Он вновь гавкнул, не в силах устоять на месте. Его лай становился все безумней, разносясь эхом по всему дому.
Родители ушли не свидание, и это, скорее всего, было хорошо. Я не хотела, чтобы мама схватила фотоаппарат и сделала миллион снимков меня в обнимку с Романом, будто это был выпускной или наша свадьба.
Микки вновь залаял, а затем начал гоняться за своим хвостом. Когда ему надоело, он посмотрел на меня взглядом, который расшифровывался как «ты должна знать, в чем дело».
Я моргнула. Я кормила его, так что капризничал он не от голода. И с мячиком мы тоже играли. Что же еще…
— А! — Я стукнула себя по лбу. — Я же забыла вывести тебя сегодня на прогулку, да, малыш?
Микки уставился на меня, и мне показалось что он даже слабо кивнул в ответ.
Я простонала. Какая же идиотка. Он всегда становился неуправляемым и слишком активным, если его не вывести на прогулку.
— Давай сходим завтра на две очень длительные прогулки? Сегодня вечером у меня важное свидание, — сказала я, чувствуя себя жалкой из-за того, что препиралась с собакой. Клянусь, он понимал все, о чем я говорила.
Микки угрожающе покачал хвостом, а затем зарычал.
Я вздохнула, вновь взглянув на часы.
— Ла-а-адно. Мы выйдем на очень-очень быструю прогулку. Договорились?
Он счастливо завилял хвостом.
Покачав головой, я пошла за поводком.
— Я еще хлебну с тобой проблем, — пошутила я, выводя его во двор и закрывая дверь.
У меня было немного времени, чтобы выгулять Микки до приезда Романа.
— Ты должен быть благодарен за то, что я так сильно тебя люблю, — весело добавила я. Микки залаял, глядя на меня с обожанием. — Давай, маленький хулиган, пойдем.
Пока мы шли по тротуару, я задрожала от холода. Надо было надеть что-то теплее шали, чтобы защититься от осеннего ветра. На коже появились мурашки, и я ускорила темп, чтобы поскорее закончить прогулку и оказаться в тепле дома.
Микки радостно бежал рядом, послушный, как обычно на улице. У меня же было время подумать над разговором с папой.
Это был неудобный разговор, если не сказать больше. Когда я наконец-то затронула тему Лекси, клянусь, он так побледнел, что мог бы сойти за Каспера. Разумеется, моя просьба назвать ее фамилию вызвала у него миллиард подозрений. И я с радостью рассказала, зачем мне понадобилась эта информация, потому что а) это хорошенько ударило по его самолюбию (а он это заслужил), и б) он мог бы пролить свет на то, зачем кому-то понадобилось его соблазнять и нанимать для этого Лекси.
Отец был в шоке и, к сожалению, не знал, зачем кто-то все это подстроил, но хотя бы смог назвать мне полное имя Лекси. Алекса Уэстон.
Это не слишком помогло. Я ничего не нашла о ней в интернете.
Микки снова гавкнул, и звук эхом отразился в вечерней темноте. И тут до меня дошло, что большинства моих соседей не было дома, потому что свет в ближайших домах не горел, и картина в целом была слегка жутковатой.
Мое тело покрылась мурашками от назойливого ощущения, что за мной кто-то следит.
Надо перестать быть параноиком и попытаться успокоиться. Здесь никого нет. Валеска — один из самых безопасных городов в Штатах.
Но ощущение не исчезло. Я уже потянулась в карман за телефоном, когда поняла, что у меня нет ни карманов, ни телефона.
Я вздохнула. Ну что за дура! Остановившись, я слегка потянула за поводок.
— Извини, парень, но пора возвращаться домой, — прошептала я. Микки склонил голову набок и посмотрел на меня. Я же не могла понять, почему вообще говорю шепотом.
Я знала одно: что не хочу находиться на улице ни минутой дольше.
Когда мы развернулись к дому, я услышала тихое рычание мотора и неосознанно ускорила шаг. Но этого темпа оказалось недостаточно, потому что в следующий миг в поле зрения показался черный, малозаметный в ночи внедорожник, и ехал он как-то чересчур медленно.
Мое сердце ушло в пятки, и я крепче схватила поводок Микки. Он разразился громким, сердитым лаем.
— Микки! В чем дело? — Его поведение еще больше нервировало.
Щенок продолжал лаять, а я решила послать все к черту — и побежала. Сердце загрохотало, по венам понесся адреналин. Сзади хлопнула дверца, а в следующую секунду меня схватила чья-то рука, и я закричала.
Прежде чем я хотя бы попыталась дать отпор, мою голову пронзила острая боль, а лай Микки становился все тише и тише, пока я не погрузилась во тьму.
Глава 28
Моя голова раскалывалась от боли. Клянусь, я чувствовала, как мозг грохочет о череп, отчаянно пытаясь вырваться наружу, что, в свою очередь, усугубляло сильную тошноту.
Дезориентированная, я медленно открыла глаза и сразу же чуть не ослепла из-за яркого освещение флюоресцентных ламп на потолке. Несколько раз моргнув, я привыкла в свету, но тут же поняла, что нахожусь не у себя дома.
Как оказалось, я сидела привязанная к деревянному стулу в центре помещения, очень напоминающего склад.
