Каждый выживает, как может.
Зато, опять же, понятно, что ничего хорошего волков там не поджидало.
В будущем, которое планировал не Майлгуир.
— Чувства?! Мэллин, олень безрогий, ты что учинил?! — волчий король, брат всегда в своем репертуаре, Мэллину даже завидно. — Что ты сделал, я тебя спрашиваю!
— Ничего такого, ну чего ты заводишься? Погоди звереть, все устроилось к лучшему, — растер разнывшееся не вовремя запястье, — это прямо вот очень хорошо, что вся страсть принцессы выплеснулась именно на меня, сам подумай!
— М-да?! И о чем предлагаешь подумать? В каком ключе, Мэллин, это хорошо? Ты разбил символ нашего перемирия, разбил сердце камнеедской принцессы, что еще ты разбил или пощадил, удиви меня!
Удивить Майлгуира на самом деле не так сложно, как он предполагает, но сообщать волчьему королю об этом не рекомендуется.
— Ну, знаешь, это не так просто, но сегодня я могу, — Мэллин кивает посерьезнее, — ведь если бы не наша скоротечная связь, вспыхнувшая и погасшая в два дня, я бы не написал новую поэму! Ну чего ты отворачиваешься!
Брат отворачивается еще активнее и слышно только скрежетание зубов да вздохи:
— Олень, олень, просто вот!.. Олень!
— Честно, все не так плохо, — приближаться следует аккуратно, есть опасность схлопотать по ушам. — Если ты настаиваешь, конечно, олень!
Мэллин аккуратно выглянул из-за спины Майлгуира, пытаясь заглянуть брату в лицо. Тот, конечно, злился, глазами светил по-звериному, но зубами не скрежетал и клыки не выпускал. Принц слегка успокоился, перевел дух, чтобы быть тут же ухваченным за шиворот.
— Олень! Безрогий! Мэллин! Нельзя портить девок в других домах! Особенно принцесс!
— Какого ты плохого обо мне мнения! Ни разу она не девка, что я, не понимаю, что ли? — обида сама просочилась в голос, особенно потому, что «нежное создание» нехило попортило Мэллину шкуру без малейшего сострадания. — Про разбитое сердце, я уверен, она сама себе придумала! Не успела бы влюбиться, ты же сам говоришь, меня любить трудно, а временами еще и опасно!
Мэллин поглядывал на Джареда, сокрушенно вздыхая. Вообще о вредной принцессе и о змейках из вазы можно и нужно было рассказать хотя бы ему.
— Ладно-ладно, Джаред, я помню, как вы с Майлгуиром меня величаете, но я все-таки по большей части волк, не оп-лень, — примирительно произнес Мэллин. — Похоже, Дом Камня жаждет поженить свою ненаглядную принцессу и нашего короля.
Приятно, когда можно удивить даже советника. Особенно потому, что такая радость выпадала Мэллину не часто.
— Как порядочный менестрель из романов небесных я дал тебе подсказку, Великий Герой Белого Племени Льда, а сейчас разреши идти, мне нужно проведать своего друга, — вскочил с трона Мэллин. — Сиденье тут, опять же, неудобное, и как Ми… Майлгуир тут целыми днями высиживает? Неудивительно, что постоянно хмурый такой.
— Вы нашли себе волка на Лугнасад?! — привычно насторожился Джаред, для верности потрясший головой, чтобы просеять слова Мэллина через свое внутреннее сито.
И где-то в районе нахмуренного лба Мэллин мог бы прочитать пусть одну, зато интересную мысль советника, сложившуюся явно из озабоченных морщинок: «Если у принца поменялись вкусы, об этом лучше знать заранее». Мэллин фыркнул — самые серьезные дети, кажется, так никогда и не вырастают, все время подозревают порядочных взрослых в обмане!
— Пойду проведаю Вьюнка, — независимо ответил двухтысячелетнему с хвостиком волчонку. — И воротник поправить не забудь, Лугнасад только начался, а ты уже неидеален, Джаред, ай-яй-яй!
Советник недоверчиво оценил залом кружевного великолепия и уставился на сгиб так, будто мог спалить взглядом. Явно пытался обнаружить источник неприятности, найти причину, но не мог этого сделать. Мэллин с трудом удержался от фырканья: упоминать, что виновником несовершенства был лично он, принц, не стоило, этак и с жизнью или со свободой распрощаться можно на ровном месте!
— Постойте, принц! Я пр-р-рошу вас, — прорычал советник, — рассказать мне все максимально подробно.
— Хорошо, — легкомысленно согласился Мэллин. — Ах, волчата так быстро растут! Итак, все началось в один несчастный день, который случился весьма давно…
Непоколебимый советник свирепо зарычал, а Мэллин почти вживую почувствовал ледяные пальцы, смыкающиеся на его горле.
— Ты сам попросил сначала! Мог бы и уточнить, с какого именно, в конце концов, откуда мне знать, какой коварный план ты снова лелеешь в своей светлой голове?
— Касательно принцессы Камня, принц, ближе к действительности и нашему времени!
Джаред уже рявкал, поэтому Мэллин удрученно покачал головой — поэтов никогда и нигде еще не ценили при жизни! Даже фактически бессмертных поэтов! Впрочем, благоразумно об этом умолчал.
