Отца он терпел, чтобы не расстраивать маму. Та всегда говорила, что папа есть папа. Что бы ни случилось, что бы ни произошло между взрослыми, Ваня должен его любить и уважать. Иван пытался как мог. Вторую жену отца он, откровенно говоря, толком и не помнил. А тетю Свету полюбил почти сразу и всей душой. Но когда та предложила отправить его учиться в школу милиции и даже настояла, он счел это предательством. Прежде всего по отношению к матери, которую вынужден был оставить. Она тогда уже болела, но теплилась надежда, что наступит ремиссия. Иван не хотел уезжать. Ведь получалось, что маму бросили сразу два самых близких человека – сначала муж, потом сын. И никакие убеждения, что все делается ради его же будущего, на Ивана не действовали. Он до сих пор не мог простить себе, что поддался тогда на уговоры отца и уехал. И все то радостное, светлое – друзья, учеба, которая вдруг пришлась ему по душе, физические нагрузки, новая жизнь в столице – тут же гасло, едва он вспоминал о матери. Которую бросил. Что бы врачи ни говорили про запущенную болезнь, уже третью стадию, Иван знал, причина в них – в отце и в нем. Мать заболела от тоски и горя. От одиночества. Ей не для кого было жить. Она решила, что и незачем. Не стала бороться.
Когда уже позже врачи предлагали разные варианты лечения, обещали три месяца жизни, полгода, год… Когда отец был готов достать любые деньги, чтобы хоть на день продлить жизнь своей первой жены… Когда он объехал все храмы и помолился всем святым… Мать Ивана сказала, что отказывается от лечения. Умрет в свой срок. Ничего не нужно. Только одно желание – она хочет умереть в этом отеле на берегу залива. Будет здесь жить в угловом номере, самом маленьком, но и самом уютном, устроенном специально для таких женщин, как Виолетта Аркадьевна, путешествующих в одиночестве с надеждой на новые знакомства. Или без всякой надежды. Для тех, кто хочет побыть наедине с собой. Сколько здесь таких женщин, гуляющих вдоль моря, ужинающих в ресторанах… Ухоженных, красивых, умных, обеспеченных и не очень. И бесконечно одиноких. Они сидят на пляже с книгой, берут индивидуальные экскурсии местных краеведов, заходят в каждый, пусть самый незначительный и ничем не примечательный, местный музейчик. Именно для таких женщин Лиля сделала этот номер, с панорамными окнами, небольшим столиком и уютным креслом, в котором можно читать, вышивать или смотреть в окно. С полутораспальной кроватью – в самый раз. Односпальная мала, а двуспальная лишь подчеркивает одиночество. С дополнительными подушками – на кровати, в кресле, чтобы подложить под спину. Не пуфиком, а обитой тканью табуреткой – положить ноги.
В этом номере Лиля хотела провести последние дни. И пусть их будет столько, сколько предназначено судьбой. Смотреть на залив, сидеть на качелях и кормить птиц. Никакого лечения. Никакой химии или лучевой терапии. Сколько Сергей и Иван ни умоляли ее одуматься, она отказывалась от лечения. И это было их общее наказание, с которым оставалось только жить, каждый день коря себя за то, что не убедили, не настояли, не поволокли волоком. Каждый день думая, что все могло быть по-другому. Если бы… Если бы что? На этот вопрос каждый ищет собственный ответ и не найдет никогда. Да, все было бы по-другому, если бы дядя Гена признался в чувствах к Лиле, если бы нашел в себе смелость… Если бы Сергей покаялся за измены, за всю боль, которую причинил. Если бы просто поговорил, признавшись, что Анжела – никто для него, случайный эпизод, а любил он только ее, Лилю. Если бы Иван, как следует подростку, возмутился и отказался уезжать. Если бы Светлана Петровна, Света, не взвалила на себя такую ответственность… Если бы…
Лешу-Масю вносил в номер водитель Славик. Наташа придерживала дверь. Настя, не обнаружив супруга ни в номере, ни в баре, ушла на пляж, как сообщила Наташа. Не обнаружила, потому что пили они в минивэне, принадлежащем отелю. То есть на рабочем месте Славика. Леша едва держался на ногах. К тому же его тошнило. После короткого обсуждения было решено, что Славик побудет в ванной с Лешей, а Наташа пока пойдет на рабочее место.
Наташа, кстати, оказалась не такой уж бестолковой.
– А она тут что делает? – спросила администратор.
Старший следователь посмотрел на кресло, в котором я устроилась, с недоумением, будто увидел привидение или НЛО. Он порылся в бумагах, пытаясь выяснить, как меня зовут.
– Таисия. Тася, – подсказала я.
– Вы должны уйти, – строго сказал он.
Я выбралась из кресла и ушла. Мой номер был закрыт.
– Можно я тут побуду? Мама, наверное, ушла на пляж, мне больше негде сидеть. – Я вернулась в номер, где старший следователь проводил опрос свидетелей.
– Иди посиди на качелях на территории, – предложила раздраженно Наташа.
– Я несовершеннолетняя. А вдруг со мной что-то случится? – ответила я.
Иван отмахнулся – мол, не до тебя сейчас. Сиди где хочешь. Из ванной доносились характерные звуки – Лешу отчаянно рвало. Я снова устроилась в кресле, притворившись невидимкой. Конечно, у меня была запасная карта-ключ, но я не могла пропустить развитие истории.
Показания Славика
Этот опрос проходил в ванной, а не в номере, если что. Но звукоизоляцией в отеле, как вы уже поняли, мало кто занимался. Стены будто были картонными. Так что я слышала все, что происходило в ванной. Включая рвотные позывы молодожена, который, кажется, точно собирался дать старшему следователю дополнительную работу – скончаться на месте.