События прошлого вечера заполнили все мои мысли, и я напряглась от страха. Сердце бешено колотилось в груди. Я лихорадочно огляделась, пытаясь найти хоть что-то, что могло мне помочь.
Помочь мне ничего не могло. Вся комната была серой, краска на полах и стенах потрескалась. Единственным источником света были лампы над головой, а единственным выходом — гигантские стальные ворота, как в промышленных зданиях.
— О, вы только посмотрите, кто очнулся.
Кожа покрылась мурашками, а волосы встали дыбом, когда появился худощавый, татуированный парень с сигаретой во рту и грязными каштановыми волосами. Одет он был в рваные джинсы и заношенную толстовку, а когда он посмотрел на меня, я прочла в его глазах только жестокость и безразличие к моей участи.
— Кто ты? — Я постаралась придать голосу храбрость, одновременно пытаясь унять тошноту. — Почему я здесь?
Он фыркнул и улыбнулся.
— Ты действительно очень много болтаешь. Он был прав.
— Кто? — громче спросила я. — О ком ты говоришь? Отвечай на вопрос!
Все веселье сошло с его лица.
— Не ты здесь требуешь и задаешь вопросы, Майя, — усмехнулся он.
Он произнес мое имя, и от этого меня чуть не вырвало.
— По правде говоря, на твоем месте я бы следил за своими словами.
— Я тебя даже не знаю! — Моя миссия под названием «Контролирую свой голос и разговариваю спокойно» провалилась. В такой ситуации было невозможно оставаться спокойной. — Почему ты это делаешь?
Он моргнул.
— Жалкое зрелище, — весело сказал он. — Ты правда не знаешь, кто все это затеял? Пожалуй, ты не так умна, как все считают.
— У меня нет врагов, — сказала я, осторожно шевеля запястьями за спиной в надежде, что веревка ослабнет. Будто мне могло так повезти.
— Возможно, вы взяли не того человека и все это — одно большое недоразумение. Меня зовут не Майя, — соврала я.
Татуированный снова фыркнул.
— Хорошая попытка, но я на сто процентов знаю, кто ты, спасибо надежному источнику.
Я в замешательстве уставилась на него. Затем боковая дверь, которую я раньше не заметила, открылась, и по всей комнате разнеслось эхо. Мое сердце упало в пятки, когда я увидела, как кто-то приближается к нам.
Определенно, это был парень, но я не могла разглядеть, кто именно, пока он не подошел совсем близко. Когда же я наконец узнала его, кровь в моих венах застыла.
Не может быть. Не может, мать вашу, это быть он.
Не в силах больше сдерживаться, я отвернулась, и меня вырвало.
* * *
Ваза — антиквариат стоимостью в десятки тысяч долларов — разлетелась на миллионы осколков, ударившись о мраморный пол, однако высокий, неопрятный мужчина, стоявший в большом зале резиденции Фьори, даже не вздрогнул.
— Как это ты не знаешь, черт побери?! — рявкнул красный от ярости Роман, глядя на частного сыщика. — Ты детектив или кто, мать твою?!
Лицо мужчины осталось таким же спокойным. Он заговорил низким и скрипучим голосом:
— Вы позвонили мне вчера утром. Но хотя я могу заверить вас, что стараюсь разобраться в этом вопросе как можно быстрее, двадцать четыре часа — недостаточно для того, чтобы найти какие-то существенные улики.
Вена опасно пульсировала над виском Романа.
— Хорошо, — рявкнул он. — Но, если я не получу результаты в ближайшее время, тебе не придется беспокоиться о том, чтобы впредь находить какие-либо улики, потому что твоя карьера закончится!
— Я это запомню, — терпеливо ответил мужчина. — Если на этом все, то с вашего позволения я вернусь к своему заданию.
Когда Роман ничего не ответил, он развернулся и вышел.
Глядя в окно, Роман сжал кулаки. Во дворе располагались бассейны, теннисные корты и шикарные сады, принадлежавшие его семье, но он ничего этого не замечал. Изо всех сил он пытался сконцентрироваться на гневе, потому что знал, что как только гнев исчезнет, он почувствует то, что чувствовал последние два дня: тревогу, панику, тошноту, страх и беспомощность.
А Роман Фьори не терпел ни одно из этих ощущений. Особенно беспомощность.
У него в горле встал ком, когда он вспомнил о том вечере, который должен был превратиться в прекрасную ночь. Их с Майей первая круглая дата. Он все подготовил и спланировал, но по дороге к ее дому его не покидало чувство тревоги.
Когда он подъехал к ее дому и увидел, что свет везде выключен, им овладел ужас. И с тех пор этот ужас только усиливался, особенно после того, как Роман обнаружил, что и Майя, и Микки исчезли.
Роман обзвонил всех друзей, надеясь, что кто-то решил подшутить над ним и просто увез ее. Разумеется, эта версия не подтвердилась.
Теперь, спустя два дня, он не приблизился ни на шаг к ответу, куда же она исчезла. Нельзя было исключать вероятность, что она уже… что ее…
Нет. Нельзя об этом думать. Она жива. Жива!
Роман глубоко вздохнул, пытаясь расслабиться, хотя чувствовал, что вот-вот опустит руки. Нельзя позволять это себе, не сейчас. Он нужен Майе, она на него рассчитывает.