кукол дома у Веффа выставлена идеально симметрично, а сам он то и дело бормочет стишок-считалку про маленьких индейцев. «Армейский врач сказал, что я много беспокоюсь, – рассказывает Вефф коллеге. – А как можно не беспокоиться на войне?».
Откуда что берется?
К возникновению навязчивых состояний могут приводить повышенные тревожность и мнительность, перфекционизм, побуждающий «делать все правильно», гипертрофированное стремление к контролю над собой и окружающей реальностью, дефицит внимания, черепно-мозговые травмы и инфекционные поражения головного мозга, эпилепсия и ряд других заболеваний. Генетическая предрасположенность тоже имеет значение, только надо понимать, что по наследству передаются не сами расстройства, а предрасположенность к ним.
Человек устает беспокоиться, он устает от стремления контролировать все-все-все и желания делать все самым наилучшим образом. В результате у него развивается навязчивое расстройство, которое многие ученые расценивают как защитно-компенсаторную реакцию головного мозга. Уставший мозг, который не может справиться с объемом возложенной на него работы, совершает попытку свести множество разных тревог и действий к одной или нескольким навязчивым мыслям, которые гораздо проще контролировать. Лучше так, чем полный разлад, верно?
Существует и другая теория, согласно которой навязчивые мысли замещают потребности и эмоции, подавленные в результате чрезмерного самоконтроля. Подавлять свои эмоции – все равно что пытаться утопить резиновый мяч. Мяч будет оставаться под водой лишь до тех пор, пока вы будете его удерживать. Примерно то же самое происходит с подавляемыми эмоциями. Правда, есть одна разница. Мяч вынырнет на поверхность точно таким же, каким и был, а вот подавленные эмоции могут вернуться в измененном виде. «Загнал поглубже сильное переживание? – строго спрашивает Сознание. – Получи взамен бесконечное количество мелких и однообразных переживаний!»
Обсессивно-компульсивные расстройства преимущественно появляются в возрасте от 10 до 30 лет. Пусковыми факторами чаще всего служат страхи причинения вреда себе или другим людям, страх утраты чего-то важного, страх заражения (загрязнения), чрезмерное стремление к порядку или к правильным поступкам, сексуальные образы, а также различные суеверия. Но в целом навязчивые мысли могут быть какими угодно, дело не в этом, а в том, что они носят навязчивый характер.
Интересный факт – до конца прошлого века считалось, что навязчивыми расстройствами преимущественно страдают обладатели высокого интеллекта. Так считал сам основоположник психоанализа Зигмунд Фрейд. Однако в последнее время это мнение было опровергнуто. Гении могут спать спокойно, шансов на получение этого невроза у них ровно столько, сколько же и у остальных людей.
Разумеется, пациенты с обсессивно-компульсивным расстройством дают оценку своим навязчивым мыслям, ведь ясность сознания у них сохраняется. В большинстве случаев эти попытки приводят к формированию ложных убеждений, которые подпитывают навязчивые состояния. Давайте познакомимся со схемами этих ложных убеждений.
Я НЕ ДОЛЖЕН ТАК ДУМАТЬ.
Я НЕ ДОЛЖЕН ЭТОГО ДЕЛАТЬ.
Я ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ ВСЕ ПРАВИЛЬНО.
Я ДОЛЖЕН ВСЕ КОНТРОЛИРОВАТЬ,
ПОТОМУ ЧТО Я НЕСУ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
ЗА ВСЕ, ЧТО СО МНОЙ ПРОИСХОДИТ.
При невротическом расстройстве навязчивым мыслям придается слишком важное значение. Именно потому человек старается отделаться от них посредством каких-то ритуальных действий. Как вы уже понимаете (раз дочитали до этого места), все попытки избавиться от навязчивых мыслей на фоне признания их значимости заведомо обречены на провал. Эти попытки можно сравнить с попыткой вытащить себя за волосы из ямы или болота. Знаете, почему мы можем вытащить таким образом другого человека, но не можем вытащить себя самого? Дело в том, что при попытке «самовытягивания» рука отталкивается от того же тела, которое она стремится вытянуть. Сила, с которой кисть тянет тело за волосы вверх, равна силе, давящей на тело вниз в области плечевого сустава. В результате тело остается на том же месте. То же самое происходит и при оценивании навязчивых мыслей – с одной стороны, человек признает их значимость, а с другой – пытается от них избавиться. Насколько сильно признает значимость, настолько же сильно пытается избавиться и получает закономерный нулевой результат. Впрочем, это в физике он нулевой, а в психологии – отрицательный, поскольку болезнь закрепляется и прогрессирует. Важным стимулом прогресса является тревога, вызванная неспособностью контролировать собственные мысли. Человеку кажется, что он постепенно сходит с ума… А как же иначе? Ведь он, с одной стороны, осознает абсурдность своих действий, а с другой стороны – регулярно их совершает.