– А если это не водка? Может, он здесь с утра траванулся? – спросил Иван у Славика.
– Мог и у нас, – согласился Славик. – Я тоже как-то блевал после салата. Еле клиентов довез. А у меня желудок луженый. Этот-то хилый.
Лешу полоскало так, что, если бы кто-то поинтересовался моим мнением, я бы посоветовала вызывать «Скорую».
– Салат вчерашний на утро выставили. Холодильник ночью потек, мог и стухнуть, – предположил водитель.
– А ты откуда знаешь? Ты же вроде с Наташей в машине был? – уточнил Иван.
– Наташку вызывали. Кофемашина с утра тоже полетела. Плескалась кипятком. Сто раз говорили, что ее надо менять! Наташка-то тут при чем? Но клиенты требовали администратора, вот ей и пришлось бежать.
– Так, а как ты с Виолеттой Аркадьевной познакомился? – уточнил Иван. – Подержи ему голову, а то наш молодожен в унитазе утонет, – велел он.
Славик подхватил Лешу и пристроил над унитазом.
– Может, в больницу его? – спросил он. – Чёт он совсем плох. От водки так не блюют. Точно траванулся.
– Где ты познакомился с пострадавшей? Рассказывай быстро. – Старший следователь вернул водителя к главному сюжету.
– Встречал ее в аэропорту. Я всех клиентов встречаю, которые трансфер заказывают. Некоторые тут такси вызывают, а потом удивляются, почему дорого. Так у этих таксистов, которые городские, плата к нам в заповедник за въезд, а мы – местные, ездим бесплатно. Ну и назад та же история. Мы можем без очереди проехать… – хохотнул Славик. – Эта дамочка заранее все выяснила и заказала. Встретил я ее как положено, с табличкой стоял, но она сразу на меня начала смотреть, будто я вошь какая-то или обслуга.
– Ну ты и есть обслуживающий персонал, – хмыкнул Иван.
– Да знаю, Светлана Петровна мне уже весь мозг проела этими правилами. Я тут всего два месяца! Сезон закончится, в город уеду. По-человечески, что ли, нельзя? С пониманием. Надоело по самое горло все это. Деньги хорошие, согласен, но я не Наташка – пресмыкаться не буду.
– А что, у Виолетты Аркадьевны были проблемы с… пониманием? – уточнил Иван.
– Да решили все давно! Это вообще ни при чем! – огрызнулся Славик.
– Что конкретно решили и что ни при чем? – не отставал старший следователь.
– Не, сначала все норм было. Я чемодан ее взял. Не потому, что положено, а все-таки женщина в возрасте. Я ж нормальный мужик, как не помочь. В машине кондиционер заранее включил. Я-то люблю с открытыми окнами, особенно по трассе. Кондей столько бензина жрет! Но Светлана Петровна требует, чтобы гостей только с кондеем встречать и чтобы попрохладнее. Если попросят отключить, тогда можно. Или если с детьми, то надо уточнить, как лучше, какую температуру выставить. А так – нельзя. Да их фиг поймешь, этих клиентов. Муж хочет кондей, ему жарко, жена кричит, надо выключить, потому что ее продует и там бактерии. Так всю дорогу: то включи, то выключи. То открой окна, то закрой. Эта дамочка предупредила – машина должна быть хорошо проветрена, без всяких вонючек, в смысле освежителей воздуха, с кондиционером, выставленным на восемнадцать градусов. Я сам там чуть в сосульку не превратился, пока ее ждал. Потом я ей воду, конфеты, влажные салфетки – все, согласно сервису, предложил. Ну, доехали мы до выезда, а карточка моя не проходит. Я ничего не пойму. До этого выезжал спокойно. Она мне позвонила, когда уже вышла из здания. Да я на стоянке и пяти минут не простоял. На въезде ждал, чего зря деньги тратить. Как лучше хотел. Ну и карточка моя не сработала.
– Так, и что? – спросил Иван.
– Ну я вернулся на стоянку, прямо к кассе оплаты подъехал, вышел, оплатил. Я ж помню, какой скандал Светлана Петровна устроила, когда я клиентку попросил к паркомату сбегать. Поэтому сам вышел. Там двести шестьдесят рублей ни с того ни с сего натикало. Не, ну нормально? За что?
– И она не захотела оплачивать? – уточнил старший следователь.
– Да не. Молчала. Мы поехали. Я спросил, включить ли радио или не надо. Она не ответила. Сидела, уставившись в окно. Ну я включил тихонько. Классику какую-то или джаз – чуть сам не вырубился. Я-то пободрее чего люблю. Потом смотрю, у меня бензик на нуле плещется. Все из-за кондея. Ну я, как положено, вежливо спросил разрешения заехать на заправку. После того случая с мужиком, который нервный, я заранее заправлялся. Если бы не кондей, хватило бы бензина. Иногда клиенты сами просятся заехать на заправку – воды купить, детям шоколадки или сок или в туалет зайти. Дамочка не ответила. Я заехал, заправился быстро. А что – на трассе глохнуть, что ли? Мне потом еще за одними клиентами возвращаться надо было. Сам, клянусь, даже поссать не зашел, хотя хотелось. Сюда за двадцать минут доехали – а иногда и по часу в пробке застревали. Вот как я без бензина в пробке? Выгрузиться ей помог, чемодан допинтюхал, хотя мне вообще-то нельзя тяжести таскать. Я ж штангой в детстве занимался и мышцы сорвал. Спорту всё… этот самый наступил… Ну а спина до сих пор болит. Если что тяжелое тягану – кранты.