— A-а, ну с этим я, возможно, ещё и справлюсь.
— Не понял? — вопросительно изогнул седую бровь комиссар.
— Будет исполнено, шеф, — громко отрапортовал вытянувшийся Флевретти.
— Ну вот, это совсем другое дело. А вы, Брадзинский, будете стоять у входа, проверяя со специальным фонариком руки всех, кто выходит.
— Есть!
— Да, и возьмите с собой Чунгачмунка. Боюсь, что наша «миллионерша» может оказать нехилое сопротивление. А парню надо себя реабилитировать за вчерашнее.
— Можно один вопрос, шеф? — поднял руку Флевретти.
— Если вы по поводу денег, то однозначно — нет.
— Я не столь меркантилен, — гордо выпрямился капрал, переходя на непривычную для него аристократическую речь. — Более того, честь офицера не позволяет мне брать столь значительные подарки от незнакомой дамы.
— Тогда чего вам надо?
— Ну я подумал о премии или небольшом повышении в чине.
— Флевретти, — устало вздохнул шеф, захлопывая новенькую папку и выводя на ней два слова «Дамский пикап». — Вы прекрасно знаете, что с вашим образованием, вернее, с его отсутствием ничего выше капрала вам не светит. А на премию у нас элементарно нет фондов. Мэрия и без того урезает все наши внеплановые расходы. Но если операция пройдёт успешно, обещаю вам пончик за свой счёт и два выходных.
— Три выходных!
— Не зарывайтесь. Два. И один капучино.
— По рукам, — счастливо кивнул капрал, окидывая меня победоносным взглядом.
Как именно шеф «разносил» Чмунка, я не знаю, ни мне, ни Флевретти присутствовать при этом не удалось. Но буквально через десять минут разговора вождь вылетел из его кабинета красный как краснокожий (простите за тавтологию). Судя по его пылающим щекам, ему никогда в жизни не было так стыдно.
Пару часов спустя, подготовленные, снаряжённые и настроенные на подвиги, мы выдвинулись в школу особо бездарных детей. Именно там, в актовом зале, должна была проходить заключительная лекция заезжего пикапщика.
Когда мы пришли на место, актовый зал с обтянутыми бордовым бархатом креслами был уже полностью набит. Вообще-то в первый раз обстановочка была гораздо скромнее, наверняка кто-то из богатых поклонниц подсуетился, из тех, кому вчера показалось неудобным сидеть на старых матах. Флевретти протолкнулся внутрь, а мы с Чмунком заняли выжидательные позиции у входа. После разговора у шефа вождь не решился взять с собой свой скальпировальный нож и томагавк, ограничившись лишь кожаным лассо и трубкой мира, в которую он для тяжести запихал свинцовое рыболовное грузило.
Сквозь неплотно прикрытые двери до нас доносился чуть визгливый голосок вещающего профессора:
— …Весьма удобно снимать мужчину, когда он пьяным выползает из бара. Для этой цели у вас всегда должен находиться в сумочке двойной кружевной чулок с песком. Один тяжёлый удар по затылку, и зовите такси. Наутро мужчина даже не вспомнит, как его зовут, и вам будет легко навязать ему свою версию вашей давней совместной жизни. Ну а там уж главное — не спускать с него глаз, и пусть привыкает…
А вот это, кстати, факт. Преподаватель криминологии в академии, старый чёрт, уволенный из министерства за рукоприкладство, как-то раз перед экзаменами исчез на неделю. Только спустя два месяца розыскной отдел отыскал его за полторы тысячи километров от Парижска в маленькой крестьянской семье под охраной жены и двадцати двух детей. Бедняга был убежден, что он фермер в третьем поколении, и никак не понимал, почему ему так непривычно доить козу. Кстати, чтобы вернуть преподавателя, понадобилось вызывать крутых копов и два вертолёта, так как у хитрой чертовки был не только чулок с песком, но и ручной пулемёт. Наш спецназ тогда многих недосчитался…
— …Очень хороший способ снять мужчину на ночь, — продолжалось вещание из аудитории, — это встретить избранный объект на кладбище. Заранее убедиться, что он в очках, а значит, интеллигент, и только после этого мягко брать за жабры. Заливаясь слезами, объяснить, что вы безутешная вдова, но всё ещё девственница и потому намерены совершить самоубийство, если этот благородный незнакомец сию минуту не спасёт вас прямо на могильной плите! Редко кто может отказать в такой простенькой ситуации…
Вот тут ничего не могу сказать. Наверное, действительно есть интеллигенты, не удивляющиеся возможности встретить на кладбище вдову-девственницу и охотно готовые хоть до её смерти исполнять любое сексуальное желание дамы. Лично я таких психов не встречал. Но в академии нас учили, что от интеллигентов можно всякого ожидать. Так что допустим…
— …Ну и конечно самый надёжный способ — позвонить соседу в квартиру, попросить дрель и, как только он отвернётся, сыпануть ему в стакан клофелин. После чего тут же вызвать «скорую помощь», через свою знакомую медсестру поселить его в отдельную палату, тщательно загипсовать руки, ноги, голову и, подвесив всё это на ремнях-растяжках с гирями, бесстыдно проделать на нём всё, что вам подскажет ваша извращённая фантазия!
