Стараюсь слушать лекцию, но мысли, как обычно, заняты Саммер. Она интригует меня. Я ее не понимаю. Не понимаю самого себя, когда я с ней. Увидев ее в ресторане в субботу вечером, я вышел из себя. Кейтлин и Джейн сделали мне предложение, от которого, как я думал, не мог отказаться. Решил, что это идеальный способ навсегда стереть воспоминания о том, как голая Саммер кончала мне на лицо.
Две девчонки вместо одной. Две пары сисек. Две мокрые киски. Два рта, ласкающих мой член. Как я мог отказаться? Я повел их на ужин, прихватив с собой Спенса и Чеда. Ткнул обоих друзей носом в то, что собираюсь устроить тройничок.
Мои планы предаться разврату пошли прахом, едва я заметил Сэвадж, которая смеялась и болтала с моей сестрой, заплетя волосы в косички и не замечая меня. Она явно была веселой, невзирая на то, как к ней относились в «Ланкастере». Как будто все это не имело значения, будто бы я не имел значения.
И это привело меня в бешенство.
Кейтлин и Джейн были очень разочарованы. Понятия не имею, переадресовали ли они свое предложение Чеду и Спенсу или нет. Мне было все равно. Я бросил их в ресторане и помчался за Сэвадж, как сумасшедший. И создал еще одно восхитительное общее воспоминание. Как я запугиваю ее. А она из-за этого возбуждается.
Она загадка. Загадка, которую я в итоге точно смогу разгадать. Ей от меня не спрятаться. В конце концов я раскрою и изобличу ее. Пока не всплывут все маленькие секреты, которые она хранит. Я обладаю властью над ней, и она это знает.
Осознает ли она, что тоже имеет надо мной власть?
Я понимаю, почему она так нравится моей сестре. Сильви любит неприкаянных одиночек. Всегда берет их под крыло. Они помогают ей чувствовать себя лучше, не такой немощной. Мама беспрестанно заботится о здоровье моей сестры, но почему-то ей все не становится лучше. Скорее, наоборот, хуже. А увлеченность Сильви смертью и вовсе не здорова. Когда я вижу ее с Саммер, что случается все чаще и чаще, то обретаю немного надежды. Клянусь, Сильви набирает вес. Чаще улыбается. Могу только предположить, что причина кроется в том, что у нее появилась подруга.
Но мне это не нравится. Я не желаю, чтобы они сближались. Моей сестре станет гораздо больнее, если придется их разлучить, а этого я хочу меньше всего. Семья для меня на первом месте. Я готов убить, чтобы защитить всю мою семью, особенно сестер. Я их старший брат, и присматривать за ними – мой долг.
Я лишь надеюсь, что Саммер не попытается выведать у Сильви информацию обо мне. Хотя Сильви все равно ничего не скажет.
Она понимает, что можно, а что нельзя.
Четыре дня – долгий срок, чтобы ни к кому не прикасаться, но я могу продержаться и дольше. Я не понимаю людей с их потребностью в ободрении, прикосновениях, утешении, сексе, любви, в чувствах. Потребность в ком-то – признак слабости. А защищать кого-то – например маму, папу, сестер – другое дело. Я люблю родных, но не нуждаюсь в них. Близкие друзья? Они мне тоже важны. Они нужны мне, как солдаты генералу. Мы армия, а их единственная цель – защищать меня.
А моя обязанность – защищать их.
Но все же в Саммер есть что-то такое, что заставляет меня желать… большего. С первой нашей встречи в квартире моих родителей на Манхэттене я почувствовал, что изменился. Наполнился энергией. Маленькая девочка, сидящая в платье взрослой женщины и тайком выпивавшая шампанское из оставленных гостями бокалов, как воровка. Подойдя ближе, я понял, что она приблизительно моего возраста, а еще у нее потрясающие сиськи. Длинные руки и ноги, обнаженная кожа и большая грудь. Выразительные глаза, темные волосы и проблеск любопытства. В моих глазах она источала секс, и я даже не мог объяснить почему. Мы были совсем юными.
Детьми.
А я в тот вечер мог думать только о том, как поглотить ее. Как мне вдыхать ее запах, оставить себе, отметить ее так, чтобы больше никто к ней не прикоснулся? Я не знал этого тогда и не знаю сейчас.
Спустя столько лет я чувствую то же самое.
После занятий я возвращаюсь в свою комнату, и мой взгляд падает на дневник, лежащий на столе словно бомба, которую я боюсь обезвредить. Осмелюсь ли я открыть его и узнать ее тайны? Я дразнил Саммер тем вечером, сказав, что продолжу его читать, но на самом деле ни разу в него не заглядывал после того, как нашел в ее комнате. Глядя на невзрачный дневник на моем столе каждый вечер, видя его первым делом каждое утро, я твердил себе, что мне все равно. Кто она? Никто. Что она для меня значит?
Ничего.
Все это ложь, твержу я сам себе.
Я останавливаюсь у стола, дневник дразнит меня, а нацарапанное на обложке название словно вызов.
Все, что я хотела сказать…
Во мне просыпается и растет потребность его прочесть. Ругнувшись, я хватаю его, открываю и вижу подзаголовок на внутренней стороне обложки.
…но так и не сказала.
