— А, так ты просто поплавать решила? — усмехнулся Антэйн, но улыбка вышла кривой. Гранья отвернулась.
Двое волков из стражи с опаской, но без приключений перебрались на эту сторону реки.
— Кормак решил пойти последним, — произнес Майлгуир и гаркнул третьему: — Лектар! Стоять! Не смотри вниз, не смотри!
Волк из королевской свиты подскользнулся. Веревка натянулась, но не порвалась. Он упал, успел схватиться за камень, обернулся к ним и, кажется, посмотрел Мэренн прямо в глаза. Затем камни с шорохом поднялись, подхватили его, заглушили крик — и уволокли куда-то. Куда — Мэренн страшно было даже подумать.
— Кормак! — крикнул Лагун, вытаскивая конец и сматывая его на локоть. — Веревка оборвалась. Это невозможно, но треклятые камни перегрызли ее!
— Так переберусь! — сложив руки у рта, прокричал Кормак. — Глянь сюда! Позади все уже затоплено щебнем!
Мэренн пригляделась — проем, из которого они вышли, и впрямь был закрыт все тем же шуршащим камнем. Смотреть, как перебирается Кормак по все сильнее шатающимся камням, было выше ее сил, и она уткнулась лицом в грудь Майлгуира, ощутив на затылке его теплую руку. В носу запершило от пыли, хотелось пить и неожиданно — есть. Но они еще не выбрались.
— Волчара, как я рад тебя видеть, — принял Кормака Лагун. — Прыгаешь по камням не хуже ящерицы!
— Кто бы говорил, — проворчал Кормак. — И где выход? Что-то я его не вижу.
Все обернулись к наружной стене. На расстоянии четырех локтей от пола виднелась круглая дверь с прорезями, через которые пробивались солнечные лучи. Именно она светила так ярко, что освещала даже другую сторону реки.
— Она не открывается! — от души выругался Лагун. Он перестал шарить по ней руками и ударил рукоятью меча. — Не открывается даже мне!
— Не открывается нам, откроется Кернунносу, — проговорил Майлгуир, шагнул вперед и вложил вынутый из кармана голыш посередине круглой двери. Что-то щелкнуло и встало на место, дверь повернулась и замерла.
Позади шуршало все сильнее.
— Быстро отсюда, — скомандовал Майлгуир, а очередная волна бросила щебень прямо под ноги волкам.
— Я так понимаю, кому-то нужно закрыть дверь, — исподлобья глянул Антэйн. — Сделаю.
— Вот в чем беда взрослых благородных волков, — обратился к нему Мэллин. — Вы так и жаждете отдать жизнь, даже когда этого не требуется. Мы просто захлопнем ее снаружи. Да, артефакт пропадет, но это лучше, чем бороться с вырвавшимися на свободу живыми камнями.
— Он прав, — уронил Майлгуир. — Быстро, быстро!
— Тебе бы все геройствовать, болван, — сердито отчитывала Антэйна Гранья, подтягиваясь на руках в круглый проем.
— А тебе что за дело? — подтолкнул ее Антэйн.
Следом легко перебрался Майлгуир. Мэллин приподнял Мэренн, и Майлгуир поймал ее, ослепленную солнцем, уже на другой стороне горы. Здесь дверь была вровень с землей.
— Все? — прикрывая глаза ладонью, спросил Майлгуир у Кормака. — Все, кто спасся? — тихо добавил он. Кормак кивнул, и Майлгуир с натугой дернул на себя круглую дверь.
Зашуршало уже нестрашно — и стихло. Дом Камня рушился бесследно, погребая под собой свою безумную принцессу и все загадки этого Дома.
Волки жмурились от яркого света. Свежий ветер прерывал дыхание. Кругом были только кроваво-красные останцы — и ничего более. Ни одного ши.
— Чуть-чуть пройти — и мы будем прямо напротив входа. Уверен, ши там достаточно, — произнес Лагун.
