— За искрой Мэренн?
— В самый костер, — владыка Благого Двора не стал пока вдаваться в подробности нового столкновения Домов.
Мэренн помогала Гранье устроиться поудобнее. Владыка Благого Двора смерил взглядом брата:
— Волчицы Черного замка перестали тебя привлекать? На беленькое потянуло? Тебе одна ночь веселья, а мне расхлебывать проблемы ладно если одно столетие! Ллвид не стал бы разбираться, а запер бы тебя на две недели!
— Владыка, он не виноват, — вступился за принца Антэйн.
— Помолчи! — оборвал его Майлгуир.
— Мой король, Мэллин ни при чем! — воскликнула Гранья.
— Прекратите уже вы! все! выгораживать его! — окончательно озлился волчий король. — Всегда не он, он не виноват, это не он, всегда не он! Это его шаловливые ручки сыграли песнь поношения или оборвали очередной неудачно висевший подол! Не иначе, потому что этот подол сам хотел быть оборванным!
— А вот и нет! — оскорбилась Гранья.
— Я не сомневаюсь в твоей привлекательности, — напряженно улыбнулся Майлгуир. — Я сомневаюсь в разуме этого… остолопа!
Остолоп вел себя подозрительно тихо, не отпирался, не язвил и смотрел как-то странно.
— Да нет же! — со слезами в голосе выкрикнула Гранья. — Я назвала своим волком его! — ткнула она в сторону смущенного Антэйна.
— Его? — удивился Майлгуир.
— Что? Его?! — повторил Лагун безо всякой приязни. — Гранья, как ты могла? Отец…
— Ну что отец? — подбоченилась Гранья. — Что отец? Всегда сдувал пылинки и держал подальше от всего?! Чего ты улыбаешься?! — обернулась она к Антэйну. — Это был всего лишь Лугнасад! Только один Лугнасад — и ничего более!
— Гранья! — оскорбленно произнесли Лагун и Антэйн одновременно.
Дочь старейшины отвернулась от всех на край лодки, а Мэренн присела рядом. Трогала за плечо, а та дергала им, а потом обернулась к Мэренн и прижалась к ее груди.
Майлгуир отошел к брату.
— Только не говори, что они сами, — тихо произнес он.
— Не сами, — шмыгнул носом брат. — Понимаешь, два разбитых сердца!
— И один Лугнасад, — договорил Майлгуир, совершенно перестав злиться. — Добро. Гранья выглядит очень здоровой, а Антэйн — очень счастливым.
— Извинения приняты, — фыркнул Мэллин. — Да что ты меня утешаешь, лучше Мэренн…
— Мэренн, — тихо позвал король, не желая отрываться от плеча брата.
Она подошла по шаткой палубе, взглянула настороженно и печально. Майлгуир протянул руку:
— Присядь со мной.
Высоты не чувствовалось, словно они все еще плыли по воде. Майлгуир обнимал жену и брата и, пожалуй, очень давно не ощущал себя таким счастливым.
Лагун подошел, передал флягу с водой и хлеб с окороком. Негромко сказал, что еды хватит на день-два.
— Больше и не понадобится, — ответил Майлгуир.
Антэйн искоса поглядывал на Гранью, та гордо отворачивалась в другую сторону.
Несколько раз налетал плотный туман, судя по всему, дул ветер, но кранхайл шел ровно, не вычерпывая магическую силу Майлгуира, а словно сам по себе, направленный его повелением: как можно скорее добраться до Дома Камня.
— На самом деле, я думаю, волки должны держаться поближе друг к другу, — Мэллин сидел на носу их суденышка и тихонько перебирал струны, не менее тихо обмениваясь мнениями с Мэренн.
Жену Мидир узнал бы хоть в плаще, хоть в накидке, хоть в полном боевом доспехе, хоть завернутой в шкуру — как сейчас, спасаясь от холода ночной воды.
— Как будто бы мы не держимся, — жена улыбнулась, но тут же посерьезнела. — Я тоже думаю, браки внутри Дома самые прочные и удачные. Волкам нужно быть с волками, лесовикам искать свою пару среди лесовиков, степные и так держатся наособицу. К тому же многие из нашего края не одобряют столичные нравы по принятию в наш Дом тех, кто родился не в нем.
