понятно. Скорость триста с лишним, разгон до сотни – пять секунд. Только я об этом подумал, и тут как раз твоя бывшая жена из арки выходит…
– Давай не будем об этом! – остановил майора Павел. – Это мое дело… То есть наше со Светланой. И обсуждать это мы ни с кем не будем.
– А я и не собираюсь. Делайте, Павел Валентинович, что хотите, но учтите, что Светлана замужем и муж ее весьма уважаемый человек. Настолько уважаемый, что когда ему предложили занять место в президиуме общественного совета при ГУВД, которое освободилось после убийства его тестя, то Артем Петрович отказался, сказав, что у него слишком много работы. А какая работа в президиуме общественного совета? Наливай да пей! Тем более что в президиуме очень и очень уважаемые люди: старый усатый актер – секс-символ на все времена, академик, космонавт, балерина, писатель, лично знакомый с бывшим лидером городского преступного мира, которого упаковали до конца его дней… Не мир упаковали, а преступного лидера, разумеется. От таких предложений умные люди не отказываются. А новый муж твоей бывшей далеко не дурак: и я не сомневаюсь, что ему известно, что она уже второй раз остается здесь ночевать.
– Кто тебе сказал, что она здесь ночевала? И почему второй? Она только сегодня утром заскочила на минутку.
– Если я об этом знаю, то Артем Петрович и подавно. Мне кажется, что он чрезвычайно терпеливый человек, но выдержки и у него может не хватить. А ведь он не только генеральный директор строительного концерна, а еще и президент финансовой компании, владеющей помимо всего прочего пакетом акций медиахолдинга, в который входит наш городской телеканал. Ты разве не знал?
Ипатьев пожал плечами: он и в самом деле не знал об этом наверняка, кто-то однажды говорил об этом, но вспоминали не Артема, а его тестя Звягинцева.
– С криминалом, по моим данным, Артем не связан, но зато находился в едва ли не дружеских отношениях с генералом Корнеевым, который несколько дней назад отбыл в столицу к новому месту службы. А Корнеев просто так ни с кем не дружит. Слышал про генерала Корнеева?
– Не только слышал, я с ним даже встречался пару раз. Знаю еще, что благодаря… как бы сказать… дружбе с ним Инна Снежко сделала такую головокружительную карьеру.
– А я с ним в одном отделе начинал, – весело доложил Гончаров, – в том же, где и сейчас несу службу. Но тогда я лейтенантом был, а он капитаном. Я на задержаниях, а он на конференциях и собраниях выступает. Потом его в городское управление перетащили. Теперь, по прошествии лет, я – майор, то есть уже даже подполковник полиции, а он – генерал-лейтенант и начальник управления в министерстве.
– Я все знаю, даже то, что он сватал свою дочку Вику за моего друга Высоковского. Но Вовка в людях хорошо разбирается.
Гончаров кивнул. И посмотрел за окно.
– У тебя пятый этаж, последний, – произнес он. – До противоположного окна едва ли двадцать метров, да и крыша дома рядом. Не боишься? Надо бы шторы непрозрачные повесить для безопасности, хотя сейчас и они не защитят.
Павел обернулся и тоже выглянул в окно, за которым был хорошо знакомый ему с детства двор-колодец.
– Да кому я нужен?
Однако Гончаров поднялся и задвинул оконную занавеску, сказав при этом:
– Человек, который спит с чужой женой, менее всего думает о вечности.
Потом он посмотрел на свои наручные часы, удивился, что уже почти четверть часа находится здесь. Не прощаясь, помчался к дверям. Только крикнул:
– Увидимся!
Он улетел, а Павел задумался над тем, что говорил Гончаров. Неужели он и в самом деле полагает, что известному тележурналисту грозит опасность, потому что он провел пару ночей со своей бывшей женой? И почему новоиспеченный подполковник считает, что имеет право давать советы, словно он самый близкий друг. Самый близкий друг – это Высоковский, который забегал сегодня. Или не забегал?
Павел набрал номер и, услышав голос Светы, спросил:
– Как добралась?
– Не доехала еще, но вот-вот.
– Не помню, как ты уходила.
– А я не стала тебя будить, потому что ты очень сладко спал.
– Высоковский не забегал утром?
– Нет.
– Значит, мне приснилось. Вроде и не особо пили вчера.
– Я не особо, то есть совсем не пила, а ты целую бутылку виски.
– Разве? – удивился Ипатьев. – Мне казалось, что две-три рюмочки, может, четыре, и все.
Продолжая разговаривать, он прошел в спальню и увидел под столом пустую бутылку восемнадцатилетнего «Джемисона».
– Надо же! – удивился он. – Я думал, что Николай Петрович коньяк предпочитал.
– Я просто спустилась в буфетную и взяла первое, что под руку попалось. Наверное, на поминки было куплено. А может, Артем туда поставил.
– Он пьет?
– Нет, совсем не пьет. Но ты вчера об этом уже спрашивал.
– А что я еще спрашивал?
– Я не буду повторять. И вообще я уже приехала. Пока.
