– Мисс Сэвадж, – доносится голос директора Мэтьюза. – Пройдемте в мой в кабинет, пожалуйста.
Я таращусь на него и указываю на девушек.
– А что на счет них?
– А что на счет них? – повторяет он, вскинув брови.
– Они первые начали. Распускали обо мне грязные сплетни, я просто пытаюсь защититься… – Мой голос стихает, и я замолкаю. Бесполезно что-то доказывать.
Меня никто не слушает. Никому нет дела.
– В нашей школе неприемлемы оскорбления, особенно такие грубые, как те, что я только что услышал от вас. – Директор подходит ближе и обхватывает пальцами мое предплечье. – А я все прекрасно слышал. Прошу, пойдемте со мной.
– А как же мой обед? – спрашиваю я еле слышно и кое-как ставлю все обратно на ближайшую полку.
– Похоже, сегодня вы его пропустите, – радостно сообщает он, разворачивает меня кругом и выводит из столовой.
Я слышу, как девушки хохочут мне вслед. Мы выходим из здания, и, взглянув направо, я вижу Уита, который стоит со своими дружками и пристально наблюдает, как я иду с директором в его кабинет, как преступница, которую ведут в камеру смертников.
Какая чушь.
Как только мы заходим в кабинет Мэтьюза, он запирает дверь, а затем прислоняется к столу. Я сажусь в кресло прямо перед ним, и директор стоит так близко, что я чувствую, как его брюки касаются моих коленей. Пытаюсь отодвинуться, но тщетно.
Он занимает мое личное пространство, и мне никуда от него не деться.
– Почему вы назвали мисс Атертон дрянью?
Он так легко произносит это слово, что я на миг озадаченно замираю.
– Она назвала меня стервой.
– Значит, это вас оправдывает. – Его тон звучит возмутительно спокойно.
– Она говорила обо мне гадости. Все они говорили.
Директор приподнимает бровь.
– Например?
Я не желаю пересказывать их выдумки. Хватит и того, что он мог ненароком услышать.
– Обвиняли меня в том, что я занимаюсь… непристойностями с парнями из кампуса.
– А вы занимаетесь непристойностями с какими-то парнями из кампуса? – спрашивает он, скрещивая руки на груди.
От его обвинительного тона я резко замолкаю. Он мне не верит.
– Конечно нет. Меня все ненавидят.
– Но тем не менее все о вас говорят, значит, полагаю, некоторым вы все же нравитесь. Скорее всего, парням. – Когда я поднимаю голову, чтобы окинуть его сердитым взглядом, то вижу, что он уже разглядывает меня, косясь на подол моей юбки, который заканчивается на бедрах. Я опускаю руку и тяну юбку вниз, стараясь прикрыть как можно больше обнаженной кожи, а я ее даже не задирала. – Я уже наблюдал подобное, мисс Сэвадж. Как девочку травят сверстники. Начинают распространять слухи. В основном преувеличенные, но в них всегда есть крупица правды. – Директор наклоняется, пододвигаясь слишком близко, и я отодвигаюсь назад.
– Парни тоже меня ненавидят, – шепотом отвечаю я. – Все ненавидят.
Он рассматривает меня, блуждая взглядом, подмечая детали. Я смотрю в ответ, не дрогнув под его пристальным взором. Мне нечего скрывать. Я ни в чем не виновата. Мое единственное преступление состоит в том, что назвала вещи своими именами.
Та девчонка это заслужила.
– Если мы застанем юношей в вашей комнате, вы будете исключены, – заявляет он предельно серьезно. – После отбоя в комнате не должно быть никаких гостей противоположного пола.
Послушать его, так я уже так делала.
– А если я лесбиняка? Тогда никаких проблем? – спрашиваю я в ответ.
Директор плотно поджимает губы, отчего они становятся почти невидны.
– Вы не лесбиняка.
– Не стоит спешить с выводами, – тихо говорю я.
Директор Мэтьюз выпрямляет спину, все так же сердито глядя на меня, и упирает руки в бока.
– Вам будет назначено наказание.
– За что?
– За то, что оскорбили мисс Атертон. Называть других дрянью запрещено школьными правилами, – он обходит стол и садится в свое кресло.
Я вздыхаю с облегчением, расслабившись, когда он не стоит так близко.
– И сколько дней оно продлится?
– Три. Сегодня, а также в понедельник и вторник на следующей неделе. О, и вам запрещено присутствовать на сегодняшнем футбольном матче, – добавляет он, доставая розовый бланк из ящика стола, и начинает чиркать по нему ручкой.
Подумаешь. Терпеть не могу футбол. Да и с кем бы я сидела за просмотром матча? Я никому не нравлюсь. У меня нет друзей.
Директор отдает мне уведомление о наказании.
– Можете идти.
Я поднимаю рюкзак с пола и встаю, готовясь скорее отсюда убраться.
– Мисс Сэвадж?
Останавливаюсь и оглядываюсь через плечо на директора Мэтьюза.
– Я бы на вашем месте следил за языком. А не то снова попадете в неприятности.
Без лишних слов я выхожу из его кабинета, высоко подняв голову и чувствуя, как урчит в животе. Спешу в столовую, забегаю в нее со звонком и нахожу сэндвич другого вида – не самый предпочтительный вариант, но сойдет. Беру пакет чипсов, бутылку воды и колу, а потом иду на кассу, чтобы расплатиться.
– Раздача закрыта, – непоколебимо отрезает кассирша.
