– Я вообще о тебе не говорю.
– Лгун, – зло бросаю я.
– И кто сказал, что я так говорю?
– Твой друг с отбитыми яйцами. – Я киваю в сторону Эллиота.
Уит приподнимает уголок губ.
– Он врет.
– Конечно. – Я не верю Уиту. Этот засранец уговорил всех отвернуться от меня. В его руках сосредоточена власть над кампусом, и все перед ним преклоняются. Даже взрослые. Они в особенности. Наверное, боятся, что лишатся работы, если не подчинятся ему.
– Ты мне не веришь? – спрашивает Уит.
Я мотаю головой.
– Ты умнее, чем я думал, – говорит он так тихо, что я едва его слышу.
Но я услышала. Он, должно быть, думает, что я беспросветная тупица, если верю ему на слово.
Хватит с меня. Я хочу немного покоя. У меня час до государственного устройства Америки, а этот урок – настоящая пытка, потому что Уит тоже на него ходит. Не знаю, зачем я вообще впустую трачу кислород на придурка, который одержим идеей уничтожить меня.
С меня довольно.
– Дай пройти, – рычу я и шагаю вперед, изо всех сил стараясь протиснуться мимо него.
Уит останавливает меня, опустив руку мне на бедро, и его прикосновение обжигает до костей. Я замираю, сосредоточившись на том крошечном участке, где его пальцы касаются меня. Я ощущаю его даже через плотную шерстяную ткань юбки и хлопок заправленной в нее рубашки. Словно он только что оставил на мне шрам, клеймо, горячее и вечное. По коже бегут мурашки, дыхание сбивается. Изменяется.
Знакомая тупая боль зарождается внизу живота.
Еще ниже.
Мы стоим слишком близко. Будто парочка, которая собралась выйти на танцпол и станцевать под романтическую песню. Я еще никогда не видела Уита в библиотеке в это время дня, и это стало для меня шоком.
А его прикосновение стало шоком для моего тела.
Я не поднимаю головы, глядя на пряжку его ремня. На перед темно-синих брюк его формы. Внезапно меня пронзает искушение протянуть руку и прижать к нему ладонь. Почувствовать, как его член медленно возбуждается из-за меня, пока не становится твердым как камень. Я знаю, что он хочет меня. Почти ощущаю, как желание волнами исходит от него и проникает в меня.
Но я не делаю этого. Не могу к нему прикоснуться. Я презираю его. Правда.
Вместо этого я стою и жду.
– У тебя есть тайны, Сэвадж. Я чувствую, как они прячутся под твоей кожей. Жаждут вырваться на свободу, – он наклоняет голову и прижимается губами к моему виску. – Когда ты поделишься ими со мной?
– Никогда, – резко шепчу я. – Уж лучше умру.
Уит издает смешок, а другой рукой касается моего лица. Проводит указательным пальцем по щеке. Обводит линию челюсти легчайшим прикосновением. Точно и не делает этого вовсе. По мне пробегает дрожь, что становится для него очевидным, и мне претит тот стыд, который охватывает меня потому, что я не могу контролировать собственное тело, когда он рядом.
– Думаю, тебе бы понравилось, если бы я схватил тебя за горло и задушил. Тебе было бы приятно знать, что мое лицо станет последним, которое ты увидишь в жизни.
Его слова должны бы вселить в меня парализующий страх. Но этого не происходит. Желание захлестывает меня, несмотря на злость, и я говорю первое, что приходит на ум.
– Я слышала, что тебе это нравится. Душить девушек.
Едва я произношу эти слова, то тут же презираю саму себя за то, что сказала. Не хочу, чтобы он думал, будто живет в моей голове, в моих мыслях, в моих мечтах и кошмарах, ведь это так. Уит преследует меня везде, куда бы я ни пошла. Фамилия Ланкастер слышна по всему богом забытому кампусу, а он единственный Ланкастер, который по-настоящему меня интересует. Напоминания о нем повсюду. Мне не убежать от них.
И это невыносимо.
– Где ты слышала это? – В его голосе слышится изумление.
Я закрываю глаза. Делаю вдох, когда он нежно прижимает ладонь к моему горлу. В качестве угрозы.
Обещания.
– В п-первый учебный день. Кейтлин и Джейн сказали мне за обедом. – Заикание – это проявление слабости, и я напоминаю себе, что нужно быть сильной.
Уит издает смешок и подходит еще ближе, а затем увлекает меня за собой в библиотеку, и мы оказываемся в темной нише возле входа. Дверь, которую он придерживал своим телом, захлопывается с громким стуком, и я слышу, как мисс Тейлор шикает на нас из-за стойки.
– Они просто сучки, которые мечтают, чтобы я к ним прикоснулся, – сообщает он все с тем же изумлением. – Значит, вы сплетничали обо мне?
– Это они сплетничали, – поправляю я.
– А тебе было нечего сказать.
– Я ничего о тебе не знаю.
Уит крепче сжимает мою шею, слегка надавливая.
– Врунишка. Ты кое-что знаешь.
– Например?
– Вкус моих губ. Ощущения от моего языка. Длину члена.
Я дрожу. Он прав. Я все это знаю.
– Это было больше трех лет назад.
– Ты помнишь.
– Конечно помню. – Я колеблюсь всего лишь мгновение. – Ты назвал меня шлюхой. Как обычно.
– Значит, прозвище прижилось. Во всяком случае, я последователен. – Он ослабляет хватку и проводит пальцами по моей коже до воротника рубашки. – Моя хорошенькая маленькая шлюшка. Ты еще красивее, чем я помню.