Давайте ненадолго отвлечемся от нашего научного разговора для того, чтобы прочесть отрывок из повести известного советского писателя Леонида Васильевича Соловьева «Возмутитель спокойствия», в которой рассказывается о похождениях хитроумного Ходжи Насреддина.
Преамбула такова – бухарский эмир повелел Ходже Насреддину, который выдавал себя за багдадского мудреца Гуссейна Гуслия, исцелить «от горба, хромоты, бельма и прочих уродств» злого ростовщика Джафара. Ходжа Насреддин, ненавидевший Джафара и не имевший возможности творить чудеса, придумал отличный способ одурачить ростовщика и взвалить на него всю вину за неудавшееся исцеление.
– Дайте мне одеяло! – сказал он [Ходжа Насреддин] звучным голосом. – Джафар и все остальные, подойдите ко мне!
Он выстроил родственников кольцом, а ростовщика посадил в середине на землю. Потом он обратился к ним со следующими словами:
– Сейчас я накрою Джафара этим одеялом и прочту молитву. А все вы, и Джафар в том числе, должны, закрыв глаза, повторять эту молитву за мной. И когда я сниму одеяло, Джафар будет уже исцелен. Но я должен предупредить вас об одном необычайно важном условии, и если кто-нибудь нарушит это условие, то Джафар останется неисцеленным. Слушайте внимательно и запоминайте.
Родственники молчали, готовые слушать и запоминать.
– Когда вы будете повторять за мною слова молитвы, – раздельно и громко сказал Ходжа Насреддин, – ни один из вас, ни тем более сам Джафар, не должен думать об обезьяне! Если кто-нибудь из вас начнет думать о ней или, что еще хуже, представлять ее себе в своем воображении – с хвостом, красным задом, отвратительной мордой и желтыми клыками – тогда, конечно, никакого исцеления не будет и не может быть, ибо свершение благочестивого дела несовместимо с мыслями о столь гнусном существе, как обезьяна. Вы поняли меня?
– Поняли! – ответили родственники.
– Готовься, Джафар, закрой глаза! – торжественно сказал Ходжа Насреддин, накрывая ростовщика одеялом. – Теперь вы закройте глаза, – обратился он к родственникам. – И помните мое условие: не думать об обезьяне…
И вот на лице одного Ходжа Насреддин заметил тревогу и смущение; второй родственник начал кашлять, третий – путать слова, а четвертый – трясти головой, точно бы стараясь отогнать навязчивое видение. А через минуту и сам Джафар беспокойно заворочался под одеялом: обезьяна, отвратительная и невыразимо гнусная, с длинным хвостом и желтыми клыками, неотступно стояла перед его умственным взором и даже дразнилась, показывая ему попеременно то язык, то круглый красный зад…
Приказать не думать об обезьяне, это все равно что приказать думать о ней. Из Ходжи Насреддина, надо признать, мог бы выйти хороший психолог. Исцеление сорвалось, и виноватыми оказались сам ростовщик и его родственники, которые думали об обезьяне, несмотря на строгий запрет.
Сделайте простое упражнение для того, чтобы испытать бессилие подобных запретов на собственном примере.
Возьмите чистый лист бумаги и разделите его на две части вертикальной чертой.
В течение трех минут думайте об обезьяне (какой угодно, хоть о мартышке, хоть о горилле, это неважно). Всякий раз, как ваши мысли отвлекутся от обезьяны, делайте пометку в левой части бумажного листа.
Затем в течение трех минут старайтесь не думать об обезьяне. Всякий раз, когда вы о ней подумаете, делайте пометку в правой части бумажного листа.
На правой стороне листа оказалось гораздо больше пометок, чем на левой, верно? Ваша попытка самоконтроля оказалась неуспешной, но не спешите расстраиваться, провал был закономерным. Таково уж свойство нашего мышления, и ничего с этим поделать нельзя. Чем усерднее стараетесь вы не думать о чем-то, тем чаще вы о нем думаете. Можно заставить себя не делать что-то, но невозможно заставить себя не думать о чем-то. Те глубины сознания, в которых возникают мысли (и не только навязчивые), недоступны нашему контролю.