«Постой-постой, то есть ты хочешь сказать, что избавилась от меня, чтобы защитить⁈»
«С-сынок, тебя поразил какой-то опасный неизлечимый недуг! У меня не было выбора!»
«Я более нелепого оправдания в жизни не слышал!» — крикнул Кён, сокрушаясь словам матери, причём не столько он, сколько бывший владелец тела.
Диану тоже переполняли сомнения. Более странного оправдания, чем какое-то проклятие и болезнь, сложно придумать. Это звучит как нелепая попытка обелить себя, якобы мать таким образом старалась защитить сына — слишком натянуто!
Падма крепко сжала запястье, отведя взгляд. Её оправдание звучит нелепо, но другого она дать не могла, иначе этим окончательно испортит и без того ужасное мнение сына о ней.
Кён со злорадством продолжил напирать: «Забавно слышать, как ты пыталась уберечь меня от проклятия, но в итоге я попал в нищую семью, едва сводящую концы с концами, надо мной издевались сверстники, а затем мне „повезло“ попасть под колёса кареты с принцессой, за что меня вместе с родителями упекли в шахты без возможности освобождения. Лидия и Остап погибли, а я, хилый и тощий мальчик, был обречён умереть от истощения, ведь не мог даже накопить себе на пропитание!»
«О боже…» — Падма прикрыла рот ладонью, заплакав. Она не знала, кому отдали её ребёнка на усыновление, лишь надеялась, что жизнь у него сложится лучшим образом, а теперь выясняется, что она была у него кошмарной. Можно сказать, она выбросила его на помойку! У мальчика есть более чем весомый повод ненавидеть родных родителей.
У Дианы также заблестели глаза от слёз. Как же трагично сложилась жизнь у мальчика.
Где-то в глубине души Кён испытывал чувство удовлетворения, причиняя этой мадам душевную боль, которую она, несомненно, заслужила. Пусть даже она говорила правду про проклятие, парень сомневался, что причина её отказа от ребёнка кроется только в этом, но и на бесчувственную мать она не похожа. Может, он чего-то не знает?
У Кёна имелись кое-какие подозрения. Он, конечно, мог ошибаться, ведь наследственность в этом мире работает несколько иначе, нежели в его мире, но почему бы не попробовать?
Кён ловко сменил тему: «Знаешь, у моей мамы тоже были голубые глаза, как у тебя.»
«Жаль, что моё сердце не такое же доброе, как у неё…» — вытирая слёзы, сказала Падма.
«У Фалько тоже голубые глаза.» — продолжил Кён. — «Ты знала, что если у родителей голубые глаза, то вероятность рождения ребёнка с карими, как у меня, равно нулю?»
Сердце Падмы пропустило удар, и она потрясённо посмотрела на сына.
Кён, уловив зацепку, ухватился за неё обеими руками, ударившись в наглую и бесцеремонную ложь: «Вот почему я давно отбросил мысль, что ты моя мама. Сейчас же ты утверждаешь обратное, причём так убедительно! Неужели твоё желание заручиться поддержкой и доверием легендарного алхимика столь велико?»
«Нет! Я бы не стала!» — ужаснулась Падма, видя презрение во взгляде сына. — «Я не такая женщина! Я бы не посмела опуститься до такого!»
«Тогда в чём дело?» — спросил Кён с таким видом, будто даёт ей последний шанс.
Падма заколебалась. Она так не хотела открывать эту правду, но что ей остается? Её поставили перед выбором, где в худшем случае она превратится в меркантильную суку!
Вздохнув, Падма вынула из кольца визуальную формацию и показала запись, где мужчина с улыбкой на лице гладит её живот, очевидно, ожидая рождение детей.
«Твой настоящий отец — Магнус.» — прикрыв глаза, произнесла Падма.
Узнав императора Магнуса на записи, у Дианы перехватило дыхание. Выходит, что мальчик, ещё недавно бывший рабом на шахтах, на самом деле принц Вальдеров⁈ Его родители: сам император и дочь патриарха Торресов⁈ Да у него же идеальная родословная! Пусть даже Падма не была его женой, это не отменяет её происхождения.
У Кёна из рук выпала чашка с чаем. Столь неожиданная правда поразила его, но ещё больше изумился бывший владелец тела. Он всегда воспринимал себя нищим, недостойным даже чистить ботинки дворянам, а теперь выясняется, что он принц Вальдеров! Его лишили этой светлой, многообещающей жизни из-за проклятия — из-за Валькирии. Выбросили на свалку общества, как вонючий мусор, собственные родители…
«Как видишь, ты действительно мой сын, а Валькирия — твоя сестра-близнец.»
«Пиздец…» — сокрушался Кён, хлопнув себя по лбу. Выходит, он «украл» девушку и побил, смешав с грязью, своего родного брата… Поделом ублюдку! Но принять то, что ненавистный ему император — родной отец, ещё сложнее.
Падма разумно предположила, что реакция сына обусловлена Валькирией, поэтому поспешила утешить его: «Ты не виноват… Ты не знал, что она твоя родная сестра…»
Диана сочувственно погладила сына по плечу.
«Как этот ублюдок… Почему именно Магнус? Мне нужны подробности!» — потребовал Кён.
Под таким напором Падма выложила всё, что знала. Уже нет смысла что-либо скрывать.
