«Приёмная мать?» — лицо Падмы вытянулось в удивлении.
Диана восприняла реакцию собеседницы по-своему: «На самом деле мне уже больше тридцати лет, просто я хорошо сохранилась. Не обращайте внимания на мою молодость.»
«Вы воспитывали Кёна с самого раннего детства?» — поинтересовалась Падма.
«О, нет, я усыновила его лишь несколько лет назад… На самом деле Кён сам появился в моей семье. Насколько я знаю, попал к нам из шахты.»
«Из шахты?» — в глазах Падмы отразился интерес.
«С моей стороны будет некрасиво рассказывать о жизни сына в его присутствии.»
Падма перевела взгляд на Кёна и с мольбой во взгляде произнесла: «Пожалуйста, расскажите мне подробнее о вашей жизни до становления Стоуном…»
«Это скучная и неинтересная история.» — отмахнулся Кён.
«Но мне интересно…»
«А мне нет.»
Повисла неловкая пауза. Любой бы ощутил неприязнь парня к приглашённой гостье.
Сухо покашляв, Падма вынула из кольца медальон: «Полугодом ранее я получила ваш жетон и изучила его. Он подлинный. Вы действительно родом из Торресов.»
Диана вздёрнула тонкие брови и посмотрела на Кёна. Она впервые об этом слышала!
«Вот оно как… Получается, Торресы избавились от меня, как он мусора, а теперь я практически на вес золота, ирония-то какая… Интересно, как отреагируют мои родители, узнав об этом?» — с холодным смешном спросил Кён.
Падма сжала подол юбки от нахлынувшего волнения. Очевидно, она уверилась, что Кён не знает, кто именно его родители, иначе бы он не избивал, не пытал и не насиловал свою сестру, а вместо этого попытался бы донести до неё правду, что они родственники.
Что касается причины, почему он отправил жетон именно ей — у неё как раз был День Рождения, а вот до Гарольда безымянная посылка не дошла бы.
«Я выяснила, кто твои родители…» — поколебавшись, Падма нарушила молчание.
«Вот как? И кто же эти безответственные люди?»
«Мы.» — тихо произнесла Падма, потупив взгляд.
«Вы?» — неверяще повторил Кён.
У Дианы отвисла челюсть. Она никак не ожидала такого поворота. Это что же получается, Валькирия Торрес — родная сестра Кёна⁈ И ведь действительно, они одного возраста, да к тому же похожи друг на друга! От осознания сего факта сердце госпожи Стоунов бешено заколотилось. Сложно придумать что-то более аморальное, чем перевоспитание родной сестры в секс-питомца! Как же чувствовала себя Падма, наблюдая за этим? Насколько велико её терпение, раз она до сих пор не попыталась задушить сына?
«Ты нас наверняка презираешь… Мы самые безответственные и ужасные родители на свете.» — со слезами и раскаянием в голубых глазах произнесла Падма.
«Презираю — это слабо сказано!» — сказал Кён то, что чувствует бывший владелец тела. — «И всё же мне интересно узнать, чем именно руководствовалась столь плохая мать?»
«Моё оправдание будет звучать для тебя глупо, но у меня не было иного выбора…»
«Ни за что не поверю, что дочери патриарха великой семьи не было выбора в вопросе, оставить или избавиться от своего ребёнка!» — Кён яростно стукнул по столу. — «Что за ублюдок мог на тебя надавить? Только не говори мне, что пердун-Гарольд!»
«Н-нет… Кён, пожалуйста, выслушай меня…»
«Сынок, пожалуйста, успокойся… Уверена, у госпожи Падмы есть разумное объяснение.» — попросила Диана, взяв парня за руку. Ей хотелось узнать подробности.
«Хорошо, говори.» — потребовал Кён.
«Сразу после рождения тебя всюду преследовали неприятности, будто ты был проклят. Несколько раз тебя чуть не убили нелепые обстоятельства: то люстра упадёт, то шальная стрела прилетит, то ножка от кроватки сломается… Как оказалось, чем ближе ты находишься к Валькирии и всем, кто с ней связан, тем сильнее эффект.»
«Постой-постой, то есть ты хочешь сказать, что избавилась от меня, чтобы защитить⁈»
«С-сынок, тебя поразил какой-то опасный неизлечимый недуг! У меня не было выбора!»
«Я более нелепого оправдания в жизни не слышал!» — крикнул Кён, сокрушаясь словам матери, причём не столько он, сколько бывший владелец тела.
Диану тоже переполняли сомнения. Более странного оправдания, чем какое-то проклятие и болезнь, сложно придумать. Это звучит как нелепая попытка обелить себя, якобы мать таким образом старалась защитить сына — слишком натянуто!
Падма крепко сжала запястье, отведя взгляд. Её оправдание звучит нелепо, но другого она дать не могла, иначе этим окончательно испортит и без того ужасное мнение сына о ней.
Кён со злорадством продолжил напирать: «Забавно слышать, как ты пыталась уберечь меня от проклятия, но в итоге я попал в нищую семью, едва сводящую концы с концами, надо мной издевались сверстники, а затем мне „повезло“ попасть под колёса кареты с принцессой, за что меня вместе с родителями упекли в шахты без возможности освобождения. Лидия и Остап погибли, а я, хилый и тощий мальчик, был обречён умереть от истощения, ведь не мог даже накопить себе на пропитание!»
«О боже…» — Падма прикрыла рот ладонью, заплакав. Она не знала, кому отдали её ребёнка на усыновление, лишь надеялась, что жизнь у него сложится лучшим образом, а теперь выясняется, что она была у него кошмарной. Можно сказать, она выбросила его на помойку! У мальчика есть более чем весомый повод ненавидеть родных родителей.
