Волчий король порадовался, что его волки наверняка по дороге к берегу. Может, вместе с ним умрет и проклятие? Вряд ли, эта зараза сойдет лишь через поколение.
Отчаянно билась мысль о Мэренн: все как полагается — не спас, не уберег.
Спиной стучать не выходило, и Майлгуир отчаянно колотился о лед рукой, но то ли он тут был слишком прочен, то ли магическая препона не поддавалась обычному воздействию. Он оглядывался, смаргивал в поисках более светлого пятна, поэтому не сразу заметил метнувшееся к нему темное. Его обхватили за спину и потащили куда-то гораздо быстрее, чем можно просто плыть.
«Не вдыхать! Нельзя вдыхать, будет хуже!» — приказывал себе Майлгуир, весь превратившийся в борьбу с собой. Ни рук, ни ног не чувствовалось, но на прядях брата пальцы сошлись судорогой. Над головой проносился светлый лед. Последний рывок к свету — и Майлгуира в четыре руки вытащили из полыньи.
Вдох! Никогда еще воздух не казался ему столь сладким. Брата вытащили следом. Майлгуир смотрел на взволнованные физиономии Антэйна, Мэренн, совершенно мокрого начальника стражи Укрывища — и не было сил ругаться. Тем более что Лагун все сделал как надо, отодрал волосы Мэллина от руки Майлгуира, подхватил Мэллина, ловко перекинул через колено — и тот хрипло закашлялся, выплевывая воду. Мэренн, укрытая двумя плащами, бросилась к нему, обнимала, не скрывая слез.
Майлгуир, продышавшись, оценил обстановку: берег не приблизился, а лед под ногами подозрительно трещал. Мэллин ругался, но почти не шевелился и был еле жив. Тащить его даже вдвоем или втроем — верное дело упасть обратно под лед. И нет никакой гарантии, что Лагун, отвязывающий веревку с пояса, снова сможет кого-то спасти.
— Мэллин, обернуться сможешь? — спросил Майлгуир.
— Конечно, братец! Вот это приключение! — всклокоченные вихры брата торчали в стороны, а глаза сияли.
— Выпорю! — не удержался Майлгуир, и брат расхохотался.
— Это просто неприлично, в дневное-то время, — чопорно возмутился Лакун, а Майлгуир чуть было не расхохотался сам.
— Обещаю выписать специальный указ для этого случая! Или у вас есть другой способ исцелить Мэллина и Антэйна?..
Молодой волк берег завернутую в плащ руку. И ведь не ушел! О чем только думал?
Лакун промолчал недовольно. Мэренн поцеловала в щеку, а Майлгуир почти не ощутил прикосновения. Пальцы не сгибались, со льда подняться казалось невозможным. Еще немного — и он просто примерзнет к нему.
Пожалуй, для него обернуться волком, возвращая целостность телу, тоже необходимо.
— Все, слышите меня? Волками — и до берега наперегонки! — больше для Мэллин прокричал Майлгуир…
Под волчьими лапами лед продержался почти до самого конца. Трещал, скрипел, истончался, покачивался… И развалился на куски уже у самого берега, куда волки выбрались мокрые, уставшие — но живые.
Глава 12. Методы излечения
К воде со стороны леса и домов торопились волки. Побежали к лежащим, подняли, завернули в теплые одеяла.
Видимо, ледяные духи драконов далеко не каждый день навещают эти земли.
Майлгуир, приняв облик ши, кинулся к Мэренн. Она держалась за живот, видимо, больше от страха, но была в порядке. Огоньки трех живых существ трепетали в ней, видимые магическим зрением. Майлгуир сдержал желание поцеловать, обнял, прижал к себе.
— В бани, немедленно, — доложил Лагун, и волчий король не стал спорить.
— Надо было идти по земельке, — перебирая песок скрюченными пальцами, выдавил, лежа плашмя на берегу, Мэллин.
Может, и так, но признаваться в своих просчетах Майлгуир не собирался.
— Король не может быть неправ! — сверкнула глазами Мэренн, отстраняясь от Майлгуира и совершенно приходя в себя.
Ого, подумал Майлгуир. Это не Этайн, которая готова была стоять насмерть за любую живую душу и отвоевавшая когда-то жизнь Агги. Мэренн служила, служила не один год, она знала, сколько жизней может стоить предательство одного. Она могла бы послать на смерть — и сама пойти на смерть.
Что, впрочем, и сделала. Майлгуир поморщился и огляделся.
Домики виднелись недалеко. Небо совершенно посветлело, лед стаял.
— Принца и Антэйна, — скомандовал он тем, кто собирался нести своего короля, и они подхватили двоих лежащих.
Пусть в облике волка — волка хитрого, юного и задорного — брат и излечился, но от усталости после звериного бега, от мокрой одежды и холода не спасет никакая суть детей Волчьего дома.
Антэйн выглядел получше него, но всю дорогу прихрамывал и берег руку сейчас, хоть и пытался это скрыть.
Тяжелого Антэйна потащили двое, а Мэллин, которого поднял и понес громадный волк, от души радовался, распевая:
— Благодарю вас за службу, добрые волки! Ка-а-ак прекрасна жизнь!
Майлгуир, придерживая Мэренн, двинулся за ними.
— А скажите-ка мне, — осенило Мэллина. — Почему это самое спокойное место Благих земель вдруг стало чуть ли не самым опасным?
