– Тогда мы обратимся к самым лучшим адвокатам. Как у О. Джея Симпсона[19]. И если всё равно проиграем суд, я буду навещать его в тюрьме каждый день до самой моей смерти. – Она глубоко вздохнула. – Бью – моя плоть и кровь. Я всегда буду любить его. Всегда.
– Я поняла, – сказала я, понемногу начиная сдаваться. Я ведь тоже любила бы Финча, что бы ни случилось. Я понимала и то, к чему она клонит, говоря о лучших адвокатах и приговоре помягче. Что уж, такова наша законодательная система.
Но ещё я знала, что не стану покрывать своего сына, если он совершит преступление. Любого рода. Я не стану ради него врать и выкручиваться. Я не стану ради него мешать правосудию. Я буду рядом, буду любить его и терпеливо ждать, когда он признается, искренне раскается и согласится нести ответственность за свои действия. Я буду ждать, когда он заслужит прощение.
Я попыталась объяснить это Мелани, но до неё не доходило. Она всё больше углублялась в свои рассуждения:
– Я готова на всё, лишь бы защитить Бью от боли. На что угодно.
Мы посмотрели друг другу в глаза, и правда выплыла сама собой: я так не считаю. Мне вспомнилась проповедь, на которую я давным-давно пришла с Тедди. Пастор Сандермейер сказал тогда: «Мы не только заслуживаем справедливости, мы нуждаемся в ней». Именно этих важных слов не могли понять Мелани и Кирк.
– Ну, во всяком случае, Кирк с тобой согласен, – сказала я.
Мелани кивнула, всем своим видом показывая – ей и требовалось доказать.
– Ещё бы он не согласен. У него отличное чутьё на такие вещи.
Я вспомнила пятнадцать тысяч долларов – Мелани, скорее всего, одобрила бы этот поступок. Ну, может быть, поворчала бы, что сумма слишком скромная. Она любила тратить деньги и часто повторяла одну из любимых мантр: заплати – и нет проблемы.
– Не всегда, – ответила я. – Иногда он слишком уж… нацелен на результат. И всегда получает то, что хочет.
– Да, – она рассмеялась, – но ведь поэтому ты и вышла за него.
Кирк обожал рассказывать, как он уговорил меня стать его женой в последний год обучения в Вандербильте. Он раз шесть делал мне предложение, прежде чем я наконец согласилась. Он считал меня неприступной крепостью, и это повышало мою ценность в его глазах; я же так и не решилась сказать ему правду – всё, что произошло на первом курсе, так на меня повлияло, что мне вообще не хотелось никаких отношений.
Оглядываясь на прошлое, я думала, что Мелани, возможно, права. Я восхищалась упорством Кирка, и может быть, именно поэтому решила быть с ним. Ещё, если совсем честно, мне нравилось, что ему симпатизируют все мои друзья. Что мы прекрасно вливаемся в любую компанию. Он отгонял прочь мои плохие мысли. С ним я чувствовала себя в безопасности. Чувствовала, что больше ничего плохого со мной не случится.
– Ну да, наверное, – пробормотала я. Мы с Мелани допили вино, и настало время подумать о своих желаниях.
Почему мне так сильно хотелось познакомиться с Лилой и вновь поговорить с Томом? Только лишь потому, что Финч должен был осознать свою ошибку, а я – исправить ситуацию? Или я ждала отпущения грехов, может быть, даже возмездия за то, что случилось со мной? Я не знала, но мне отчаянно хотелось остаться одной.
– Ой, – я сделала вид, будто зеваю, – я так устала…
– Я тоже, – сказала Мелани. – Наверное, я уже пойду…
Я быстро поднялась, зная, что иначе это её «пойду» затянется по меньшей мере на час.
– Держись, солнышко. – Она сжала меня в объятиях. – Отдохни немного. И предоставь всё Кирку. Поверь мне, скоро всё рассосётся.
Едва Мелани вышла за дверь, я сразу же схватила телефон. Помимо обычного спама мне пришли два письма. Одно – от Уолтера Квортермана, другое – от Тома Вольпа. Сердце бешено заколотилось.
Письмо Уолтера я прочитала первым. Он оповещал меня и Финча, что «закрытое заседание» перед Почётным советом состоится в следующий вторник в девять утра. Он извинялся за задержку, но объяснял, что два представителя совета уезжали на конференцию, а также сообщал, что мы можем в этот день прийти в школу, но когда будут задавать вопросы, нам придётся покинуть кабинет.
– Ну и хорошо, – сказала я себе. Мне стало легче оттого, что дата прояснилась. Ещё четыре дня.
Набрав в грудь побольше воздуха, я открыла второе письмо.
От: Томаса Вольпа
Кому: Нине Браунинг
Тема: Добрый день
Здравствуйте, Нина. Я думаю, Вы правы. Собраться вчетвером – хорошая идея. Может быть, на выходных? Скажем, завтра, часов в одиннадцать? Я предпочёл бы встретиться у нас дома. Наш адрес записан в телефонной книге школы.
Чувствуя нарастающую тревогу, но вместе с тем благодарность и надежду на лучшее, я напечатала ответ:
От: Нины Браунинг
Кому: Томасу Вольпу
Тема: Спасибо
Том, я с радостью принимаю Ваше приглашение. Завтра утром было бы замечательно. Мы придём к вам в одиннадцать. Ещё раз большое спасибо.