Мэллин переложил ногу на ногу и опять затренькал, посмеиваясь.
— Нет, моя королева, ты меня немножко не поняла, — наморщился еще наверняка, пытаясь не смеяться. — Я считаю, и среди других есть волки, даже среди людей, нам стоит предоставлять им убежище. Волк это же не только название, так ведь, моя юная королева? Волк — это душа.
— Душа, это земное название, мой юный принц, — Мэренн обиделась и вернула любезность. — А в людях не может гореть искра предвечного пламени, как тут ни старайся. Потому что люди — не мы, и уж тем более не волки.
Сказала она это все серьезно, без намека на улыбку, но Мэллин все равно рассмеялся. Как подозревал Майлгуир, потому, что его назвали «юным».
— «Душа», «искра», моя прекрасная королева, не видится ли тебе разница этих слов исчезающе малой? — опять затренькал что-то, веселее. — Я мог бы поведать тебе давнюю-давнюю быль о том, как человек смог стать драконом, хочешь? Песня, правда, долгая, но уверен, сэр Корган сумеет пленить твое внимание достаточно, чтобы ты не уснула!
— Драконом, Мэллин, не волком, — Мэренн очаровательно задрала носик. — Волком стать труднее, если вообще возможно!
— Ты только что усомнилась в существовании всего нашего Дома или мне показалось? — поймать брата на словах всегда было трудно.
— Нет! То есть, совсем нет! Мы же не становимся волками, мы ими уже рождаемся! — горячность молодости выдавала Мэренн с головой.
— Ну и кто тебе это сказал? — Мэллин задал очередной непростой вопрос и вздохнул, не желая длить интригу вкупе с неловкостью смущенной королевы. — Волки тоже должны стать волками, не было истины непреложнее во времена моего детства, а Джаретт Великолепный всегда знал, что говорил!
— Сказать можно любую глупость, это не делает ее правдой, даже если ты — король, — Мэренн нельзя было сбить с толку так просто. — Мы волки, потому что волки! А все прочее надуманная ерунда!
Мэллин не выдержал и разоржался, олень безрогий, но его можно было понять, поэтому Майлгуир не стал красиво отвешивать братцу подзатыльник.
— И что здесь смешного, мой глупый принц? — теперь Мэренн точно обиделась всерьез.
— Слышал бы тебя Джаретт, — кое-как продышался, — о-о, Мидир, то есть Майлгуи-и-ир, как ты был прав!
— А он тут при чем? И в чем прав? — любопытство почти победило обиду.
— Как же он прекрасно выбрал себе супругу! Я просто счастлив, что его женой стала именно ты!
Брат замолчал, и Мэренн больше не задавала вопросов. А вот Майлгуиру было определенно понятно, что так обрадовало Мэллина. Брат уже пережил этот кризис не-волчести от Джаретта, и пережил давно, и никому ничего доказывать давно не собирается, но был восхищен таким простым решением проблемы. Думается, если бы Мэллину отец так сразу и сказал: ты волк от рождения, а не искал бы несходство с истинными волками, насколько была бы проще и счастливее его жизнь…
Тут голоса пропали.
…и самое страшное в брате… — загадочным шепотом говорил брат, и Майлгуир понял, что задремал.
— Что? — с интересом спросила Мэренн.
— А сама-то как думаешь?
— Думаю, в гневе владыка Благих земель очень страшен.
— Не-е-ет! — хихикнул Мэллин. — Самое страшное, когда он разносит за что-нибудь. За разбитую вазу или за сущую мелочь!
Сущая мелочь была — оскорбление Дома Леса или глупый риск, и Майлгуир едва не рыкнул сквозь сон, но все же решил дослушать.
— Он очень выразительно распекает! Еще и хо-о-одит! И ворчит, и ворчит! — Мэллин наверняка округлил глаза. — Это целое представление, прекрасное и ужасное, и в конце ты уже готов не только распрощаться с жизнью, но и сбежать в Верхний мир лет этак на десять. Может, как раз хватит, чтобы он забыл.