— Началось все с того, что одна прелестная змеючка решила, что через меня можно легко попасть на прием к нашему королю. Можешь себе представить, подумала, будто я этакая ковровая дорожка! На прием к Мидиру! Желательно, еще и в сердце, конечно. Когда я отказался, применила каменные кандалы. Завораживающее заклинание, они так быстро из камня выпрыгивают, и сделать больше ничего нельзя, весьма удобно для использования, жаль, то есть, ка-ак я рад, что я именно волк! Но я смог достучаться до сердца, пусть оно и каменное тоже, и, похоже, разбил его. Каюсь, — поклонился Джареду и прошествовал дальше в сторону псарни. — Потом была ночь любви, сначала она удлинила цепи…
— Упаси Луг меня от этих подробностей, — скривился советник, Мэллин рассчитывал, что его передернет, и расстроился. — Значит, Дом Камня. И ведь голыши уже без толики магии. Камни и камни. А северные волки тоже владеют магией луны. Особенно — белые.
— Это так интригует, — хихикнул Мэллин, захлопал в ладоши. — Белые волки, Камень и Лес. А еще дозорные видели Серые капюшоны. В Черный замок им не войти, но они бродят вокруг и, говорят, общаются с кем-то из волков. Во-о-от! Все для тебя, советник!
Джаред покрутил в руках голыши и спрятал их в карман.
— Не вижу повода для веселья. Может пострадать королева Мэренн!
— Согласен, Джаред, — Мэллин сложил руки на груди и посерьезнел в ответ. — Если я чем-то могу помочь — я в твоем распоряжении. Но печалиться без возможности что-либо изменить не для меня. Хватит и того, что ты опечален всем и за всех.
Глава 8. Заклятье на смерть
Шум и грохот сорванной рамы должны были привлечь внимание обитателей дома, и Майлгуир, кувыркнувшись через голову, присел, готовясь к бою, но…
Необыкновенная, неправдоподобная тишь и кромешная тьма царили внутри. Даже молоко лунного света, лившееся на пол, словно бы съедалось предвечным мраком… Наконец через черноту стали пробиваться очертания предметов и ши.
В слабом пламени очага, на разбросанных по широким доскам мягких шкурах отчетливо проявились очертания двоих. Они смотрели только друг на друга. Черные волчьи волосы переплетались, на белой коже играли отсветы пламени, тела соединялись в вечном танце прославления Луга, бога предвечного огня.
Король усмехнулся. Если бы он не ворвался с шумом и треском, а просто заглянул бы в окно, все могло бы сработать. Майлгуир бы убедился, что Мэренн находится в Укрывище не против воли, что она любима и любит, и возможно, покинул бы это место. Майлгуир, который когда-то дал выбор своей земной любимой — смог бы отступить и сейчас.
Если бы смог забыть признания Мэренн, огонь ее души и трепет ее сердца. Таким искренним словам, словам, затеплившим огонь в его сердце, нельзя изменить за одну ночь.
И если бы не переливался перед ним — словно теплый воздух по весне — защитный полог.
Волчий король, гоня опасения, что въяве увидит то же самое, что видит сейчас, собрался — и сдернул магическую хмарь.
На полу действительно лежала Мэренн, напряженная, распластанная, а перед ней на коленях сидел Антэйн. Но как же плохо выглядела волчица! Каждый вдох давался ей с трудом, заставляя вздыматься грудную клетку. С каждым выдохом она бессильно опадала на мягкие шкуры. Глаза ее были закачены, лицо мертвенно бледно.
Молодой волк поднял взгляд на Майлгуира, ощерился, сверкнул желтизной глаз.
— Что ты с ней сделал?! — вырвалось у обоих одновременно.
Антэйн обнажил меч и ринулся на Майлгуира. Майлгуир опустил руку на пояс, не сразу вспомнив, что пришлые оставляют все свое оружие при входе в Укрывище. Еще одна гарантия безопасности и защиты последнего прибежища волков.
Король не стал уворачиваться и встретил клинок наручами. Лезвие скользнуло за опущенной рукой, Майлгуир шагнул к Мэренн, но волк подхватил выпавший клинок и бросился снова.
Майлгуир увернулся раз, другой, а затем без особых затей ударил в грудь. Может быть, подобным образом бить и не стоило, но он спешил к жене и не собирался никого жалеть. Антэйн отлетел в угол дома и затих, потеряв дыхание, а Майлгуир бросился к Мэренн.
Снаружи отчаянно застучались в двери, заглядывали в окна.
— Нет! — вскрикнул Майлгуир открывшему было рот Антэйну. — Ради Мэренн, никого не пускай!
Тот сверкнул глазами сердито, потер отбитую грудь и пополз на коленях к тяжело дышащей волчице. Прямо сейчас убить короля не хотел, уже хорошо. Или просто понимал, что не сможет.
Майлгуир послушал грудные хрипы, посмотрел закаченные глаза с лихорадочно блестевшими белками, провел ладонью по вспотевшему лбу, откинув черные пряди.
— Мой волк, нет, — прошептала Мэренн еле слышно. — Не дам… обидеть…
Лицо стало не таким бледным, и только. Мэренн во враждебном окружении просыпаться не собиралась.
— О, благие ветки, — выругался Майлгуир.
— Что?! — уставился на него Антэйн и выговорил с мольбой: — Чем помочь? Что сделать?
— Давно она так?
— Две ночи и два дня, как мы тут оказались. Что? — окрысился Антэйн. — Со мной ей будет лучше, потом она поняла бы…
— Ее съедают ее же кошмары. Кто помог? Говори же! Не то Мэренн умрет!