– И вы туда же, – отвечаю я дрожащим голосом.
Оглядываю почти пустую столовую, молясь, чтобы никто не видел, как я медленно теряю самообладание.
Потому что я близка к тому, чтобы в слезах броситься на пол.
– Ладно, – раздраженно говорит она, сканирует мои покупки и называет сумму. Я расплачиваюсь наличкой и оставляю ей сдачу, а потом спешу из столовой, но натыкаюсь на твердую, горячую стену в том месте, где должен быть выход.
– Саммер Сэвадж, куда это ты собралась? – Крепкие руки хватают меня за плечи, и, подняв взгляд, я вижу, как мне ухмыляется Эллиот Макинтош. Один из дружков Уита.
Не сомневаюсь, что он слышал все сплетни обо мне. Верит, что это правда. Думает, что может уложить меня в постель, а я покорно подчинюсь.
– Отпусти, – шепчу я, прижимая еду и напитки к груди. Надо было положить их в рюкзак перед уходом, но я слишком торопилась.
– Что это у тебя? – спрашивает он, наклоняя голову, чтобы рассмотреть, что я держу в руках. – Поздний обед? А не хочешь поделиться? Пойдем к тебе и немного пообщаемся?
– Отстань от меня. – Я вырываюсь из его рук и иду дальше, направляясь в библиотеку.
Эллиот не отстает, с такими длинными ногами ему несложно меня нагнать, и я упорно стараюсь на него не смотреть.
– Остынь, детка. Что ты так спешишь, – смеется он. Я бросаю на него взгляд: у него темные волосы и глаза, смуглая кожа и полные губы. Он такой же красивый, как Уит, но это другая красота.
Мое тело не дрожит от одного его присутствия. В этом огромная разница.
– Тебе не пора на урок? – небрежно спрашиваю я, поворачивая налево. Библиотека уже видна вдалеке.
– Я прогуляю его ради тебя. – Эллиот тянется, хватает меня за руку и заставляет остановиться. – Давай проведем немного времени вместе. Познакомимся поближе.
– Не могу. Мне нужно на урок. – Можно подумать, это единственная причина, почему я не хочу проводить с ним время.
Он довольно улыбается.
– Нет, не нужно. У тебя сейчас окно. И у меня тоже. Давай устроимся в библиотеке. Я знаю тихое местечко между стеллажей, где нам никто не помешает.
Я пытаюсь вырваться, но он крепче сжимает мою руку.
– Нет.
– Ой, да брось. – Эллиот подходит ближе, его тело касается моего. – Я знаю, что ты спишь с Уитом. Он говорит, что секс с тобой – самое яркое впечатление его жизни. Дай и мне попробовать.
От его слов разум застилает раскаленная добела ярость, и я, не раздумывая, поднимаю колено, целясь Эллиоту прямо в яйца.
И попадаю точно в цель.
– Гребаная шлюха! – орет он и отпускает меня, обхватывая промежность руками и падая на землю.
Я срываюсь на бег, по-прежнему держа в руках еду и напитки, а двойные двери библиотеки все ближе и ближе. Чувствую, как щеки становятся мокрыми слез, а я даже не осознавала, что плачу.
Я больше не могу это выносить. Не могу. Издевательства. Подлость. Насилие. Боль. Ложь. Уит рассказывает всем, что мы занимаемся сексом?
Господи, вот размечтался. Высокомерный придурок. Ненавижу его. Ненавижу их всех.
Меня тошнит оттого, что они не дают мне ни единого шанса. Оттого, что учителя и сотрудники стоят в стороне и никак этому не препятствуют. Они видят, что происходит, но боятся пойти против своего бесстрашного лидера.
А он не бесстрашный лидер. Он восемнадцатилетний парень, который ведет себя как вампир. Будто за миллион жизней повидал и сделал все на свете, и теперь ему все до смерти наскучило.
Терпеть его не могу.
А что во всем этом самое сложное?
Когда меня игнорируют. Делают вид, будто меня нет. Я всю жизнь терпела такое отношение. Можно подумать, что уже успела к нему привыкнуть. Но нет.
И сомневаюсь, что когда-нибудь привыкну.
Одна из дверей открывается, и за ней показывается Уит с натянутой улыбкой и пристально смотрит только на меня. Будто все это время ждал, чтобы встретить меня на пороге. Он переводит взгляд на своего друга, который все еще лежит, согнувшись от боли, и корчится на полу у меня за спиной. Я резко останавливаюсь, тяжело дыша, а слезы все текут по лицу.
– Ты покалечила Эллиота? – в неверии спрашивает Уит.
– Врезала ему по яйцам, – с удовольствием отвечаю я, надеясь, что Уит подумает, что с ним я могу сделать то же самое. Я расправляю плечи и чувствую, как слезы высыхают. Кажется, что я приказала им остановиться, и это тут же случилось.
– И я слышал, ты обозвала Лейси Атертон дрянью? – Уит приподнимает брови.
– Она и есть дрянь. – Я вздергиваю подбородок, испытывая неловкость оттого, что все еще держу в руках свой обед. Чувствую себя глупо.
Уязвимо.
– Ты права, – соглашается он. – Просто никто никогда так ее не называет.
– Ну а я назвала. – Я свирепо смотрю на него.
Он не сводит с меня глаз.
– Перестань говорить всем, что мы трахаемся, – накидываюсь на него я.
На миг в его взгляде мелькает удивление, а потом выражение его лица снова становится спокойным.