— Мы спасены, — не слишком-то веря, сказала Мэренн.
— А я обещал! Я обещал советнику! — ответил Мэллин. — А тебе, братец, надо теперь остановить войну.
— Думаю, дети Дома Камня замерли прямо на поле боя. Остановить прочие Дома — просто. Но сначала… Я люблю тебя, Мэренн, и это — правда, — тихо произнес Майлгуир. — Прости, что не сказал ранее.
— Но ты лишился магии, — прошептала Мэренн и стерла слезы с лица. — Как же так? Что нам делать теперь?
— Жить. Ценить каждый прожитый день. А магия, что магия? Возможно, наши дети это поправят, — сказал Майлгуир, целуя счастливую Мэренн.
Супруг открылся ей, сказал то, что лежит на сердце — и не потому что от его любви зависела ее жизнь!
— Сказка, просто сказка, как мечталось. Только… — прошептал в сторону Мэллин.
— Да, это еще не все бури, — произнес Майлгуир. — Далеко не все. Это только начало.
Глава 20. Путь домой
«Родится только один», — билось в голове у Мэренн, и она без сил опустилась на каменистую почву Дома Камня. Земля перевернулась местами с ярким голубым небом, а между ними увиделись далекие фигурки, приближавшиеся с каждым мигом. Тело скрутило и вывернуло горькой зеленью, а потом глаза Мэренн наконец закрылись.
Она пришла в себя нескоро.
Мэренн с трудом разлепила веки: она была в палатке, но палатке не волчьей, серебристо-серой, а желто-золотистой. Забавный восьмигранник, выступающий из круга, висел в центре шатра, бросая на волчицу невесть откуда взявшиеся солнечные зайчики. А так все как в палатке у волков, только вместо шкур — вязаные пледы, а лавки и стол из светлого резного дерева.
— Мэллин, она же совсем ребенок, — произнес кто-то рядом. Голос был женский, обманчиво мягкий, полный скрытой силы. Глаза до конца открываться не собирались, и Мэренн решила притвориться спящей, послушать, что о ней говорят. В конце концов, ничего плохого она не делала! Да, она спала, почти спала! Что-то долго спала, просто так долго, что отлежала руку.
Она осторожно пошевелилась, устраиваясь поудобнее, одновременно стараясь не показать, что движение это осознанное.
— Вынесет ли Мэренн дорогу? — голос принца был привычным в чужой обстановке, наверное, поэтому был таким приятным на слух.
— Пока не знаю. Бедная девочка! Хрупкая, словно статуэтка изо льда. Может, послать вам повитух? — мягкий женский голос неприкрыто звенел беспокойством. — Не мне тебе говорить, Мэллин, но исцеление наша вотчина, волки умеют прекрасно ломать.
— Не уверен, что мой братец это одобрит. Хотя всякое может быть, Лианна. Он с ней какой-то странный… Другой. Может, счастливый? — Мэллин присвистнул. — И насчет ломания! Между прочим, правильно сломанное заживает быстрее и лучше, а если все вокруг только исцелять, можно залечить до смерти любого бессмертного.
— А ты все такой же невоспитанный! — ответила означенная Лианна, но без особой сердитости.
— Это все потому, что воспитать меня невозможно, не мне тебе говорить, Лианна, скольким и скольким не удалось данное, со всех сторон благое, начинание, — Мэллин то ли шутил, то ли хвастался, как обычно, бестолково. — И открывает список этих неудачников, кто бы ты думала? Сам Джаретт Великолепный! Поэтому, я бы не стал так уж на твоем месте расстраиваться, не ты первая в светлых землях, не ты последняя, кто безуспешно пытался! Зато за Джареттом стоять в списке неудачников не так и обидно, а?
