— Ты слышал, Мэтт? Один из них просто назвал тебя гением, — ласково сказала Алекс час спустя, когда они брели по улице, купаясь в лучах славы.
Он рассмеялся:
— Да. В этом году. А в следующем они, возможно, назовут меня бездарью. Такие у них нравы.
Она остановилась, повернулась к нему лицом.
— Перестань быть таким скромным. Признайся, Мэтт. Тебе нравилось слушать аплодисменты.
Он опустил руки ей на плечи.
— Разумеется. И надеюсь, они будут и дальше аплодировать моим работам. Но я не могу работать только для того, чтобы доставлять им удовольствие. Мне надо быть достаточно сильным, чтобы делать то, что считаю лучшим, и не обращать внимания на то, что думают критики и зрители.
Ветерок подхватил волосы Алекс, и он протянул к ним руку, чтобы поймать прядки и дернуть за них.
— Мы с тобой оба знаем, как капризна публика. Нелепо ожидать от нее признания всего, что мы делаем. Этот фильм теперь станет эталоном, которым они будут измерять мою следующую работу. — Мэтт взял ее за руку и пошел дальше. — Если он не будет соответствовать эталону, они с тем же пылом будут меня ругать, с каким сегодня аплодировали мне.
— Я тебя никогда не буду ругать.
Он запрокинул назад голову и рассмеялся:
— Обещаешь?
— Клянусь.
Она была так серьезна, что Мэтт не мог удержаться от искушения подразнить ее. Рассматривая их сцепленные руки, он сказал:
— Ну, возможно, ты и не будешь аплодировать каждому фильму, который я сниму в будущем, но держу пари, к одному представлению ты не придерешься.
Алекс повернулась и вгляделась в его красивый профиль.
— Не верю. Неужели смиренный режиссер, Мэтт Монтроуз, только что превратился в постельного хвастунишку?
— А я хвастаю?
Она видела, что глаза его смеются.
— Это будет интимное представление?
— Только для твоих глаз.
— И когда ты хочешь устроить это представление?
— Я подумал, что мы можем пробраться в мой номер прямо сейчас.
— Сейчас? До большого приема с коктейлями?
— Угу. Пойдем. Нас даже никто не хватится. — Он сжал ее руку, и они побежали, хихикая, как заговорщики.
— Как дела у Кипа? — Мэтт взял в руки фотографию, которую Алекс поставила на тумбочку у кровати.
Она покачала головой:
— Я так о нем беспокоюсь. А после поездки на ферму дяди в Южную Дакоту забеспокоилась еще больше.
Мэтт молча слушал, пока она рассказывала ему все, что узнала о недавней покупке земель вокруг фермы дяди и о его калифорнийском адвокате, который предложил ей помочь. Она стиснула руки и начала ходить по комнате.
— У меня такое тревожное чувство по поводу дяди и тети, Мэтт. Я знаю, что любой мальчик в возрасте Кипа должен иметь какие-то обязанности на ферме, но у меня ощущение, что они заставляют его делать всю работу, а сами только отдыхают. Я обнаружила, что они даже не разрешают ему рисовать. Словно им нравится заставлять его чувствовать себя ни на что не способным.
Чтобы утешить, Мэтт обнял Алекс.
— Ох, Мэтт, — заплакала она, — ты думаешь, я просто глупая и зря беспокоюсь?
— Вовсе нет. Я думаю, ты должна доверять своей интуиции. — Он слегка отстранил ее. — Хочешь, я свяжусь со своим адвокатом?
Она покачала головой:
— Позволь мне сперва попытаться уладить это с их адвокатом. Я не хочу сердить их еще больше. Боюсь, они отыграются на Кипе. — Она прерывисто вздохнула. — Но помогает уже то, что тебя это волнует.
— Меня это действительно волнует. И я обещаю, Александра, если ты попросишь меня что-нибудь сделать и заняться этим, я все сделаю.
Алекс вспомнила старую поговорку Нанны, что груз, разделенный с другом, становится вдвое легче. Она неожиданно почувствовала себя так, словно с ее плеч сняли бремя всего мира. Сердце подсказывало ей, что Мэтт свое слово сдержит.
— Плохие новости? — Мэтт увидел выражение ее лица, когда она положила телефонную трубку.
— Бадди заключил контракт на ряд концертов, которые заканчиваются в Штатах. Он говорит, что билеты продаются так хорошо, что нам, возможно, придется выступить еще в нескольких городах.
— Это прекрасная новость. — Он пристально вгляделся в нее. — Почему же ты не улыбаешься?
— Ох, Мэтт. — Она скрестила руки на груди и смотрела в пол, избегая его взгляда. — Бадди сказал, что мы должны вылететь утром.
Мэтт подошел и обнял ее.
— Ты знала, что наступит день, когда нам придется попрощаться.
— Знаю. Но я просто не ожидала, что это будет так скоро.
Он тоже. Ему было даже больнее, чем он ожидал.
— Давай отменим все планы на сегодняшний вечер, — прошептал он, прижимаясь губами к ее виску.
— Мне бы очень хотелось. Мне невыносимо даже думать о том, чтобы провести нашу последнюю ночь с посторонними.
Алекс легонько поцеловала его, но, когда она отстранилась, он резко притянул ее к себе и целовал, пока она не задохнулась. Когда они наконец разжали руки, Мэтт поднял телефонную трубку и заказал в номер праздничный ужин.
