то что будет завтра, как она выживет в «мужском мире» без его поддержки и не будучи хорошим профессионалом? Ведь в любой момент ее любимый может сесть в поезд и уехать из городка. Заметно, что она бравирует, стараясь не показывать, насколько ей важно внимание полицейского. Поневоле склоняешься к мнению, что Эльвире необходимы уроки дамского пикапа от Зака Фигувамнакиса («вы должны брать черта за рога, вампира за горло и сатира за хвост, если он попытается сбежать, поставить ему подножку, в крайнем случае стрелять в спину»), при помощи которых она наконец заставит Брадзинского перейти к более активным действиям. Впрочем, как показала практика, даже это на Ирджи не действует, приводя к обратному результату. Конечно, он черт, а не человек, и ждать от него человеческого поведения не стоит, но, кажется, даже с точки зрения «нечистого общества» он не стремится изменить ситуацию к лучшему.
Вернемся к внутреннему миру главного героя и посмотрим — что же его все-таки держит в Мокрых Псах и дает возможность жить, если не любовь? Работа, работа и еще раз работа! Ну и конечно коллеги как средство решения профессиональных задач.
По мере того как главный герой обустраивается на новом месте, меняется его восприятие окружающего. Все меньше мрачных размышлений, все больше описаний красот или достоинств городка (он уже не называет Мокрые Псы деревушкой). Да и сослуживцы Брадзинского становятся более объемными, приобретая новые черты характера, которые поначалу сержант не разглядел. Особенно это заметно на примере Жерара Базиликуса — шефа полиции. Его честность и беззаветное служение закону (несмотря на стремление скрыть отдельные преступления, чтобы не портить статистику) отмечены еще в первой книге при расследовании дела о маньяке святой воды. Во втором романе он несколько раз оказывается главным действующим лицом при раскрытии преступлений, отодвигая на второй план Брадзинского. Сложно сказать, в каких целях Базиликус это делает, — здесь есть и легкая форма самолюбия, когда «старик» старается показать «молодому», как надо работать, и попытка научить подчиненного не лезть «поперек батьки в пекло», и естественное желание подстраховаться. Надо признать, что перевод на второй план и какая-то доля унижения, которые приходится пережить главному герою от шефа, — в интересах самого Брадзинского, который своим ревностным отношением к делу уже однажды испортил себе жизнь.
Старый полицейский по-родственному любит своих сотрудников, как это умеют делать только сельские участковые или руководители полицейских отделений крошечных городков. Он искренне печется о них, защищая от преступных намерений горожан или от них самих, если они строевым шагом нарываются на неприятности. И такое отношение Базиликус демонстрирует не только в отношении Ирджи Брадзинского. Стоит вспомнить историю с Чистенькой Вдовушкой, когда шеф сразу же встал на защиту рядового Чунгачмунка, или его попытку утешить капрала Флевретти, которого бросили сразу две любовницы, чтобы понять, что для «старины» Жерара все его сотрудники — сыновья. Неспроста же Чунгачмунк называет шефа Большой Отец. Это не просто почтительное обращение к старшему, как это принято в среде индейцев, но и знак уважения к шефу полиции как личности.
Привычка Чмунка давать всем свои («индейские») имена может выглядеть странной, если не вдумываться в смысл прозвищ, которыми он наделяет сослуживцев. Индеец не только хороший следопыт и экономист, но и превосходный психолог, поэтому все имена у него — говорящие. Жерар Базиликус для всех является «стариной» Жераром, что подчеркивает его родственные чувства к горожанам (он — патриот Мокрых Псов), и потому он — Большой Отец. Брадзинский — служака, для которого чисто «человеческие» чувства отходят на второй план, поэтому для индейца он всего-навсего брат Блестящая Бляха. Дальше пуговиц мундира никому, похоже, даже Эльвире, не удавалось проникнуть — сержант скрытен по натуре и проявляет только «уставные» чувства, старательно пряча все, что не касается дела, за формальные слова или дежурную улыбку. Как говорится, он отключает чувства, выходя на патрулирование. Это — признак хорошего профессионала. Еще меньше повезло с именем капралу Флевретти, которого Чунгачмунк окрестил Скользким Братом. Ирджи вынужден согласиться, что прозвище меткое и справедливое. Достаточно вспомнить, что Флевретти по просьбе Брадзинского «роет материалы» на самого шефа, чтобы понять, что для этого черта с вампирскими корнями характерна постоянная игра на два фронта. А что уж говорить об увлечениях капрала, таких, как просмотр Женских Мертвых Журналов (что запрещено законом) и куча любовниц (при этом капрал не чувствует неловкости ни перед одной из них)?
