— Да перестань, все знают, что это правда, — смущенно промямлила она.
Зак просиял. Высокомерие было ему чуждо, но он осознавал, что хорош в музыке. И становился счастливее, когда слышал об этом от других.
— Мы на месте. — Он уставился на дом напротив. Большой, но не такой огромной, как его собственный. — Я провожу тебя до двери.
— Ладно, — пискнула она.
Зак обежал машину, чтобы открыть ей дверцу, и они молча поднялись по кирпичным ступеням. У входной двери они неловко остановились, не зная, что сказать.
— Я хочу поблагодарить тебя. За то, что спас меня сегодня, — застенчиво сказала Венеция, не глядя ему в глаза. — Это было, м-м, очень мило с твоей стороны.
Теперь пришла очередь Зака покраснеть.
— Забудь. Я же тебя не из акульей пасти вытащил, а всего-навсего из маленького прудика. Но ты должна прекратить преследовать щенков, — строго добавил он. — Эта мания втягивает тебя — а значит, и меня тоже — в неприятности.
Она рассмеялась.
— Я попытаюсь. Но они такие милые! Щенки…— На ее лице появилось мечтательное выражение.
— Нет! — Зак взял ее за плечи и хорошенько встряхнул. — Останься со мной! Не думай о сама знаешь чем! Думай о… Шалтае-Болтае!
Венеция взглянула на него.
— О Шалтае-Болтае? Зачем?
— Потому что он клевый, — изрек Зак. — Даже несмотря на то, что свалился во сне. — Он сделал паузу. — Он же свалился во сне, да?
Она захихикала.
— Ты такой милый. — Ее глаза распахнулись, и она моментально хлопнула рукой по губам, но было поздно.
— Ты считаешь меня милым? — очарованно спросил Зак.
— Э-э, нет! — начала она. — Ну то есть, вокруг много милых людей. Ну, ты понимаешь. Майя милая. Микки милый. Рико милый, хотя немного устрашающий, но если его побрить и немного подстричь…
— Венеция.
Она остановилась.
— Да?
— Ты можешь минутку помолчать?
Венеция покраснела и выглядела так, будто в любую секунду готова расплакаться.
— Ой, да. Прости. Я… я пойду. Прости еще раз. — Она развернулась, чтобы открыть дверь, но в этот момент Зак взял ее за руку и развернул лицом к себе. Она недоуменно посмотрела на него.
— Что…
А потом Зак снова заставил ее замолчать. Только на этот раз с помощью страстного поцелуя.
Через несколько секунд, когда шок прошел и Венеция ответила на поцелуй, он улыбнулся ей в губы. На вкус они были как клубника и зефир.
Это было намного лучше, чем какой-то дурацкий щенок.
* * *
Я спала на облаке. Это точно должно было быть оно, ведь что еще могло быть таким мягким и пушистым, как не облако? Я мечтательно вздохнула и глубже уткнулась носом в нежную мягкость. Как же хорошо!
И только мне приснилось, что мы с Романом плывем по небу между радугой и розовыми пузырьками в форме сердечек, как мое тело начало вибрировать. Минуточку, нет. Это была не вибрация. Меня кто-то тряс. Туда-сюда, как тряпичную куклу, и, надо сказать, ощущение было не из приятных.
— Хватит, — проскулила я, хватая ртом воздух. — Пожалуйста, перестаньте, это ужасно раздражает.
— Майя? Майя, открой глаза!
Ох. Этот голос был ужасно знаком…
— Майя, ты меня слышишь?
Через несколько секунд я, наконец, неохотно моргнула, открыла глаза и обрадовалась тому, что свет в помещении был приглушенным. Мне потребовались дополнительные пять секунд, чтобы сориентироваться, и когда я это сделала, то обнаружила склонившееся ко мне очень красивое и очень обеспокоенное лицо.
— Слава богу, — выдохнул Роман. — Я уж думал, тебя контузило от удара об пол.
— Что произошло? — прохрипела я, пытаясь сесть. Роман помог мне прислониться к горе подушек (неудивительно, что я думала, что лежу на облаке). — У меня болит голова.
— Конечно, болит. — Он смотрел одновременно с раздражением и облегчением. — Ты грохнулась в обморок. В общем, это ты делаешь частенько.
— В обморок? — воскликнула я, мысленно пробегаясь по событиям предыдущего вечера и пытаясь собрать полную картинку из кусочков воспоминаний.
Медленно воспоминания вернулись. Наш с Рико ужин, упавшая в пруд Венеция.
Зак бросается за ней в воду, врывается Роман. Рико его толкает. А потом…
Мои глаза сделались размером с блюдца, когда я вспомнила, что сказал Роман перед тем, как я потеряла сознание. Неужели это правда? Или от удара у меня бред?
Пытаясь заставить сердце перестать делать сальто, которое было его явной попыткой попасть в олимпийскую сборную США по спортивной гимнастике, я уставилась на Романа, изучая каждый дюйм его лица. Высокие точеные скулы. Сильная челюсть. Полные губы. Глубокие, завораживающие фиолетовые глаза, окаймленные длинными черными ресницами, способными вызвать зависть у любой девушки.
Не знаю, по этой ли причине я решилась задать следующий вопрос, — тихим, сдавленным голосом, — вопрос, который мог изменить всю мою дальнейшую жизнь.
— Роман. Ты правда сказал, что любишь меня?