У Дианы также заблестели глаза от слёз. Как же трагично сложилась жизнь у мальчика.
Где-то в глубине души Кён испытывал чувство удовлетворения, причиняя этой мадам душевную боль, которую она, несомненно, заслужила. Пусть даже она говорила правду про проклятие, парень сомневался, что причина её отказа от ребёнка кроется только в этом, но и на бесчувственную мать она не похожа. Может, он чего-то не знает?
У Кёна имелись кое-какие подозрения. Он, конечно, мог ошибаться, ведь наследственность в этом мире работает несколько иначе, нежели в его мире, но почему бы не попробовать?
Кён ловко сменил тему: «Знаешь, у моей мамы тоже были голубые глаза, как у тебя.»
«Жаль, что моё сердце не такое же доброе, как у неё…» — вытирая слёзы, сказала Падма.
«У Фалько тоже голубые глаза.» — продолжил Кён. — «Ты знала, что если у родителей голубые глаза, то вероятность рождения ребёнка с карими, как у меня, равно нулю?»
Сердце Падмы пропустило удар, и она потрясённо посмотрела на сына.
Кён, уловив зацепку, ухватился за неё обеими руками, ударившись в наглую и бесцеремонную ложь: «Вот почему я давно отбросил мысль, что ты моя мама. Сейчас же ты утверждаешь обратное, причём так убедительно! Неужели твоё желание заручиться поддержкой и доверием легендарного алхимика столь велико?»
«Нет! Я бы не стала!» — ужаснулась Падма, видя презрение во взгляде сына. — «Я не такая женщина! Я бы не посмела опуститься до такого!»
«Тогда в чём дело?» — спросил Кён с таким видом, будто даёт ей последний шанс.
Падма заколебалась. Она так не хотела открывать эту правду, но что ей остается? Её поставили перед выбором, где в худшем случае она превратится в меркантильную суку!
Вздохнув, Падма вынула из кольца визуальную формацию и показала запись, где мужчина с улыбкой на лице гладит её живот, очевидно, ожидая рождение детей.
«Твой настоящий отец — Магнус.» — прикрыв глаза, произнесла Падма.
Узнав императора Магнуса на записи, у Дианы перехватило дыхание. Выходит, что мальчик, ещё недавно бывший рабом на шахтах, на самом деле принц Вальдеров⁈ Его родители: сам император и дочь патриарха Торресов⁈ Да у него же идеальная родословная! Пусть даже Падма не была его женой, это не отменяет её происхождения.
У Кёна из рук выпала чашка с чаем. Столь неожиданная правда поразила его, но ещё больше изумился бывший владелец тела. Он всегда воспринимал себя нищим, недостойным даже чистить ботинки дворянам, а теперь выясняется, что он принц Вальдеров! Его лишили этой светлой, многообещающей жизни из-за проклятия — из-за Валькирии. Выбросили на свалку общества, как вонючий мусор, собственные родители…
«Как видишь, ты действительно мой сын, а Валькирия — твоя сестра-близнец.»
«Пиздец…» — сокрушался Кён, хлопнув себя по лбу. Выходит, он «украл» девушку и побил, смешав с грязью, своего родного брата… Поделом ублюдку! Но принять то, что ненавистный ему император — родной отец, ещё сложнее.
Падма разумно предположила, что реакция сына обусловлена Валькирией, поэтому поспешила утешить его: «Ты не виноват… Ты не знал, что она твоя родная сестра…»
Диана сочувственно погладила сына по плечу.
«Как этот ублюдок… Почему именно Магнус? Мне нужны подробности!» — потребовал Кён.
Под таким напором Падма выложила всё, что знала. Уже нет смысла что-либо скрывать.
Как вскоре выяснил Кён, у матери появилась интрижка с императором на её Дне Рождения. Она бы с радостью узаконила их отношения, но на тот момент у Магнуса было две жены, а становиться третьей для неё, дочери патриарха Торресов, неприемлемо. Поэтому им пришлось хранились свои отношения в секрете, как вдруг она забеременела…
Дабы не превратиться в падшую женщину в глазах общества и не нанести сокрушительный удар по репутации Торресов, Падме пришлось срочно выйти за кого-то замуж. Этим человеком оказался друг детства, давно питающий к ней безответные чувства, он же Фалько. К тому же пришлось сделать вид, что она родила позже, дабы все подумали о том, что она забеременела на брачной ночи, а не до того, как вышла за муж.
Гарольд сразу догадался, что их брак фальшивый, и вскоре выяснил, что настоящим отцом является император. Старику тяжело далось принять правду, но в итоге он признал, что решение дочери с фальшивым мужем — единственный выход из данной ситуации.
«Во время беременности удалось выяснить, что мальчик, то есть ты, никогда не установит связь с душой. Магнус, узнав об этом, оказался категоричен. Для него было неприемлемо иметь бездарного ребёнка, поэтому он потребовал избавиться от тебя…»
«И из-за его слов ты избавилась от меня⁈»
«Н-нет! Я и Гарольд были категорически против, но, как я уже говорила, тебя поразил неизлечимый недуг… Чем чаще мы с тобой контактировали, тем регулярнее случались приступы. Опытным путём мы выяснили, что лишь полная изоляция, обрыв всех связей с нами сохранит тебе жизнь. Я не знаю, почему ты родился с этим проклятием, прошу, поверь мне!» — со слезами взмолилась Падма.