— Официанты скоро появятся. А пока я хочу попросить тебя об одолжении, — торжественно произнес он.
Алекс с удивлением посмотрела на него. За две недели, проведенные вместе, он впервые просил ее о чем-то.
— Каком одолжении, Мэтт?
Она увидела в его глазах искры смеха и что-то еще. Что-то более глубокое.
— Надень, пожалуйста, то черное, расшитое бисером платье, которое было на тебе в Кармеле.
— Ладно. Оно — одно из моих любимых.
— Хорошо. Потому что мне хочется осуществить ту фантазию, которая не давала мне покоя всю ту долгую ночь в Кармеле.
Несмотря на все интимные минуты, которые они провели вместе, Алекс покраснела, когда он произнес:
— Сегодня вечером, после ужина, я бы хотел иметь честь снять его с тебя перед тем, как мы будем любить друг друга.
Мэтт и Алекс лежали в объятиях друг друга. Всю ночь они лихорадочно занимались любовью, словно этим могли задержать неизбежное наступление рассвета.
Ночью они долго говорили о том, куда забросят их дела и как им можно выкроить время, чтобы побыть вместе.
— Даю тебе слово, — прошептал Мэтт. — Мы найдем возможность быть вместе.
Пока было темно, Алекс могла в это поверить, но с каждым утекавшим часом ее надежда тускнела. Неужели это та цена, которую она должна платить за успех, к которому стремилась? Неужели ей придется отказать сердцу в погоне за мечтой?
Случайный луч солнца пробрался сквозь ставни, и Алекс зажмурилась от боли. Еще рано, молила она. Еще немножко побыть в его объятиях. Она не могла даже думать о том, что надо его покинуть.
Ее чемоданы были уложены, дорожная одежда аккуратно лежала в ожидании. Но она не ощущала радости от возвращения домой.
На тумбочке резко зазвонил телефон, и рука Мэтта взлетела, подхватив ее до второго звонка. Он послушал, что-то пробормотал, затем положил трубку.
— Тебя будят, — прошептал он в ее губы.
Алекс кивнула, слишком расстроенная, чтобы попытаться ответить, с трудом поднялась и пошла в душ. Автоматически натягивая одежду, она слышала, как Мэтт открыл дверь и впустил носильщика. Когда она вышла из ванной, ее багаж уже унесли.
Она внимательно посмотрела на себя в зеркало, потом пошла в спальню. Комната была пуста. Мэтт стоял в маленьком дворике. С минуту она смотрела на него, не двигаясь. Без рубашки, босой, одетый только в джинсы, он стоял с опущенной головой, засунув руки в карманы.
Мэтт не ожидал, что это будет так болезненно. Всю ночь ему приходилось бороться с искушением упросить ее остаться с ним. Но он знал, что не имеет на это права. Через несколько дней он вернется с Лос-Анджелес готовиться к съемкам нового фильма, которые будут проходить на Фиджи. Их будет разделять целый мир. Он хотел, чтобы она была с ним, но такой талант, как у Александры, заслуживает в качестве оправы целый мир. Только глупец попросил бы ее зарыть талант в землю ради любви.
Любовь. Больше у него не осталось сомнений. Он любит ее, любит так, как никогда и никого не любил. Но что он может ей предложить, кроме цыганской жизни, пока он будет путешествовать по миру в поисках своей мечты? Не такую жизнь он хотел бы предложить женщине, которую любит. И пока он не может предложить ей большего, придется примириться с этим. Он должен ставить фильмы; она должна писать музыку. Пока что им придется удовлетворяться теми редкими и недолгими встречами, которые удастся устроить. А что касается одиночества, то он и раньше его испытывал; по крайней мере теперь его будет согревать мысль о том, что было между ними, и надежда на то, что еще будет.
Словно ощутив ее присутствие, он обернулся и долгое мгновение они смотрели в глаза друг другу. Затем, заставив себя улыбнуться, Мэтт произнес:
— У меня еще есть время одеться и поехать с тобой в аэропорт. По крайней мере помогу перед отлетом.
— Нет. Бадди ждет в лимузине. Он обо всем позаботится. Кроме того, не думаю, что смогу вынести прощание на публике.
И он тоже.
Мэтт подошел к ней и привлек к себе. Взял ее лицо в ладони и поцеловал медленно, долго.
Она знала, что, если бы в этот момент он попросил ее остаться, она бы осталась, даже не задумываясь о последствиях.
— Мы найдем возможность, Александра, — сказал он ей.
— Возможность?
— Выкроить время друг для друга. Вот увидишь. Мы найдем время.
Она кивнула и крепко обняла его, зажмурившись, чтобы не дать воли слезам.
Затем повернулась и ушла не оглядываясь.
Глава 28
— Согласна ли ты, Кристина Теофолис…
Алекс, все еще одетая в сценический костюм, стояла рядом со своей лучшей подругой в разукрашенной часовне для свадебных церемоний, неподалеку от центральной улицы Лас-Вегаса. Кейси, в черном смокинге, стоял рядом с Бэром.
Несмотря на торжественность обстановки, все ахнули, когда священник, одетый в белый спортивный костюм с блестками, сказал, подражая голосу Элвиса Пресли:
—…взять в мужья этого человека, Прентиса Уортингтона-третьего?