Мэренн все же приоткрыла веки: единственная Лианна, известная при Благом дворе, принадлежала Дому Солнца, который, в свою очередь, не конфликтовал ни с кем открыто, но и заключать союзы не стремился. Насколько Мэренн была в курсе политики — этот Дом стоял наособицу в основном потому, что в незапамятные времена древней истории являлся правящим. Солнечную королеву Мэренн никогда не видела, слышала только по маковку Вороньих гор бредней о странных детях Дома Солнца. Вдобавок, как волчица ни чуралась сплетен, но даже она была кем-то по-приятельски осведомлена, будто Лианну с Мэллином связывают не исключительно дружеские узы.
— О, прекрати набивать себе цену, Мэллин, мы в курсе, в курсе, что ты особенный. Скажи лучше, почему наш король не со своей королевой? — в голосе Лианны прозвучал скрытый гнев, и Мэренн чуть было не подскочила, готовясь защищать мужа, позабыв о том, что она якобы спит. — Ты знаешь, как он ей нужен!
— Мой брат нужен всем, особенно сейчас, когда Дома готовы перегрызть друг друга за новые земли! А его они боятся. Это удобно, хоть и неприятно, — что-то хрустнуло, видимо, Мэллин нашел где-то обожаемое яблоко. — Ну что за кислятина, Лиа? Я вроде бы давно тебе сказал, что мне по душе сладкое!
— Матерь-яблоня засохла, как и ваш дуб. Так что пробавляйся кисленьким, — Лианна вздохнула. — В том-то и беда, что нам, женщинам, для счастья нужен только любимый, а вам — целый мир. Вот и думаешь, какой поводок хорош — короткий или длинный… а когда решаешь, что поводок не нужен вовсе, тебя упрекают в равнодушии.
— Лианна! — вскричал Мэллин. — Вы же помирились! Или твой избранник снова взялся демонстрировать редкостное непонимание всего? У него такие приступы раз в две тысячи лет? Может, ему напомнить, как пришлось расстроить на-тот-момент-ни-в-чем-особо-не-повинного, фух, еле выговорил, Фордгалла?
Настроение беседы переменилось, хотя Мэренн не сказала бы, почему — от воспоминаний из древности или упоминания древесного Лорда. Лианна вздохнула близко, прошелестела платьем, и солнечный блик снова проскакал поперек лица Мэренн. Со стороны Мэллина хрустнуло, донесся дразнящий яблочный запах.
— Мне-то можешь сказать, Лиа, поверь, мой опыт в семейных драмах поболее твоего.
— Мы не помирились, потому что не ссорились, и хватит о нашей семье. Я уже вдоволь наговорилась с Джаредом, — Лианна вздохнула тяжелее. — Давай об этой юной и храброй волчице. Надо же, заложить собственную жизнь ради спасения мира!
— Ха, кто-то готов был отдать собственную жизнь ради Дома, тут, знаешь, дело не в масштабах, — Мэллин снова похрустел. — Обычно дело в том, что кое-кто ищет повод героически сгинуть, раз жить в счастье отныне невозможно. Мне напомнить тебе, с чего такое начинается?
— Я ошибалась, и жестоко. Не ошиблась бы она!
Лежать неподвижно становилось все сложнее. Как Мэллин мог так говорить с королевой чужого Дома! Как Мэллин вообще мог так говорить!
— Так что с дорогой? — деловито перескочил Мэллин с темы на тему.
— Жаль, что я не могу лечить, как раньше, Проклятье, сам знаешь… Но я приготовлю травы. Они снимут тошноту и придадут сил, — в голосе королевы звучала полная уверенность в лучшем, так что у Мэренн отлегло от сердца, до того чувство оказалось всепроникающим. — Как бы я хотела еще ребенка! Моя девочка так быстро выросла! Помнишь, Мэллин, когда мы были молоды, то вспоминали Грезу. Сейчас волки вспоминают времена до падения Проклятия, когда все жили, как в сказке, сочиненной про нас верхними… А Мэренн красивая, тоже как из той сказки. Какие чудные у нее будут дети!