Мощный яд подобно кислоте выжигал всю энергию крови, без которой жизнь была невозможна. Он уже достиг сердца, замедляя его удары до полной остановки.
Сознание Кёна угасало, погружаясь в вечную тьму, где не было места даже боли. Но сквозь этот мрак он всё же услышал тревожные голоса Трианы, Евы и Геры, ощутил холодную руку Ланатель, крепко держащую его запястье, словно не желая отпускать его в иной мир.
Из последних сил Кён взял Еву и Геру за нежные ладони, а Триану за пушистый пальчик, и с трудом выдавил из себя последние слова: «Я буквально… Не могу… Умереть… Я буду… Жить… Потому что я…»
«Останусь в ваших сердцах» — эти слова словно напрашивались, но так и не были сказаны. Жизнь покинула тело. Кён обмяк, а его глаза утратили последний отблеск жизни.
«Не-е-е-е-е-ет!» — отчаянный крик Геры разорвал тишину. Горе от потери Леоро она хотя бы могла превратить в ненависть к подлым демонам, но в смерти Кёна она могла винить только себя. Мантикорша лишь недавно нашла своё самочное счастье, до которого было рукой подать. Она закрывала глаза и видела себя, играющую с пушистой охотницей, но в итоге потеряла всё из-за собственной слабости. Она задушила мечту своими же руками. Весь мир императрицы высших зверей рушился.
«Обезьянка, я так старалась помочь тебе, но ты оставил меня… Оставил Урсулу… Она будет горевать по тебе…» — со слезами на глазах Триана опустила голову на грудь человека. Несмотря на все сложности их отношений, он занимал огромное место в её сердце. Ей было дорого наблюдать, как весело дочка проводит время с отцом. Теперь её мечта об альфе никогда не сбудется. По крайней мере, он оставил ей пушистый подарок.
По щекам Евы катились жемчужины слёз. Она впервые испытывала такую скорбь, перетекающую в опустошённость и невыносимое чувство одиночества. Пусть даже девушка враждовала с Лейлой, пусть даже относилась к посланнику богини, как к будущему преемнику секты, после совместной жизни они стали для неё первыми родными, заняв в её сердце куда больше места, чем все старейшины и ученицы секты вместе взятые. И вот теперь оба родных человека отправились на тот свет, оставив её в одиночестве.
В отличие от остальных, Ланатель не показывала ни горя, ни других эмоций, но ощущала, как её разум окутывает ещё большая апатия и безразличие, чем обычно. Все её цели и планы будто бы утрачивали свою значимость, словно почва уходила из-под ног. Неудивительно, ведь вампирша фактически потеряла ученика с легендарным талантом, того, кто может её оплодотворить и помочь достичь вершины мира. Эта трагедия не могла пройти бесследно даже для рационального вампира. Появились навязчивые мысли устроить охоту на императрицу демонов, и для этого даже нашлись весомые аргументы, но обдумать это лучше в другой раз, когда она восстановит силы. Похоже, мальчик действительно глубоко засел в её сердце и разум. Какая же огромная потеря его смерть.
…
Последние слова Кёна «Я буквально не могу умереть. Я буду жить, потому что я…» заканчивались не словами «Останусь в ваших сердцах», как подумали все девушки, а словом «клон». Потому что только что умер не Кён, а его точная копия, созданная «Зеркальцем Души» — чёрным зеркальцем, добытом в бездне смерти в обители скелетов.
С самого начала войны у Кёна всё было под контролем. Он не мог проиграть в принципе. По идее, какие бы сюрпризы Кара не выкидывала, этим сделала бы себе только хуже. Все её хитрые замыслы, шантаж, манипуляции и угрозы были обречены на провал, потому что посланник богини всегда был на шаг впереди, оставляя за собой право последнего слова, а всё потому, что у него в арсенале есть предбожественный артефакт, который он добыл, рискуя своей жизнью в самом страшном месте на свете — в бездне смерти.
Богиня говорила, что «Зеркальце Души» может раз в месяц создавать из кусочка души настолько точную копию человека, что он даже не поймёт, что является клоном, после чего черному зеркальцу потребуется месяц на восстановление перед повторным применением, и то при условии, что предыдущее её отражение устранено.
Казалось бы, странно, что какой-то артефакт, пусть даже предбожественного ранга, может оторвать кусочек неразрушимой души у владельца, но, как сказала богиня, он всего лишь отделяет фрагмент души, который после смерти клона вернётся обратно. Причём отделить можно фрагмент со слотом, внутрь которого помещено, например, уникальное тело Пустоты — пот почему клон был таким сильным.
Однако Кён не передал клону «Небесные Жемчужины» тьмы и света. Эти два артефакта давно слились с его каналами, но не с душой. Передать их он не смог бы, даже если бы сильно захотел. Пришлось бы вырывать себе ключи, а это не самая умная идея.
Без «Небесных Жемчужин» клон был гораздо слабее, ведь они добавляют стихии света и тьмы дополнительный разряд, а также усиливают их на 50 % (55 % из-за того, что их 2), да к тому же поглощают себе подобную стихию. Это позволило бы парню с куда большей лёгкостью пережить нападения Кары и, как следствие, сохранить свою боеспособность. С менее повреждённым телом он смог бы свободнее двигаться внутри давления Феникса, освободил бы Еву из плена быстрее и не получил бы смертельное ранение от Геры.