Чунгачмунк, таким образом, становится тем «наблюдателем» со стороны, который дает возможность оценить каждого участника действий по достоинству, подправляя для читателя восприятие — делая их отличными от мнения и наблюдений главного героя. Ведь как показывают события книги, даже самый честный полицейский-профессионал может обманываться в подозреваемых, попадая в ловушку или недостаточно внимательно относясь к проходным персонажам, недоглядывая ценных свидетелей.
Сам индеец во второй книге выглядит иначе, чем в начале цикла. Его поведение уже не кажется забавным в Мокрых Псах. Можно сказать, что он заслужил уважение горожан, устроив драку в трактире, защищаясь от женщин, стремящихся отработать на нем только что приобретенные навыки пикапа. Иное дело в естественных для него условиях Поркса. Здесь он находится под давлением обстоятельств и традиций своего племени. Кстати, само племя авторами описывается с изрядной долей юмора и теплоты. Индейцы, превращающиеся при встрече с вампирами в черепашек, которыми играют в футбол, отдаленно напоминают второй фильм сериала «Полицейская академия». И именно им, вождям индейского племени теловаров («вождь» — это распространенное обозначение едва ли не каждого индейца племени), удается при помощи приезжего полицейского и вампира Льюи остановить беспорядки в Порксе и разоблачить «оборотней в погонах». Улыбку вызывают образы собратьев Чунгачмунка, закончивших Гавгард, владеющих самой современной техникой, разъезжающих по городу в джипах или на велосипедах, но при этом живущих в вигвамах, снимающих скальпы с вампиров и курящих трубку мира, рассуждающих о грани между традицией и фанатизмом…
В детективной линии романов Андрея Белянина и Галины Черной, как всегда, много юмора. Но, как я уже говорила выше, юмор этот, как и сами истории, носит «английский» характер — слегка суховатый, интеллектуальный, доступный не каждому (хотя бы по той причине, что читатель, не знакомый с фильмами или книгами, которые пародируют авторы, может не разглядеть, где именно «надо улыбаться»). Впрочем, есть и общедоступный юмор: например, комизм ситуации, когда все гости замка Боберского по очереди душат одну развратную особу, а убийц на поверку не оказывается, поскольку «мадемуазель» умерла, подавившись конфетой, будет понятен каждому. То же самое можно сказать про «расцеловывание» короля Артюра незадачливым альтернативным историком, страдающим манией захвата Парижска и реванша бриттов. На мой взгляд, в книге присутствует несколько видов юмора, есть сатира на современное общество, что не может не привлекать к ней интерес читателей. Впрочем, каждый сам определится с тем, что ему интересно в новом романе.
Концовка второй книги цикла необычна для Андрея Белянина и Галины Черной. Впервые авторы не дают зацепки для следующей книги. История о «наследстве с душком» заканчивается вполне мирно, и никто не врывается с докладом о новом преступлении. Герои собираются своей компанией, отмечающей успешное избавление шефа от проблем.
Читателю остается только надеяться, что будет продолжение — крохотный городок Мокрые Псы переполнен преступным элементом, и у бравого сержанта Брадзинского, его соратников — комиссара Базиликуса, капрала Флевретти и рядового Чунгачмунка дел невпроворот. И, естественно, хочется видеть развитие отношений Ирджи и Эльвиры, ведь журналистка сделала еще один шаг навстречу милому, объявив о желании переквалифицироваться в репортера криминальной хроники. А значит, у героев все еще впереди!