Он замер. Клянусь, я еще ни разу не видела, чтобы человек был совершенно неподвижен так долго. Кажется, он даже не дышал. Если бы не медленно расползающаяся по его шее и лицу краснота, я бы подумала, что парень не жилец.
— Роман? — Спустя добрые пять минут его молчания я поерзала на постели. — Ты слышал меня?
Он моргнул.
— Да.
Что значило это «да»? «Да, я сказал, что люблю тебя» или «да, я тебя слышал»?
Он смотрел на меня недолго, но паника не заставила себя ждать. Боже мой, а если он не говорил этого? Это было бы ужасно унизительно, особенно учитывая, что я-то уже произнесла слово на букву «л», когда мы были в больнице.
С пылающими щеками я сбросила одеяло.
— Мне надо… надо идти. Прямо сейчас — выпалила я, избегая его взгляда, пока мое сердце билось о грудную клетку. — Родители, наверное, с ума сходят. — Мой голос немного дрогнул, но ноги даже не успели коснуться пола, когда Роман схватил меня за запястья и остановил.
— Почему ты так рано уходишь?
— Я же говорила: родители сойдут с ума от волнения, — прошептала я.
— Нет, — спокойно поправил он. — Я позвонил им и предупредил. Про обморок, правда, не упоминал, но они знают, что ты здесь.
— О. — Я откинулась на подушки и повернулась к нему спиной. — Я очень устала и хочу спать, так что, может, ты оставишь меня…
— Майя, можешь посмотреть на меня, пожалуйста?
Я очень-очень не хотела, но ничего не смогла с собой поделать и подняла на него глаза.
Роман нахмурился.
— Ты злишься на меня.
— Нет, не злюсь.
— Да, злишься! Из-за чего?
Я взглянула на него. Боже, у меня был самый придурочный парень в мире.
— Я же сказала тебе: я не злюсь.
Он застонал.
— Клянусь, Майя Линдберг, ты самая упрямая, настырная, гордая, конфликтная девушка на всем белом свете…
Я нахмурилась. Хороший способ рассказать мне о настоящих чувствах.
— …И я ума не приложу, каким вообще образом я так безумно тебя полюбил.
Упрямая, настырная, гордая и конфликтная?! А ты тогда самый высокомерный, невыносимый, эгоистичный… Минуточку. Что он сказал?!
Я выпрямилась, мои глаза широко распахнулись. Он правда только что сказал то, что я услышала?
— Ты… ты любишь меня? Правда? — пискнула я, сердце застучало в полную силу.
Скулы Романа окрасились розовым, и он выглядел как никогда смущенным. Однако, к своей чести, не стал менять тему.
— А это нужно объяснять? Я думал, все довольно очевидно. — Он выдержал мой взгляд, его лицо смягчилось. — Послушай, я, конечно, не ласковый и не эмоциональный парень, поэтому, если ты рассчитываешь на одну из тех сцен из романтических фильмов… извини, это не про меня. Так что я просто скажу, что люблю тебя. Вообще-то… — У него слегка сжались губы. — Думаю, я полюбил тебя в тот момент, когда ты дала мне пощечину — в тот день на моей кухне.
К своему ужасу, я почувствовала приближение слез. Когда я заговорила, из меня вырвался полувсхлип-полусмешок.
— Странный момент чтобы влюбиться.
Уголки его губ приподнялись в легкой улыбке.
— Ты считаешь, наши отношения можно назвать нормальными?
Что ж, здесь он был прав.
— Ладно, я просто никогда не думала, что ты можешь, ну знаешь…— бессвязно забормотала я.
— Майя, — перебил меня он. — Заткнись и разреши поцеловать тебя.
И я ему разрешила.
За последние несколько месяцев я обнаружила, что мой папа изменял маме, взлетела от состояния невидимки до позора и популярности, несколько раз была похищена, меня чуть не убили и пару ужасных мгновений я думала, что мой парень умер. На самом деле я рада, что все это произошло — в некоторой степени, — потому что эти вещи привели к этому единственному моменту, который оказался даже более совершенным, чем я могла себе представить.
* * *
— Запомни, никаких планов на субботу. — напомнил мне Роман, обняв за талию, пока мы стояли на крыльце моего дома. Так как на часах было два часа ночи, дом был погружен в темноту и тишину. — Мы переиграем нашу месячную дату.
— Значит, это будет наша полуторамесячная дата. — Я тряхнула головой. — Ну кто назовет нас нормальными?
Он пожал плечами.
— Нормальность переоценивают. — Он ущипнул кончик моего носа. — На этот раз постарайся не быть похищенной.
Я тяжело вздохнула.
— Буду стараться изо всех сил, — неохотно согласилась я. — Но должна заметить, мне очень любопытно, что ты запланировал.
Роман усмехнулся.
— Тебе понравится, — похвастался он. — В конце концов, я все придумал сам!
Я закатила глаза.
— Ты должен быть рад, что я так сильно тебя люблю, иначе я бы влепила тебе. Опять.
Он усмехнулся.
— Не возражаю. Меня это заводит.
Я покраснела как рак, а он рассмеялся.
— Извращенец, — фыркнула я. — Молись, чтобы мои родители этого не услышали.
Роман взглянул на второй этаж.
— Они спят. Не переживай. Мы можем хоть сексом заняться, и они, скорее всего, нас не услышат.
Я шлепнула его по плечу.