Галя сбежала с не меньшим облегчением, чем Леша.
– А кто звонил? – спросила Настя, показывая на телефон Виолетты Аркадьевны.
– Не знаю. Запаролен, – ответила Светлана Петровна.
– Там есть фейс-айди? Может, сможем фото паспорта приложить? – уточнила с надеждой Настя.
– Нет, только цифровой, – ответила Светлана Петровна.
– Блин. Так что будем делать? Вызываем полицию? – ахнула Настя.
– Я позвоню Ване, – ответила старшая горничная.
– Кто такой Ваня? О, а почему не могут уволить Максима? – спросила Настя, приготовившись к интересному рассказу и местным сплетням.
– Ваня – сын хозяина отеля. Работает старшим следователем в нашей областной столице. Учился в Москве, получил прекрасное образование. Он умный и честный. А Максим – шеф-повар. Его лично наняла хозяйка.
– То есть шеф-повар тут по блату? Бойфренд хозяйки? – уточнила Настя и хмыкнула. – Ну естественно. Все как всегда.
– Я не могу судить. Не я его на работу принимала. Если хозяйка его наняла, значит, думала, что так будет лучше для отеля, – ответила, помня о том, что она прежде всего профессионал, Светлана Петровна.
– Ну да, конечно… Вы сами-то в это верите? – хмыкнула Настя. – Только ваш Максим готовит так, что есть это нельзя. Вы разве не видите, что у вас по вечерам полный провал? В рестораны других отелей люди заранее столики бронируют, а у вас – только мухи и комары на столах сидят. И еда такая, что не знаешь – то ли понос случится, то ли запор на неделю. Или сразу в больницу ехать с отравлением. Да мы с Лешей тоже обедаем и ужинаем где угодно, только не здесь. Надо, кстати, позвонить столик забронировать. Как думаете, мы до двух тут освободимся?
– Мы ориентируемся прежде всего на наших клиентов… У нас ведь охрана, просто так с улицы не зайдешь, – сделала попытку защитить репутацию отеля Светлана Петровна.
– Ну да, только преступникам вы всегда рады, – нервно хохотнула Настя. – А если Виолетту Аркадьевну убили, унесли тело или ранили и похитили, а мы были единственными, кто ее видел в последний, тьфу, крайний вечер, и нас тоже захотят убить? Я как-то еще не готова умирать.
– Я позвоню Ване, – решила Светлана Петровна.
– А он кем вам приходится? Сватом или братом? Если он такой же следователь, как ваш Максим – повар, то лучше не надо его вызывать, – заявила мама. – Тут я с Настей полностью согласна.
– Ваня – не мой родственник. Точнее, он сын моего бывшего мужа от первого брака, – поспешила объяснить старшая горничная.
– То есть вы его злая мачеха? – Настя продолжала нервно подхихикивать. – Подождите, я должна это переварить: сын бывшего мужа от первого брака… То есть вы, получается, бывшая мачеха. Смешно.
– Нет, не совсем так. Я была его второй мачехой, если уж хотите пикантных подробностей. Да, и такое случается в жизни, – пояснила Светлана Петровна, видя, как у Насти округляются глаза. – Мой бывший муж был женат трижды, то есть уже четырежды. Второй женой была Анжела – нынешняя хозяйка нашего отеля. А я – третьей. А Ваня – сын от первого брака. Он всегда был хорошим, честным мальчиком. Я в нем не сомневаюсь. Ему можно полностью доверять. Он разберется с этим делом.
– А папа у нас кто? – уточнила мама.
– Какой папа? – не поняла Светлана Петровна.
– Ну папа вашего честного мальчика у нас кто? И родная мать?
– Отец Вани построил этот отель, он его настоящий хозяин. А его первая супруга, Лиля, мама Вани, умерла три года назад. От рака. До этого больше пяти лет сгорала на наших глазах, – ответила старшая горничная и отвернулась к окну.
– Лиля? – тихо спросила Настя.
– Полное имя – Аурелия. Поэтому наша гостиница так называется. Надо, конечно, провести ребрендинг. В городе есть гостиница «Аврора», а в соседнем поселке – «Астерия», нас часто путают. Мы все звали ее Лилей… Она была тут настоящей хозяйкой. Мой бывший муж подарил ей эту гостиницу, строил для нее. При Лиле тут все работало как часы. Я пришла сюда официанткой, потом стала горничной. Она умела управлять. Мы, все сотрудники, ее уважали и любили. Потом, когда она заболела, отелем стала управлять Анжела… – Светлана Петровна сделала жест рукой, означавший, что, мол, теперь сами все понимаете. – Многие остались здесь работать ради памяти о Лиле. Те, кого она лично нанимала и кому помогла найти свое место в жизни. Мне, например.
– Так, я не очень поняла, – воскликнула мама. – А почему вам управление отелем не перешло после этой… Анжелы? Вы же были третьей женой и все здесь знаете.
– Анжела… она всегда была про деньги. Заставила Сережу составить брачный контракт. Как уж убедила его – не знаю. В случае развода потребовала оставить за ней этот отель. Они и двух лет вместе не прожили, развелись. Хотя знаю, как убедила. Анжела почти сразу после свадьбы забеременела… Теперь я не уверена, была ли вообще беременность, или она ее выдумала. Сережа очень хотел детей, семью большую, чтобы все вместе – дети, внуки. Но не случилось. Ни с Анжелой, ни со мной. Наверное, проклятие на нем лежало… Или грех какой, что замолить не получилось. Ну или мы с Анжелой были не по судьбе ему предназначены. Только Лиля. Она была его суженой. Да, так бывает, я в это верю. Когда есть суженая, а есть те, кто просто на пути оказываются. Так что Сережа, когда мы с ним стали встречаться, оказался вообще бездомным. Квартиру он оставил Лиле и Ване, отель отдал Анжеле. Мы жили в моей квартире.