— И как, забывает? — с еще большим интересом справилась Мэренн.
— Конечно же, нет. Потом все еще хуже.
— Ну хватит уже! — не выдержал Майлгуир. — Кое-кому просто надо меньше шалить и баловаться! — открыл глаза и понял, что его, пока он дремал, укрыли накидкой, а под спину положили свернутый плащ.
— А кое-кому нужно временами перестать быть таким непробиваемым занудой, — надулся брат. — Ладно я! Вот будут дети!.. Вот им достанется!
Мэренн прерывисто вздохнула, и Майлгуир шепнул на ушко:
— Думаю, мы договоримся.
И она улыбнулась.
— Ага, жуть. Мне заранее страшно оттого, какой это будет строгий отец, — хихикнул Мэллин.
— Ты вечно творишь глупости, — Майлгуир хочет сказать о другом, но слова вырываются привычные и неправильные. — Сделай милость, возьми перерыв!
Мэллин кутается в одеяло, шмыгает носом и все еще слишком сильно белеет лицом, бледный даже для незагорелых волков. Брату все еще холодно, а от его вида королю делается в три раза холоднее, чем может быть в брюхе ледяного духа.
— Прекращай так весело бросаться навстречу опасности! Ты не бессмертный! — это ближе к сути, но Майлгуир недоволен собой, братом и словами, поэтому бьет кулаком по сиденью.
— Вот тут ты как раз ошибаешься, — Мэллин пользуется моментом вклиниться и делает это хуже некуда. — Я такой же бессмертный, как ты!
— Да сколько раз тебе объяснять! Не такой же! — второй удар по скамье. — Если ты умрешь, это насовсем! Достаточно, я нагулялся по миру теней вдоволь! И не хочу снова лихорадочно там тебя искать!
— Так и не ищи, если не хочешь, — Мэллин бурчит в одеяло.
Майлгуир в третий раз стучит по деревяшке: сказать он хотел совсем не это. Следует успокоиться.
— Я имел в виду, Мэллин, что это был сильный и глупый, Мэллин, глупый риск! Ты должен быть осмотрительнее! Потому что я не хочу тебя потерять насовсем, олень ты безрогий! Мне больше нравилось, когда ты говорил, какая Мэренн чудесная королева.
— А почему? — тут супруга очаровательно застеснялась.
— Потому что ты изумительна, моя королева, в своих диких нравах! И потому, что отныне за судьбу своего племянника я спокоен!
Ворчать больше не хотелось. Мэренн отвлеклась от своих переживаний, и это было уже хорошо. А впереди показались обрывистые скалы Дома Камня.
Глава 17. Каменное небо
Что наследный принц Степи позабыл в каменных хоромах, непонятно. Разве прельстился обаянием дочерей этого Дома, холодного, неприступного, таинственного. Впрочем, таинственным сейчас можно было назвать любой Дом из тех, кто остался в Светлых землях, в ком еще теплилась жизнь. Дом Огня проявлял себя редко, Майлгуир подозревал, что детей там не рождалось этак две тысячи лет. Дом Рек, превратившийся в морское царство, даже номинально не подчинялся владыке Благого Двора, да и Айджиан, царь морской, очень бы удивился, захоти Майлгуир доказать подданство гордых фоморов, синих, рогатых и живущих на дне морском. Дом Неба посвятил себя искусствам, Дом Солнца… Майлгуир вздохнул. Дом Солнца, управляемый женщинами, когда-то правил всем миром. Дом Леса, заклятый друг волков, многое таил в своих чащобах, корнях и ветках. Дом Степи всегда стоял на стороне волков, но теперь дело касалось смерти их единственного наследника. Дом Полудня превратился в легенду еще при юности владыки. Плавающий в небе остров, где жили древние боги, а время застыло. Россказни. Впрочем, Кернуннос тоже казался Майлгуиру выдумкой, давно ушедшей за грань. А вот надо же! В Доме Камня загадочно было все, но додумать владыка не успел.