Она оборвала разговор. Павел вернулся на кухню и попытался вспомнить минувшую ночь. Они выпивали, то есть это он выпивал, а Света пригубила лишь однажды, но потом пропускала, он произносил глупые тосты, разглагольствовал о чем-то, но о чем – не помнил теперь. Что-то проскальзывало в памяти, но теперь казалось каким-то бредом: будто он настойчиво выяснял – любит ли Светлана своего нового мужа. Она все время уходила от ответа, а может, это сейчас кажется, будто уходила, а на деле она все-таки что-то сказала, но что – теперь уж не вспомнить. И забывчивость эта была странной, потому что накануне он не чувствовал себя пьяным, да и пол-литра дорогого виски – не такая уж большая доза, чтобы наутро отшибло память. Да он весь день почти забыл, то есть помнил где был, с кем разговаривал и о чем говорил, но все содержание исчезло куда-то, словно его смыло в такую даль, откуда нет возврата.
Теперь уже позвонила Светлана.
– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась она.
– Нормально. Только не помню, о чем говорили ночью…
– Ты пытался выяснить: люблю ли я своего мужа. Тебя, видимо, это очень волнует, потому что ты все время об этом спрашиваешь.
– Разве? И что ты ответила?
– Ничего. Но я не поэтому звоню. Я забыла сказать, что папа тебе оставил наследство.
– Он упомянул меня в завещании? – не поверил Павел.
– Нет. То есть не знаю: оглашения еще не было. Папа попросил нотариуса, чтобы завещание огласили на пятнадцатый день после его смерти – дольше ждать по закону нельзя. Но он на словах распорядился… То есть попросил меня дать слово, что после его смерти я отдам тебе шахматный столик, за которым вы играли. И два креслица, на которых вы сидели. Я привезу сегодня твое наследство.
– Ну раз так, то… – Он не договорил, а бывшая жена спросила кого-то:
– Ванну приготовили, как я просила? С морской солью и лавандой?
И сразу пошли гудки.
Ипатьев вошел на парковку и увидел мужчину, стоящего возле черного «Гранд Чероки». Мужчина, сосед по дому, был старше Павла лет на пять, учился в той же школе. Они жили в одном доме, но почти не общались, и даже не из-за разницы в возрасте: еще будучи мальчиком, этот мужчина одевался изысканно – вернее, одевала его мама, а изысканным он был сам по себе. Он даже говорил изысканными фразами. Теперь на нем был светлый летний костюм и бежевые ботинки из мягкой кожи. Он сам шагнул навстречу и протянул руку для приветствия.
– Добрый день.
– Здорово, – ответил Павел и пожал протянутую ему руку, – что у тебя нового?
– Докторскую защитил пару лет назад. А вообще у меня все новое, потому что мы с тобой в последний раз беседовали уж не помню когда.
– Ну да, – вспомнил Ипатьев, – ты же врач. И зовут тебя Сева.
Сосед посмотрел на него внимательно.
– Как спишь? В смысле, со сном нет проблем? Много работаешь? Устаешь?
– По-разному. А почему тебя это интересует?
– Да потому что по виду ты мой клиент. Я же специалист по астеническому неврозу, что чаще всего называют неврастенией. По признанию коллег, я очень хороший специалист. У меня своя клиника… Ну, это громко сказано. Три кабинета всего плюс массажный, приемная… Но скоро будем расширяться…
– Я понял, – кивнул Ипатьев, – вам нужна реклама.
– Нет, – покачал головой сосед, – не нужна нам реклама: к нам клиенты в очередь стоят. Болезнь ведь распространенная. Неврастения возникает на фоне общего переутомления при физических или умственных нагрузках, при недостаточном сне, а еще при личной трагедии, при конфликтах с окружающими, из-за одиночества, опять же. Человек чувствует постоянную усталость, думает: дождусь отпуска, отдохну, и все пройдет. А после отдыха у моря бывает, что и ухудшение наступает. Ведь при лечении данного заболевания необходимо правильное сочетание физических нагрузок, отдыха, прогулок, положительных эмоций, лекарственных средств…
– Я понял, но сейчас просто нет времени.
– А времени никогда не хватает. Заболевание прогрессирует очень быстро: скоро начнешь все забывать. Поговорил с кем-то утром и к вечеру уже не помнишь, о чем говорил, да и вообще не помнишь, что встречался с кем-то. Очень скоро, если это уже с тобой не происходит, ты начнешь плакать при просмотре фильмов, песню какую услышишь – и вдруг сами собой слезы на глазах.
– Ты, Сева, от меня этого никогда не дождешься. Я в жизни много чего повидал.
– Не буду спорить, но может наступить такое время, когда ты начнешь путать реальность с кошмарным сном. Один мой клиент уверял, что постоянно встречает на улице своего умершего отца…
– Просто крыша поехала, – определил Ипатьев.
– Так и опытные врачи думали. Но он был психически здоров, потому что и сам понимал, что такого быть не может.
– У меня один знакомый тоже какого-то деда встречал, которого никто, кроме него, не видел.
– Своего деда?
– Нет, моего, – ответил Павел и, увидев лицо собеседника, объяснил: – Тот человек не знал, кого он видит, но, судя по описанию, это мой дедушка, который умер много лет назад в этом самом, то есть в нашем с тобой, доме.