– Это все очень трогательно, но я запуталась. А Сережа – это кто? – подала голос Настя, будто пропустила несколько эпизодов сериала и никак не может понять, с чего вдруг все бегают и стреляют друг в друга.
– Сережа – мой бывший муж, отец Вани. Настоящий хозяин отеля. То есть он покупал землю, строил это здание. Для Лили, своей первой жены, – терпеливо объяснила Светлана Петровна. – Он надеялся, что Ваня пойдет в мать, увлечется гостиничным бизнесом, но Ваня пошел в школу милиции, отслужил в армии, потом поступил в институт и уехал учиться в Москву. Отель его вообще не интересовал. После смерти матери он сюда, домой, вернулся. Хотя мог бы и в столице блестящую карьеру сделать. Теперь у нас следователем в угрозыске работает, он один из самых известных. У него голова золотая, а он здесь… У нас-то какие происшествия? То оленя или косулю на дороге проезжие собьют и сами не знают, что с тем оленем делать. Наши-то, местные, быстро грузят да разделывают потом в гараже. Считай, семья мясом на полгода обеспечена. Еще одна проблема – браконьеры. Весь угорь из Китая везут, нашего мало осталось. Но наш – нежный, сладкий. Китайский – он другой по вкусу. Наш больше ценится. Янтарем еще некоторые промышляют. Точнее, пытаются. Но это так – детям поиграть. Те, кто нашел когда-то крупные куски, старались побыстрее его продать. Янтарь, когда необработанный, осыпается, трескается. На память только оставить, никакой ценности даже самый большой кусок уже не представляет. Или внукам рассказывать, как нашел камень. Ностальгия. Сережа тоже хранил несколько камней. Он любил это дело – янтарь искать. Я эти его камни Ване отдала, когда тот вернулся в город. – Светлана Петровна присела на край кресла и тяжело вздохнула. Сразу стало видно, что она очень устала и ей больно – от жизни, прежде всего. А на плечах – груз прожитого, воспоминаний. Она сидела ссутулившись. Морщины, ноги уже с утра отекшие. Корни волос седые. Если бы кто-то ее спросил, она бы рассказала. Раньше рыжей была, яркой. Лиля, та самая хозяйка, всегда восхищалась цветом ее волос. А сейчас рыжина перестала отливать золотом. Волосы стали похожи на старое, давно не чищенное золотое кольцо – уже мутное, с трещинками, блеклое. Три недели назад красилась, а уже опять вся седая. И брови теперь не те. Жалкая ниточка как напоминание о прошлом осталась. Да и волосы стали совсем редкие и ломкие. Чтобы пучок сделать, надо или валик подкладывать, как поступают стюардессы, или начесывать, чтобы не куцая дулька получилась, а хотя бы что-то подобное пучку. Светлана Петровна рассказала бы, как плакала Лиля, гладя ее по голове. В руке оставались целые пряди.
– Ну я-то лысая, это понятно, ты-то чего? Не надо переживать за меня, – просила Лиля Светлану, уже зная, что та стала новой женой ее мужа. – Ты Сереже нужна сейчас. И мне нужна. Не надо плакать, надо держаться. Сейчас на тебе все будет. Ну не Анжелке же отелем управлять. Только ты справишься. Присмотри тут за всем вместо меня. Не ради Сережи, ради Вани тебя прошу. Его это наследство. Пусть хоть что-то в память обо мне у него останется. Не дай Анжеле разрушить тут все. Считай, что это моя последняя просьба. Может, Сережа для этого тебя встретил?
Светлана Петровна рассказала бы, как плакала тогда, сидя на Лилиной кровати, как просила прощения – за себя, за то, что поддалась чувствам. За все. И пообещала, поклялась сохранить отель. Не дать дому рухнуть. А ведь это был их дом, настоящий, выстроенный по кирпичику. И теперь главный кирпич, заложенный в основание, сама Лиля, будет выдернут. Рухнет весь фундамент.
– Я не смогу, у меня не получится, – плакала Светлана.
– Получится, не сомневайся, – успокаивала Лиля.
Вот ради этих слов, данного обещания Светлана Петровна и работала здесь. Ради этого гоняла горничных, пыталась ввести новшества, следила за порядком. Но в ней не было Лилиной харизмы, Лилиной власти. Она все еще оставалась лишь старшей горничной. Да, ее уважали, даже боялись. Но она так и не стала тем кирпичом, который можно было бы вернуть в фундамент. Она могла лишь латать дыры. Делать косметический ремонт, хотя требовался капитальный.
– Так, а где сейчас этот ваш Сережа? – спросила мама. Деликатность ей в принципе была не свойственна. А уж промолчать вообще не приходило в голову. Что на уме, то и на языке. Или как вариант – что в руке, то и в голове. Мама могла запустить в кого-нибудь скалкой, ударить сковородкой. Странно, что никого из своих ухажеров она не пырнула ножом или не ввинтила кому-нибудь из них штопор в ребра. Сейчас, когда притихла даже Настя, мама потянулась за бутылкой и налила себе остатки шампанского, никому не предложив.