Едва я нажала «отправить», на телефоне высветилось имя Кирка.
– Этот сукин сын забрал бабло и всё равно заявил! – пролаял он мне в ухо. – Отличное джентльменское соглашение.
– Джентльменское соглашение? – переспросила я, ошеломлённая неожиданным поворотом событий и не сразу сообразив: лучше не говорить Кирку, что Том вернул деньги. Я знала – минус на минус даёт плюс, но правды Кирк не заслуживал. Он заслуживал как раз вот такого.
– Угу. Изумительная сделка.
– Это не сделка, – сказала я, – и не джентльменское соглашение. Это взятка. Ты сунул ему деньги, чтобы он молчал, вот и получи.
– Можешь хотя бы не радоваться так явно? – прорычал он.
– Я не радуюсь, – ответила я. – Я сейчас вообще ничему не радуюсь.
– Хоть что-то у нас общее, – буркнул Кирк.
Потом я побрела в комнату Финча. Его дверь была заперта. Несколько секунд я просто смотрела на эту дверь и думала – как много всего изменилось, что-то резко, что-то постепенно. Когда он был маленьким, дверь его комнаты всегда была открыта, и он часто приходил спать в нашу кровать. В начальных классах он мог порой захлопнуть дверь, но я легко открывала её без стука. В средних закрывал всегда, и приходилось стучаться. Потом, постучав, я должна была ещё дождаться разрешения войти. И, наконец, последние два года я вообще не заходила в его комнату. Постельное бельё стирала Жуана, она же приносила чистую одежду.
Войдя, я увидела, что Финч лежит на кровати и, надев наушники, смотрит в ноутбук. Он едва удостоил меня взглядом.
– Привет, – сказала я.
– Привет, – ответил он.
– Можешь снять наушники?
– Звук выключен.
– Всё равно сними.
Он снял их безо всяких эмоций.
– Как дела? – Мой голос показался мне неестественным.
– Нормально.
– Хорошо, – сказала я. – Как там Полли?
– Да тоже, думаю, нормально.
– Думаешь? – Я сделала шаг в его комнату. – То есть ты не знаешь?
– Неа, – ответил он безо всякого выражения. – Мы расстались.
– Мне очень жаль. Можно спросить почему?
Он вздохнул.
– Мне не хотелось бы об этом говорить.
Я закусила губу и кивнула.
– Ещё я хотела тебе сказать, что получила письмо от мистера Квортермана. Почётный совет собирается в следующий вторник.
– Да, я знаю, – сказал он. – Мне тоже пришло.
– Хорошо, – ответила я. – Ты поговорил с Лилой?
– Нет.
– Почему?
– Папа сказал – не надо.
– Вот как? И когда же он это сказал?
– На прошлой неделе. После встречи с мистером Кво.
– Как бы то ни было, – отрезала я, – завтра мы идём к ней домой. Ты и я. Её отец тоже будет. Итого четверо.
Я ждала, что он начнёт возмущаться, но он кивнул и сказал:
– Хорошо.
– А пока я хочу, чтобы ты подумал о Лиле. О её чувствах. Мы идём туда ради неё.
– Я знаю, мам, – сказал он и в эту минуту показался младше, серьёзнее.
– Точно?
– Да.
– Значит, ты понимаешь, что встреча с Лилой – не стратегический план. Мы встречаемся не ради тебя. Ради неё.
Он снова кивнул и, глядя мне в глаза, ответил:
– Да, мам.
Может, он просто смеялся надо мной или хотел избежать нотаций, но вид у него был серьёзный. Не то чтобы я почувствовала облегчение – я по-прежнему беспокоилась о его характере – но слабая надежда у меня появилась.
– Ты точно не хочешь поговорить о Полли? Или ещё о чём-то, что у тебя происходит? – мягко поинтересовалась я, точно зная ответ.
– Нет, мам, – сказал он. – Точно не хочу.
Глава тринадцатаяЛила
Вечером пятницы, когда я думала, что хуже уже не будет, ко мне в комнату пришёл папа и сбросил на меня ещё одну бомбу. Такой я точно не ждала.
– Ложись спать, – сказал он, в футболке «Титан» и спортивных штанах стоя в дверном проёме. – Утром у нас важная встреча.
– С кем? – Во всём этом было что-то подозрительное, потому что мы никогда не назначали важных встреч на выходные. Папа знает, что я люблю поспать, и такая возможность выпадает только по субботам, потому что по воскресеньям он часто таскает меня на утренние мессы с бабушкой Нонной, довольно зацикленной на религии.
– К нам придут Финч Браунинг с мамой, – сказал он таким спокойным тоном, будто я их и не замечу.
Я ждала объяснений, но их не последовало.
– Что? Зачем? – возмутилась я.
– Поговорить, – ответил он, заходя в комнату и глядя на корзину с чистой одеждой, которую он вчера велел разобрать и сложить в стопки. Обычно он сам складывает вещи в шкаф – или перекладывает, после того как я всё сделаю неправильно (у папы, похоже, обсессивно-компульсивное расстройство[20]), но в последнее время он ни с того ни с сего сделался строже. Как будто вещи, сложенные за меня, привели к пьянству на вечеринке.
– Поговорить? О чём? – спросила я с ужасом.