Король не отвечал, занятый Мэренн, которая наорала вот вообще ни за что. Даже зануда Лагун не дрогнул, и Мэллин мгновенно ощутил себя всеми позабытым. Насчет всех ему было привычно все равно, но Майлгуир мог бы…
Мэллин прикусил язык. Его еще ждет основательная выволочка от советника, который привычно не советовал покидать цитадель волков, но, зная принца, вздохнул и пообещал следить за Благим Двором.
В бане пахло пихтой, дубом, и было очень жарко. Перед носом Мэллина проносились волки, то выскакивая наружу, то влетая внутрь посиневшими и мокрыми. От одной мысли, что они ныряют в ледяную Колыбель, стучали зубы.
Его подхватили под руки и под ноги, куда-то засунули, потом вынесли и растерли, но теплее не стало.
Сказать, что Мэллину было плохо, ничего не сказать: перед глазами двоилось, руки тряслись, в голову будто забивали раскаленные гвозди. Накрыли на стол, и от запаха еды стало окончательно дурно. Мэллин зажмурился и опустил голову, но это отозвалось новой болью за глазами, да и ослепительно горячие гвозди начали двигаться активнее.
Сидячее положение, которое он занимал, ничуть держаться не помогало, но сползать на землю ему воспрещало чувство собственного достоинства — всего-то и случилось, что наглотался воды. Ну подумаешь, что вода перед этим была драконом. Летала и морозила все на свете…
Мэллин вздрогнул.
— С вами все в порядке, мой принц? — рядом оказался кто-то из патруля.
Чужие голоса словно раскалывали череп, и Мэллин еле разлепил губы для ответа:
— П-п-потрясающе просто.
— Я не понял. Что ты сказал? И почему до сих пор выглядишь так, будто только из-подо льда?
А вот этот низкий сердитый голос был очень хорошо знаком!
Брат, видимо, присел рядом — его лицо вдруг оказалось у Мэллина перед глазами.
— Н-н-не знаю, — и сам поразился неслышности своего голоса.
— А ну на меня смотри! — Майлгуир тряхнул за плечо.
Голова мотнулась, гвозди впились как порванные струны, перед глазами окончательно стемнело.
— Мэллин! Мэллин! — голос брата одновременно усугублял страдания и успокаивал. — Где болит?!
— Везде, — ляпнул Мэллин и понял, что не соврал.
— Как ты себя чувствуешь, опиши подробно!
И снова безжалостно встряхнули, но плакаться Мэллин не стал: дурнота подступала к горлу.
— Особо гадко чувствую. Отвратительно просто, и меня тошнит…
— Тошнит, говоришь?
К чему Мэллин не был готов — что его сразу перебросят через колено животом и отхлопают по спине. Такого издевательства он не выдержал, захрипел, задергался и выплюнул всю воду, что осталась в желудке.
Вода эта была странной, она светилась слабым желтым светом, будто забрала что-то важное из Мэллина.
Майлгуир над головой выругался очень грозно.
Мэллин хотел было опереться на руки и подняться, но вместо этого беспомощно трепыхнулся, не в состоянии удержаться на месте без посторонней помощи. Майлгуир над головой рявкнул что-то неразборчиво и очень ругательно.
— Я сейчас встану, — Мэллин предпринял еще попытку, но ладони опять разъехались.
Вместо ответа на спину упала тяжелая рука, по которой всегда безошибочно узнавался старший брат.
В светящуюся воду ударила волна черного огня, испаряя остатки ледяного духа, да вот беда, словно вместе с какой-то частью Мэллина: стало невыносимо жарко, будто в детство вернулся и снова отведал каленого железа.
Он постарался не кричать — не хватало еще волновать Майлгуира! — и просто разевал рот, как рыба, выброшенная на берег. Но тут его сунули головой в этот самый испаряющийся свет. От неожиданности он вздохнул, и сразу полегчало.
— Оклемался наконец? — брат умел спрашивать так, что отвечать было страшно, а не отвечать еще страшнее.
— Да-да, теперь лучше, — Мэллин дернулся отползти, но ему не дали. — Да честно, мой король, честно!
— Я бы ему не верил, — опять кто-то из патруля, рядом стоящий.
— Я и не верю, — тон брата был обидно-недоверчивым. — Насколько лучше, треклятый ты обормот?
— Немного лучше! — Мэллин независимо вскинул голову и тут же пожалел об этом. — Уй-й-й, немного, но ощутимо!
— Мэллин, если мне придется тянуть из тебя каждое слово клещами… — брат вздохнул глубоко. — Вот скажи, почему, когда не надо, так тебя не утихомирить, а как надо, умолкаешь на раз?
— Потому что я особенный, — Мэллин гордо поерзал на колене Майлгуира. — Необычный, такой весь непредсказуемый!
— И нарывающийся на трепку! Надеюсь, ты это осознаешь, — голос Майлгуира стал окончательно низким и угрожающим. — Что ты еще чувствуешь?!
— Я чувствую несправедливость… — начал было, но подзатыльник помешал продолжить. — Сильную несправедливость, брат, ай-й, только не по голове, а то там опять гвозди шевелятся!
— Майлгуир, твой брат уже говорил не отрывисто, а составляет длинные предложения. Ему определенно лучше.
— Вот-вот, прислушайся к Мэренн! — выдавил Мэллин. — Беременные особо чутки к жизни. А то еще раз тряханешь — всю душу из меня вытрясешь в самом прямом смысле.