Хочется просиять от его комплимента, но я велю себе остановиться. Все равно это оскорбление, пусть и завуалированное приятными словами.
– Мне было всего четырнадцать.
– Такая юная. Такая невинная. Пила шампанское и целовалась взасос с незнакомым парнем. Надела платье, из которого у тебя чуть не вываливались сиськи. Если ты тогда была невинной, уверен, что теперь ты безнадежно развращенная, – дразнит он.
Я осмеливаюсь поднять взгляд и вижу, что он ухмыляется мне. Знал бы он, как точны его слова.
– Отпусти меня.
– Вижу, у тебя есть характер, Сэвадж. – Уит снова сжимает мою шею, на сей раз крепче, отчего у меня перехватывает дыхание. – Так держать.
Он отпускает меня и, не оглядываясь, быстрым шагом выходит из библиотеки. Я остаюсь стоять в нише, с трудом сглатывая, отчаянно пытаясь выровнять дыхание и сердцебиение. Мне мерзко от того, как приятно было все, что происходило между нами. Прикосновение его пальцев к коже, таящаяся под ними приятная угроза. Я хотела почувствовать боль. Я льнула к его ладони, безмолвно моля о ней.
Я ненавижу себя за то, что хочу этого.
За то, что хочу его.
Глава 6Уит
Выйдя из библиотеки, я подхожу к Эллиоту, который все еще лежит, свернувшись калачиком на земле и обхватив свои причиндалы, как слюнтяй, и слегка пинаю его в спину.
– Вставай, сукин сын.
Он с трудом поднимается на ноги, корчась от боли. Не думал, что малышка Саммер Сэвадж на такое способна, но она одолела Эллиота, а это непростая задача. Он мой друг. Бесконечно преданный, но вместе с тем настоящий придурок с языком без костей.
А это значит, что он слабый. Я не могу допустить, чтобы в моем окружении были слабые люди. И он вот-вот вылетит.
– Эта маленькая сучка врезала мне по яйцам, – в неверии бормочет Эллиот, качая головой, а потом сплевывает на землю.
– Не называй ее так, – говорю я намеренно ровным тоном. Я близок к тому, чтобы сорваться на него.
– Как не называть? Сучкой? Так она как раз такая. Даже не колебалась. Просто врезала мне коленом прямо по яйцам. Больно до одури.
– Ты заслужил. – Я делаю шаг в его сторону. Вижу капли пота, усеявшие его лоб. Она здорово его отделала. – Ты ей кое-что сказал.
Эллиот хмурится, пытаясь вспомнить.
– Что? Я много чего ей сказал.
– Кое-что, чего не имел права говорить.
В его глазах мелькает страх, но он быстро проходит, сменившись раздражением.
– О том, что ты ее трахнул? Мы все знаем, что ты хочешь…
Я хватаю его за горло обеими руками, крепко сжимая пальцами. Чувствую, как хрупкие кости поддаются под моими ладонями, и понимаю, как легко было бы его прикончить. Эллиот царапает мои руки, сопротивляясь изо всех сил и понапрасну тратя необходимую энергию. Идиот.
– Ты сказал ей, будто я говорил, что мы трахаемся. Мы не трахаемся… пока.
Эллиот смотрит на меня, вытаращив глаза, и я понимаю, что он не может выдавить ни слова. Это приносит мне такое удовлетворение, что я не могу сдержать улыбки.
– Больше никогда даже не говори с Саммер Сэвадж, ясно тебе? Если увижу, что ты хотя бы взглянул в ее сторону, я отрежу твои яйца и скормлю их тебе.
Эллиот кивает изо всех сил, а это непросто, учитывая, что я выжимаю из него жизнь голыми руками. Его лицо покраснело, кожу покрыла испарина, и я отпускаю его, пока пот не испачкал мне пальцы.
Отвратительно.
Он делает глубокий судорожный вдох, наклоняется и упирается руками в колени, кашляя так сильно, что слышно дребезжание в легких. Я смотрю на него с презрением, скривив губы в ухмылке, которую не смог бы сдержать, даже если бы попытался.
Ненавижу слабаков. Я давно знаю Эллиота, но раз хорошенькая маленькая шлюшка, которая купила себе место в кампусе, может приложить его стройным коленом, я понимаю, что ему недолго осталось быть моим другом.
Совершенно очевидно, что она сильнее его.
– Она не сучка, – говорю я, пока он пытается отдышаться, согнувшись пополам, а потому не может на меня посмотреть. Наверное, и не хочет. Трус. – Это ты сучка, которой с ней не справиться.
Я ухожу не оглядываясь и иду к часовне. В это время дня в ней никого, а мне нужно немного утешения.
Немного покоя.
Мои мысли беспорядочны. Наполнены Саммер. Тоже мне новость. Ненавижу, что я думаю только о ней. Я одержим. Можно было подумать, что я привыкну к этому чувству, ведь я помешан на ней с четырнадцати лет. Но за прошедшие годы мысли о ней ничуть не померкли. Она всегда была в них, оставалась где-то в подсознании, не давала мне покоя в самые неподходящие моменты или когда я меньше всего этого ожидал.
Увидев ее на уроке по государственному устройству Америки в первый учебный день, наблюдая, как она идет и падает прямо перед моей партой, я был потрясен до глубины души. Никто не готовил меня к ее появлению. Даже моя младшая сестра-хакер, Сильви, а она знает обо всем, что происходит в кампусе. Пошел ли я к ней и отчитал по этому поводу?