Проще говоря, с «Небесными Жемчужинами» клон выжил бы.
Впрочем, будь у клона Синергия, всё пошло бы по совершенно другому сценарию, но Кён не передал ему Синергию, ведь это слишком рискованно для собственной жизни, а также появляется весомая вероятность, что клон взбунтуется.
Как бы то ни было, Кён передал клону только тело Пустоты, а также один месяц жизни, по окончанию которого тот умрёт от старости, а тело Пустоты вернётся обратно.
План казался беспроигрышным, однако всё пошло не так гладко, как хотелось бы. Кён не учёл важной детали, о которой попросту не мог знать. Речь идёт о том, что цена использования «Зеркальца Души» куда выше, чем просто переданное клону время жизни. Его проклятие в том, что инстинкт самосохранения клона раздувается до асторомических размеров.
Всё началось со встречи в шатре с императрицей демонов. Соваться в логово врага самому было довольно рискованно, несмотря на присутствие Геры, поэтому Кён заслал туда клона. Он понимал, что клон, страдающий хронической любовью к императрице демонов, может всё испортить, поэтому заранее влил ему в голову Синергию, чтобы она блокировала любое неуместное проявление этих чувств, но что-то пошло не по плану. По какой-то причине вся Синергия сгорела без остатка, оставив клона беззащитным (разве что внутри его души осталось немного в роли парламентера для тела Пустоты).
Причина, почему так произошло, неочевидна, но вполне объяснима.
Когда Кён создал клона и захватил душу Юноны, он передал им свою частоту колебаний. Однако даже одна частота колебаний души имеет свою тональность. Так, например, когда парень входил в тёмное или светлое состояние души, он мог находиться рядом с Юноной в ордене, чувствовать её эмоции и желания, а она его — нет, потому что его тональность частоты души немного отличалась из-за изменённого характера.
У Юноны тоже характер отличим от Кёна, вот почему ей удавалось противиться Синергии с помощью своей безумной силы воли. Иначе бы ничего не сработало.
Также и у Кёна частота колебаний Синергии имеет самую нейтральную тональность, вот почему парень, входя в тёмное состояние души, сжигает целую тонну Синергии, если насильно противится своим желаниям. Однажды в ордене, при первой встрече с Юноной, он чуть не растратил всю Синергию, когда пытался сдержаться от изнасилования. Благо тогда ему позвонил 0-й генерал, дав ему разумную причину, почему надо сдержаться.
Также и у клона частота колебаний души имеет немного иную тональность из-за иного характера, обусловленного раздутым инстинктом самосохранения, поэтому вся оставленная в его голове Синергия сгорела при первой же его встрече с Карой. Вот почему в том, что клон попал в ловушку демоницы, нет ничего удивительного. Он попросту не мог не воспользоваться оставленной в условиях лазейкой, чтобы насладиться её губами.
Но даже так, будь у клона Синергия, он смог бы заметить наложенное на себя и Геру проклятие с помощью «Взгляда Истинны», но, к сожалению, Синергии у него не было. «Взгляд Истинны» и «Взгляд Повелителя» требуют Синергию в качестве топлива.
Таким образом, будь на месте клона настоящий Кён, всё пошло бы по другому сценарию. Парень смог бы анализировать свои действия Синергией и успешно противиться хронической любви, а не поддаваться своим эмоциям и желаниям.
Также, будь у Кёна Синергия, во время предательства он бы смог отразить духовную атаку Кары «Взглядом Повелителя», а даже если нет, смог бы воспротивиться эффекту «Лона Феникса». Гере не пришлось бы его спасать. Всё было бы иначе.
Более того, Синергия позволяла Кёну сражаться не на 8, а на все 13 (из-за стихий) боевых кулаков, использовать «Взгляд Истинны» и «Взгляд Повелителя», а также пернатых разведчиков. Впрочем, из-за вездесущих помех от них почти не было бы пользы.
Однако главной проблемой было не отсутствие Синергии и «Небесных Жемчужин», а раздутый до аномального размера инстинкт самосохранения. Если бы не он, то Кён попросту смог бы принять свою смерть, и тогда высшим зверям не пришлось бы убегать от людей и демонов, Триане и Еве не потребовалось бы рисковать своей жизнью, а возможно даже, Маркусу удалось бы освободить Геру, и тогда Кара осталась бы у разбитого корыта.
В итоге «Кён» ради того, чтобы прожить на месяц дольше, наплевал на жизни сотен тысяч высших зверей и принял помощь Трианы и Евы. Нечто, чему невозможно противиться, не позволяло ему сказать девушкам, что он — клон, то есть даже не может умереть по-настоящему. Дело здесь даже не в отсутствии доверия, а в том, что это противоречило проклятию «Зеркальца души». Предбожественный артефакт имеет высокую стоимость за своё использование.
И всё же клон Кёна решил спасти Еву, хотя Ланатель предупредила его о всех рисках. Он надеялся, что выживет и спасёт пленницу, но в итоге умер. Возможно, с Синергией он придумал бы план получше, но ничего не поделаешь. По крайней мере, перед смертью он испытывал умиротворение, что спас вторую дочку, а не дал ей погибнуть, как Лейле.