Я сажусь на кровать и начинаю читать. Сперва просматриваю отдельные отрывки, нетерпеливо листая страницы в поисках чего-то непристойного. В начале дневника слова написаны девчачьим почерком с закругленными буквами и крошечными сердечками вместо точек над буквами «и». На полях – каракули, цитаты и любимые тексты песен. Списки парней, которые ей нравились. Черты, которые она хотела видеть в своих будущих бойфрендах.
Я не обладаю ни одной из этих черт. Она хотела, чтобы парень был милым, заботливым и умным, с красивой улыбкой и мягкими волосами. Хотела, чтобы он был высоким, с привлекательным телом, добрым характером и чувством юмора. Парень должен уметь целоваться, обниматься и быть из заботливой семьи.
Хмм. Думаю, физическим качествам я соответствую, но провалил все остальные.
Я просматриваю давние записи, сопоставляя даты с нашим возрастом, и понимаю, что Саммер начала вести дневник в середине восьмого класса. Она пишет о плохих оценках, будущем, друзьях и танцах. О поездке в Европу на лето и о том, где пойдет в старшую школу. О том, как мечтает попасть в частную школу «Ланкастер», но не может поступить.
Интересно.
Она не упоминает о своей матери или Джонасе, кроме того что они куда-то ездят всей семьей. Рассказывает о своем сводном брате, парне, с которым я был знаком, но который мне не особо нравился. О парне, которого не стало.
Он умер. Как и его отец.
Поздней весной под конец учебы в восьмом классе она постоянно жалуется на Йейтса. На то, что он никак не оставит ее в покое. Подглядывает за ней в ванной и всегда вламывается, когда она принимает душ. Саммер пишет, что однажды не крикнула, чтобы он уходил. Наоборот, промолчала, и он остался. Наблюдал за ней через рифленое стекло, пытаясь, как она предположила, рассмотреть ее обнаженное тело.
Как только я выключила воду, он ушел, захлопнув за собой дверь. Какое облегчение. Вот же извращенец! Не то чтобы он смог что-то увидеть через стекло, но, возможно, если позволю ему подсмотреть разок, его это удовлетворит. По крайней мере, ненадолго. Й. явно нужно завести подружку, чтобы он оставил меня в покое.
Любопытно. Почему меня не удивляет, что Йейтс Уэзерстоун хотел свою сводную сестру? Вполне ожидаемо. Он всегда был странным. Слишком упорно стремился продемонстрировать свою значимость, силу, богатство. Шумный и дерзкий хвастун, которому на самом деле нечем было хвастаться. Его отец занимался недвижимостью и сколотил небольшое состояние. Он был умным, спокойным человеком, и мой отец уважал его, а это говорит о многом. Папа прибегал к услугам Джонаса Уэзерстоуна в нескольких сделках по покупке недвижимости в городе, и, когда мои родители устраивали вечеринки и деловые встречи, Уэзерстоуны почти всегда были в числе приглашенных. Я помню мать Йейтса – странную женщину, которая таращилась, разинув рот, каждый раз, когда входила в наш дом. Будто никогда ничего подобного не видела.
Наверное, не видела.
Мне приходится заставить себя оторваться от чтения дневника. Я уезжаю из кампуса, мне необходимо сбежать. Бесцельно езжу по округе и в итоге оказываюсь в центре города, хотя я и так знал, что держу путь именно туда. В прошлом году я часто так делал, слишком часто. Искал девчонку из местных. Кого-то, в ком смогу раствориться. Темнеет все раньше и раньше, уличные фонари уже горят. Большинство магазинов уже закрыты. Работают только несколько ресторанов и баров. Я сбавляю скорость, когда замечаю компанию девушек возле рыбного ресторана, и они поворачивают головы, когда я приближаюсь. Все лица кажутся знакомыми, но одна девушка особенно выделяется.
Темные волосы. Темные глаза. Полные, созданные для минета губы. Она всегда мне кого-то напоминала, но до этого момента до меня не доходило, кого именно.
Она напоминает мне Саммер.
Я останавливаюсь прямо рядом с ними. Опускаю окно с пассажирской стороны. Мы с брюнеткой встречаемся взглядом, и я кивком головы указываю, чтобы она подошла ближе.
Девчонки знают, что к чему. Как я уже упоминал, я делал так и прежде. А еще быстро вспоминаю, что делал это именно с ней. Она симпатичная.
Но на самом деле я хочу не ее.
– Опять ты, – говорит она полным скуки голосом, наклонившись к открытому окну. Она улыбается, на лице яркий макияж. Взгляд лукавый. Понимающий. – Хочешь еще минет?
Меня одолевают воспоминания. Минет, который она мне сделала. Как я вышел из ее рта и кончил ей на лицо. Она разозлилась. А мне было плевать.
Мы равнодушно смотрим друг на друга, и я изо всех сил стараюсь мысленно изменить черты ее лица, но не выходит. Она не загадка.
Она не Саммер.
– Большего, – произношу я.
– Чего, например? – Она вскидывает брови.
Я хочу унизить ее окончательно.
– Твою задницу.
Девчонка морщится, отходя от окна.
– Фу. Нет. – Вот же ханжа.
– Тогда проваливай отсюда, – выпаливаю я, и она отходит от моей машины, закатив глаза.
– Придурок! – кричит она, когда я отъезжаю от обочины.
В кампус я возвращаюсь голодный. Раздраженный. Возбужденный. Принимаю душ и дрочу, думая о Сэвадж. О ее полных губах и мягком языке. О ее умении сосать как следует и аппетитной киске. Я до сих пор не знаю, каково быть в ней.