Из зала доносился дружный вздох восхищения. Видимо, идея пришлась по вкусу большинству. А я-то ещё удивлялся, что у нас по статистике заявления об изнасиловании мужчины подают в шесть раз чаще, чем женщины. Уже за одни такие провокационные советы сатира-пикапщика стоило бы на год-другой изолировать от общества. Но, увы, его явно прикрывала чья-то мохнатая лапа…
— Болтливый Койот закончил говорить, — потеребил меня за рукав вождь. — Сейчас все шумные скво выйдут на свободу. Скольких из них мы должны доставить в отделение?
— Скорее всего одну, — собрался я. — Будь внимателен, выпускаем всех, но проверяем каждую. И светим этими фонариками на руки.
Я протянул рядовому Чунгачмунку простенький карманный прибор для определения ультрафиолетового излучения.
— Как только заметишь, что у кого-то пальцы вспыхнули синим, останавливай, представляйся и вежливо попроси пройти с тобой в отделение.
— Хук! А если не пойдёт?
— Заламывай руки за спину, зачитывай права и всё равно тащи в отделение.
— Хук, хук, хук!
Всё получилось так легко, как мы и не надеялись. Должен признать, что идея шефа была гениальна в своей простоте, и план захвата прошёл как по маслу.
Одной из первых выпорхнула Эльвира, одарила меня уничижительным взглядом и, гордо вздёрнув носик, прошла мимо. За ней выходили три крайне подозрительные чертовки, старые, горбатые и очень богато одетые, все в золоте и алмазах, наверное, так я и представлял себе экстравагантных миллионерш. Но все мечты Флевретти рухнули, ни у одной старухи пальцы не отреагировали синим. Потом плотным косяком пошёл средний класс. Увы, и там тоже никто не засветился. Поток слушательниц уже почти иссяк, когда Чмунк вдруг резко крикнул:
— Синие пальцы!
Я тут же положил руку на крыло пытавшейся протиснуться мимо меня здоровенной молодой горгулии в простом платье и без браслета регистрации на крыле.
— Мадемуазель, прошу прощения, я задержу вас буквально на секунду. Будьте так добры, покажите ваши руки.
— Разумеется, офицер, — широко улыбнулась та и с размаху врезала мне кулаком в челюсть… Я отлетел, ударившись головой о стену, а храбрый Чмунк уже без извинений ответил мерзавке по лбу своей трубкой мира.
Благодаря свинцовому грузилу удар получился тяжёлым. Но общеизвестно, что головы у горгулий тоже твердокаменные. Чуть пошатнувшись и хрипло засмеявшись, подозреваемая попыталась взмыть под потолок, меткий бросок лассо захлестнул её шею, заставив «птичку» брякнуться на пол. Тут уже пришёл в себя и я, на пару с индейцем крепко скрутив подозреваемую.
— Вам придётся пройти с нами в отделение, — сквозь зубы прорычал я. — Как минимум схлопочете срок за нападение на офицера полиции и сопротивление при аресте.
— А что тут происходит? — За нашими спинами показался счастливый Флевретти. Его карманы вновь выразительно оттопыривались. Нет, что ни говори, а у старины Жерара всё ещё есть чему поучиться, правда?
Уже выводя задержанную преступницу, я зачем-то обернулся и случайно встретился взглядом с Фигувамнакисом. Сатир смотрел на меня с такой откровенной злобой, что я пожалел об отсутствии табельного оружия. Эти козлоногие недомерки только кажутся слабыми и хрупкими, а на деле очень быстро движутся и бодаются так, что будь здоров. В быту это особенно опасно, когда они молодыми сбиваются в уличные банды и терроризируют целые окраины, вытаптывая поля и строя рожи прохожим. Если вы видели, то поймёте.
Уже в отделении, в комнате для допросов, шеф решил лично побеседовать с задержанной горгулией. Я послушно исполнял роль секретаря, тщательно записывая все вопросы и ответы, попутно набираясь опыта и откровенно восхищаясь, как профессионально старый комиссар развёл эту махровую уголовницу.
— Зачем вы подкладывали деньги в карман нашего сотрудника?
— Я ничего никому не подкладывала.
— Увы, милочка, против этого говорят ваши синие руки. Мы нанесли на его карманы специальный порошок из пульверизатора, и вы с ним засветились.
— Значит, это вышло случайно. Там была такая давка.
— Но, к сожалению, думаю, окажется, что отпечатки ваших чистых пальчиков есть не только на карманах, но и на самих банкнотах.
— И что, меня засадят в тюрьму, если мне так понравился ваш сотрудник, что я решила слегка поддержать его материально?!
— Какая тюрьма, что вы говорите? — широко улыбнулся шеф, разводя руками. — Нет-нет, сейчас мы просто подпишем протокол допроса, и вы свободны.
— Свободна? — не поверила упёртая горгулия.
— Разумеется! А чтобы ни у кого не оставалось сомнений, почему мы отпустили такую миловидную даму, пожелавшую снабжать деньгами, а может быть, и информацией сотрудника полиции, мы дадим об этом статью на первой полосе завтрашнего «Городского сплетника». Кстати, и самому капралу в той же статье объявим отдельную благодарность за профессионально выполненное задание. Пусть город знает своих героев.
— Сволочи! — едва не плюясь пеной, взвыла горгулия. — Меня же свои после этого грохнут!