Как вскоре выяснил Кён, у матери появилась интрижка с императором на её Дне Рождения. Она бы с радостью узаконила их отношения, но на тот момент у Магнуса было две жены, а становиться третьей для неё, дочери патриарха Торресов, неприемлемо. Поэтому им пришлось хранились свои отношения в секрете, как вдруг она забеременела…
Дабы не превратиться в падшую женщину в глазах общества и не нанести сокрушительный удар по репутации Торресов, Падме пришлось срочно выйти за кого-то замуж. Этим человеком оказался друг детства, давно питающий к ней безответные чувства, он же Фалько. К тому же пришлось сделать вид, что она родила позже, дабы все подумали о том, что она забеременела на брачной ночи, а не до того, как вышла за муж.
Гарольд сразу догадался, что их брак фальшивый, и вскоре выяснил, что настоящим отцом является император. Старику тяжело далось принять правду, но в итоге он признал, что решение дочери с фальшивым мужем — единственный выход из данной ситуации.
«Во время беременности удалось выяснить, что мальчик, то есть ты, никогда не установит связь с душой. Магнус, узнав об этом, оказался категоричен. Для него было неприемлемо иметь бездарного ребёнка, поэтому он потребовал избавиться от тебя…»
«И из-за его слов ты избавилась от меня⁈»
«Н-нет! Я и Гарольд были категорически против, но, как я уже говорила, тебя поразил неизлечимый недуг… Чем чаще мы с тобой контактировали, тем регулярнее случались приступы. Опытным путём мы выяснили, что лишь полная изоляция, обрыв всех связей с нами сохранит тебе жизнь. Я не знаю, почему ты родился с этим проклятием, прошу, поверь мне!» — со слезами взмолилась Падма.
Кён стиснул зубы от бессильной ярости, исходящей скорее из глубин души. Кто-то или что-то будто бы прогоняло его из семьи. Словно некий божий замысел! Вот только при первом сканировании организма Синергией Лавр не обнаружил каких-либо неизлечимых болячек. Возможно ли, что всё куда проще: Магнус как-то травил его? Учитывая его позицию насчет бездарного ребёнка, это может оказаться правдой!
{Уёбок, если моя болячка — это твоих рук дело, тебе пизда!} — мысленно пообещал Кён. Примерно такие же чувства испытывал бывший владелец тела по отношению к Магнусу.
После открытия правды о своём отце Кён хоть и не простил Падму, но хотя бы изменил о ней своё мнение в лучшую сторону. По крайней мере, слова женщины про неизлечимую болезнь теперь не казались полным бредом. Виновником действительно может оказаться Магнус. Да и нет ни единого признака лжи на её лице.
Вдруг в помещение вошёл Фалько. Увидев разбитое состояние жены, он впал в ступор.
«А вот и рогатый ждун собственной персоной.» — буркнул Кён.
«К-как ты посмел обидеть мою жену⁈» — спросил Фалько, стиснув кулаки. Он впервые с тех самых пор видел любимую настолько убитой горем, что привело его в дикую ярость. Никто не смеет обижать его жену, тем более какой-то дерзкий пацан!
«Вообще-то это она меня обидела.» — возразил Кён, строя из себя жертву.
«Кому ты лапшу на уши вешаешь, недоносок⁈» — Фалько рванул вперёд.
«Не смей нападать на моего сына!» — приказала Падма, остановив мужчину ладонью.
«СЫНА⁈» — глаза Фалько, казалось, чуть не вылезли из орбит.
Пока Падма объясняла фальшивому мужу, что к чему, Кён задумчиво потёр подбородок. Отношения этой парочки даже близко не похожи на те, какие должны быть между мужем и женой. Женщина явно доминирует над ним и относится не как к мужчине, а скорее как к слишком заносчивому и приставучему другу.
Учитывая то, что отношения родителей всегда проецируются на детей, становится понятно, в кого пошла дочь. Теперь ясно, почему Валькирия с такой лёгкостью приняла свою роль хозяйки с питомцем, а затем и её инверсию. Без предпосылок ко всему этому аморальному поведению обойтись не могло. Любая другая благородная леди с правильным воспитанием вряд ли опустилась бы до такого, и уж тем более она бы приняла смерть от жажды, нежели её утоление мочой, как это сделала Торрес.
Минутой позже Фалько покинул помещение, лишь бросив странный взгляд на Кёна.
Падма извинилась за мужа и спросила, не мучала ли Кёна болезнь, затем поинтересовалась его детством, как он проводил время, чем увлекался, как попал в шахты, как выбрался оттуда, как стал членом семьи Стоунов…
Самый загадочный этап своей жизни Кён объяснял перерождением, дескать ему дали второй шанс. Вот откуда у него столь невероятный талант и навыки.
«Ты прошёл через множество трудностей и невзгод из-за своих непутёвых родителей. Я не заслуживаю твоего прощения, но надеюсь, что ты ценишь свою жизнь, рад, что она у тебя есть, а большего мне и не нужно. Скажи, могу ли я как-то её улучшить?»
Кён восхищался умению Падмы находить нужные слова. Прощать её он, конечно, не собирался, пока не узнает, что за болезнь у него такая была, действительно ли всё дело в проклятии или здесь причастен Магнус, а может, и вовсе не было никакой болезни.
«Сперва расскажи Гарольду правду, а то он меня убить готов.»
«Я расскажу, но сомневаюсь, что он поверит мне…»